— Все это слова — и без денег готовы, и соблазните запросто. Я даже готов поспорить, что у вас на деле ничего не получиться.
— Да-а-а? Не получится? Гони 500 баков и мы обработаем его по полной программе.
— Можешь не сомневаться, — поддакнула Таня.
Утром Елена разбудила Никифорова.
— Вставай, Фома неверующий, на службу опоздаешь. Спор в силе остается или так вчера — языком лязгал?
Ей срочно нужны были деньги — иначе «поставят на счетчик», тогда все, хана. Она зацепилась за вчерашнее предложение, тем более, что академик ей нравился и за него заплатят другие. Такой расклад был вполне подходящим, и она решила напомнить о споре.
Никифоров обрадовался — денежки сами намеревались прыгнуть к нему в карман, но он сделал вид, что обиделся.
— Конечно, в силе! Я не тот человек, который вечером говорит одно, а утром другое. Но как я узнаю, что вы действительно соблазнили его? На слово — извините…
Елена поморщилась и подумала: «Какая же ты мразь». Но вслух сказала:
— Есть идейка — на пленку запишем и покажем. Но, только покажем.
У Никифорова все пело внутри — все складывалось очень удачно, и он не предполагал, не думал о том, что кто-то может руководить его действиями, писать сценарий… «Лишь бы они сделали запись, а выкупить ее — дело техники», — считал он.
— Хорошо, в пятницу я принесу деньги, но вы уже должны выполнить свою работу. До пятницы, девочки. Да, чуть не забыл, где встречаемся?
— Сюда придешь утром в пятницу, часам к 9-ти, не раньше, — ответила Лена.
Он чмокнул их в щечки и выскочил за дверь. Поймав тачку, рванул домой. Наспех побрившись и бросив в рот «тик-так», он с трудом успел в управление на рапорт. Слушая и не слыша сводку происшествий по городу, думал о своем. Только бы начальство не загрузило неотложной групповой работой — тогда не уйдешь, а через час у него время экстренной связи, которую он сегодня пропускать не хотел.
Все обошлось, и он вышел из управления, сел на троллейбус и, проехав две остановки, вышел. До контрольного времени оставалось еще пять минут и он зашел в магазин, от нечего делать осматривая витрины с разложенными товарами. Глянул на часы — время. Никифоров направился к киоску, купил газету и уехал в управление.
Чабрецов отошел от окна своей квартиры, он увидел то, что хотел. Его агент просит экстренной связи — покупка в определенный день и час газеты означала встречу в условном месте. «Деньги клянчить будет». Последнее время он испытывал неприязнь к Никифорову, но делать нечего, в полдень он встретится с ним в назначенном заранее месте.
Чабрецов решил пройтись вначале по магазинам, он ходил, как обычный человек — спрашивая здесь, прицениваясь там, выбирая, где получше и подешевле. В 12 часов он зашел в бар выпить кружечку пива. Здесь всегда собиралось много народа — были завсегдатаи и «перворазки», встречались разные люди, вели разговоры, и никто обычно не спрашивал имен друг друга. Взяв кружку, он потягивал пиво медленными глотками, осматривая зал. Рядом пристроился Никифоров и, как бы ни к кому не обращаясь, бросил:
— Двое поработают, группа подороже будет, по пятерке просят — в четверг крайний срок. В субботу на природе можно забрать.
Он слегка отвернулся, словно его слова вовсе не предназначались Чабрецову и потягивал пивко.
— Завтра на вокзале заберешь, — ответил также, ни к кому не обращаясь, Чабрецов.
Он почему-то был уверен, что Никифоров его не обманет. Проводив его взглядом, он заказал вторую кружку пива и снова осмотрел зал — ничего подозрительного не было. Он никогда не успокаивал себя тем, что, может быть, напрасно волнуется и проверяется, соблюдая все меры предосторожности. Работа научила его многому за долгие годы, и он бы мог привести не один пример, когда профессионал, расслабившись, проваливался на какой-нибудь мелочи.
Допив пиво, Чабрецов вышел и отправился на вокзал, автоматически проверяясь на наличие хвоста, не идет ли кто за ним из бывших коллег. Обрадовавшись, что определенная ячейка пуста, он занял ее — теперь можно ехать за деньгами. Добравшись до гаража, он выгнал свой «УАЗик» и, петляя, выбрался из города. Не торопясь проехал 45 километров и свернул с тракта.
Оперативники, наблюдавшие за ним, сильно не беспокоились: маршрут будет известен, поэтому следовали за ним на безопасном расстоянии. Специальное устройство, вмонтированное в машину, давало пеленг и передавало изображение на экран.
Пустовалов вывел на экран компьютера карту местности, дорога упиралась в невысокие скалы. Он экстренно собрал у себя весь свой личный состав, находящийся в здании управления.
— Кто знает это место? — ткнул он на экран.
— Я немного знаю, товарищ подполковник, бывал там пару раз с отцом, — ответил один из его людей, — там воевал в Гражданскую мой дед, рассказывал отцу, а он мне. Это место называется Змеиная гора — змей там, хоть пруд пруди.
— Как думаешь, зачем туда Чабрецов направился? — спросил подполковник.
— В пяти километрах западнее есть небольшая деревенька, он может поехать туда через Змеиную гору — верный способ отсечь хвост. Но, если остановится у горы, значит, приехал к тайнику, я полагаю, там много пещер, есть, где спрятаться и тайничок сделать, тем более, что место охраняется змеями, жители деревеньки туда не ходят. Был, правда, один змеелов, всегда славился своим уловом, но сейчас он старый и уже не охотится.
В Гражданскую в пещере скрывались кулаки, но их вычислили, окружили и предложили сдаться, они ответили стрельбой — красноармейцы залегли. Самое страшное, от пуль не погиб никто — двое скончались от укусов змей, они укусили бойцов в лицо и горло, когда те лежали, прижимаясь от огня к земле. Так рассказывал мой дедушка. Одним словом, змеиное место…
Подъехав к скале, Чабрецов остановился, содрогаясь и вспоминая рассказ старого чекиста. Он потер шею спереди, ослабил галстук, представляя, как мерзкие, скользкие и холодные твари впивались в тела юных красноармейцев. Ужасная смерть… Он еще раз содрогнулся.
Надев кирзовые сапоги и прихватив фонарик для пещеры, он подобрал длинную палку и, обшаривая ею, впереди себя каждый бугорок и кустик, осторожно двинулся к входу. Сердце бешено колотилось, готовое выпрыгнуть из груди, на лбу выступила холодная испарина, пальцы в напряжении сжимали палку. Но он все равно пропустил ее — большая черная гадюка поджидала его между камнями, сливаясь с ними. Они встретились — немигающие темные точки, отсвечивающие холодком, и расширенные от страха человеческие глаза. До змеи оставался метр и она, свернувшаяся в клубок, ждала последнего движения, чтобы блеснуть молнией и впрыснуть яд.
Чабрецов замер, осторожно готовя палку к удару сбоку, чтобы отбросить змею в сторону. Некоторое время они всматривались друг в друга, видимо, змее не хватало для поражения цели нескольких сантиметров прыжка. Он резко взмахнул палкой, отбрасывая гадюку в сторону и, еще не веря в спасение, смотрел, как она уползает между камнями.
Сердце сжалось и заныло, он быстро вытащил валидол и бросил его под язык, постоял немного, оглядываясь, и с еще большей осторожностью двинулся дальше.
Осветив фонариком пещеру, Чабрецов не увидел змей, но все равно осторожно вошел в нее и наклонился над одним из камней у стены. Отстегнув еле заметную проволочку — растяжку от крышки тайника, сделанного под камень, снял ее. Вынув две пачки сто долларовых купюр и убедившись, что все на месте, закрыл крышку и подсоединил гранату с пластиковой взрывчаткой. Осмотрелся и, не заметив ползучих гадов, двинулся к машине.
Скинув сапоги, расслабился на сиденье, вытирая холодный пот с лица, достал термос и налил горячего чая, специально взятого для этого случая. Чувствовал, как горячий напиток бежит по пищеводу, согревая внутренности. Чабрецов понимал, что сердце когда-нибудь не выдержит, но все равно оставил тайник на месте — очень безопасным казалось ему это место, по крайней мере, в сравнении с другими. Посидев в машине еще минут 10, он окончательно пришел в себя от, казалось, еще смотрящего змеиного взгляда, который будет теперь сниться по ночам и заставлять просыпаться в страшном кошмаре.
Он завел двигатель и медленно тронулся, уже думая о том, сколько на самом деле запросили проститутки за фильм с участием Михайлова. То, что Никифоров явно назвал большую сумму, он не сомневался, наверное, запросили не больше тысячи. Ну и черт с ним, лишь бы сделал свое дело — самому Чабрецову уже дали задаток 100 тысяч долларов и еще выплатят столько же при передаче кассеты. За секс с двумя шлюхами можно попросить и побольше, американцы не станут жадничать, понимая, что скупой платит дважды.
В отличие от Никифорова, он прекрасно понимал, зачем американцам необходима эти кассета. Скоро предстоит поездка Михайлова с семьей в Нью-Йорк — самое подходящее время для его обработки. Они попытаются заманить его деньгами, условиями жизни, сервисом и прочими благами, недоступными пока в России. Вряд ли он согласится — на этот случай и нужна кассета, это хороший материал, который Михайлов не захочет придать гласности. Журналисты уж смогут это раздуть почище, чем с генеральным прокурором Скуратовым — их хлебом не корми, дай что-нибудь сенсационное написать, видимо, при выпуске из ВУЗа их проверяют на отсутствие элементарного человеческого сочувствия и понимания.
