И осел на пол на колени, взвыв волком:
– У-у!
– А ну тихо! – прикрикнул Кохман. И бросился к двери.
* * *
Автомашину «Жигули» умело взяли в «коробочку». Черная «Волга» подсекла ей нос. Сзади тормознул «Вольво», отрезая путь к отступлению. «Жигули» попытались протаранить «Волгу», протащили ее несколько метров и застыли.
– Госбезопасность! – заорал мужчина с пистолетом, выскочивший из «Вольво».
Действовали нападавшие четко. Один держал на мушке водителя и пассажира. Другие распахнули дверцы, вытащили пленников и разложили на проезжей части.
Маккерфи увидел перед глазами мокрый от дождя асфальт. Умелые руки пробежались по телу, не нашли оружия. У его шофера извлекли из-за пояса «вальтер» и для урока пересчитали ребра.
– Вы не имеете права. У меня дипломатическая неприкосновенность, – загундосил Маккерфи.
– Какая такая неприкосновенность? – осведомился Медведь, присаживаясь рядом с ним на колено. – У тебя в чемодане наркотиков на одиннадцать миллионов гринов.
– Это провокация. Это не мое. Вы не имеете права.
– Право имеет тот, у кого пистолет в руке. Понял, чудо заморское?.. В машину подлеца!..
«Волга» и «Жигули» оказались слегка помяты. Маккерфи посадили в «Вольво».
– На Лубянку? – спросил атташе по культуре. Он приходил в себя после шока и начинал лихорадочно просчитывать варианты. Чекисты могли хамить сколько угодно. Но дипломатическая неприкосновенность – это броня, которую из пистолета Макарова не пробьешь.
– На гулянку, – буркнул оперативник «Пирамиды» Казак.
Через некоторое время Маккерфи заерзал на сиденье, когда понял, что везут его куда-то не туда. Дело принимало дурной оборот. У ФАГБ, как и у других контрразведок, имеются уютные места, где можно поговорить с людьми без процессуальных ограничений. Вкатят в вену сыворотку правды – и что тогда?..
– Куда мы едем? – воскликнул Маккерфи.
Ему не ответили. Медведь завязал ему повязку на глазах, налепил на рот пластырь и затолкал между сиденьями, положив ногу в ребристом ботинке на спину. Американец замычал. Но сочувствия, понятно, ни у кого не вызвал.
– Радуйся, что не в багажнике, – произнес похожий на бульмастифа опер «Пирамиды».
Маккерфи некоторое время еще пытался вычислить, куда же его везут. Но, поняв тщетность этих попыток, успокоился.
Через час машина остановилась. Маккерфи вывели из машины. Он еле стоял на затекших ногах. Его толкнули в спину, придерживая за руку, провели куда-то.
– Осторожно. Крутые ступеньки, – заботливо произнес Медведь.
«В подвал», – подумал Маккерфи. Его начало сдавливать ощущение ирреальности происходящего. Этого просто не могло быть с ним – с гражданином самой могущественной державы, находящегося в фактически оккупированной стране.
– Посторожите его, – приказал Медведь.
– Э, янки, бежать хочешь? – спросил Казак. – Попробуй. Вместе поиграем. Ты на моих нервах. Я на твоих ребрах…
Маккерфи энергично замотал головой.
– То-то, – зловеще улыбнулся Казак.
Денисов вышел из подвала «логова» и отправился на второй этаж, где ждал Гермес.
– Все нормально, – доложил Медведь.
Гермес смотрел на монитор. На нем появился мечущийся по комнате американец.
– Ты уверен, что за захватом не наблюдал еще кто-то из людей Маккерфи? – спросил Гермес.
– Маловероятно. Брали мы его не сразу. Поводили, чтобы засечь прикрытие. И взяли в тихом месте, там не схоронишься. Ничего. Да и контакт с Жиганом слишком ценен, чтобы посвящать в него других людей.
– Надеюсь.
– Что с этим слизняком делать? – спросил Денисов, кивая на монитор.
– Пусть понервничает еще полчаса.
Медведь знал, что Маккерфи отличный профессионал. Бытует мнение, будто такие люди чужды обычным слабостям и чувствам. Это совершенно не соответствует действительности. Они точно так же нервничают, точно так же теряют самообладание, когда припирает. Только запас прочности у них чуть выше. И они способны выворачиваться из критических ситуаций. Но когда видят, что выхода нет, идут на попятный просто и естественно. У Маккерфи нет за душой идей, ради которых он готов пожертвовать жизнью. У него нет совести. У него один расчет.
Через сорок минут Медведь прошел в комнату к атташе по культуре.
– Я требую, чтобы меня соединили с посольством, – возопил Маккерфи.
– Никаких преград не вижу, – кивнул Денисов, вошедший в роль контрразведчика ФАГБ России. – Послу будет небезынтересно узнать, что атташе по культуре попался на скупке наркотиков.
– Это грязная ложь!
– Так уж и грязная? – Денисов включил телевизор. Пошла видеозапись, как Жиган садится в машину. – Это кто, восходящая русская поп-звезда, которой вы предложили тур по Штатам?
– Этот молодой человек имеет отношение к современной русской музыкальной культуре. Он присутствовал на нескольких презентациях. Он выступал продюсером, – тараторил атташе по культуре. В общем-то, он не сильно грешил против истины. Жиган, отвечавший за «крышевание» пары поп-звезд, действительно был своим на попсовых тусовках и представлялся продюсером. – Мы обговаривали возможность сотрудничества с нами.
– Это Жиган. Один из лидеров организованной преступной группировки Семиозерска, специализирующейся на сбыте нового синтетического наркотика.
– Я не МВД. У меня нет досье на каждого.
– И что, вправду говорили о гастролях?
– Да! – Маккерфи молол чушь, но это было неважно. Он говорил, лишь бы говорить.
– Ну что же. Пойдем дальше.
Несколько минут Денисов додавливал шпиона. Сначала продемонстрировал видеозапись с показаниями Жигана, где тот признавался, что вступил в преступный сговор с атташе по культуре посольства США и передал ему партию сверхнового наркотика «елочка». И что предстоит передача следующей партии. Дальше шла запись разговора Маккерфи и Жигана при передаче наркотика. Затем экспресс-анализ посылки, найденной в машине.
– Вы не сможете привлечь меня к ответственности. Я лицо неприкосновенное.
– Правильно. Зато сможем выдворить вас из страны. И передать все материалы правительству США. Думаю, Управление по борьбе с наркотиками там уже переполошилось по поводу нового препарата, и им не терпится узнать, откуда такая радость на их голову.
– Да бросьте вы!
– Управление не станет вас выгораживать. Вы знаете, как поступает оно с теми, кто доставляет слишком много хлопот? Смерть от сердечного приступа. А не достанет управление, достанут ваши друзья, с которыми вы работаете. Им не нужен такой свидетель.
Маккерфи сидел понурившись. Он пытался найти выход и не находил его. Влип он основательно.
– Чего вы хотите от меня? – наконец осведомился он.
– Считайте, что это вербовочная беседа.
– Если я дам согласие на совместную работу…
– То получите массу благ, в числе которых жизнь. Заключим взаимовыгодный союз.
– С кем? С Федеральным агентством государственной безопасности? С Управлением внешней разведки? С военной разведкой? Кто вы такие?
– Вам спокойнее будет не загружать голову такими подробностями.
– Я должен подумать.
– А есть смысл? Все равно ничего не придумаете. Вы даже не сможете поводить нас за нос, поиграть с нами в кошки-мышки, вести тройную игру. У вас нет такой возможности. Вы теперь наш. Тут не до жиру…
– Быть бы живым, – закончил Маккерфи. – Пословица.
– Сразу видно – атташе по культуре. А не по борьбе с наркотиками.
– А, – махнул рукой Маккерфи. – Излагайте условия.
Медведь изложил подробно предложение. И по мере того как он говорил, лицо Маккерфи светлело.
– Думаю, в этом есть
