— Почему же он не пришел за советом к дяде или ко мне? — нахмурила бровки Вера.
— Потому что он надеется, что те, кто потерял енти письма, дадут за них награду. Ведь не по-нашенски писано-то в них.
— Вот как? — подняла брови Вера. — В таком случае мы с дядей уж точно не оставили бы его без награды.
— Правда? — загорелась Марфа.
— Ты что, сомневаешься в моих словах? — удивленно спросила Вера. — Разве я когда-нибудь давала к этому повод?
— Нет, барынька, что вы, — испуганно пролепетала Марфа. — Это я так, по дурости своей бабьей.
— Вот что, — решительно сказала Вера, — я хочу видеть эти письма. Как только Семен вернется, пусть немедленно принесет их мне.
— Хорошо, барынька, — уверила Марфа. — Только вы уж это, не оставьте нас наградой-то.
Сенька явился на следующее утро. Босой, но в чистой рубахе и стираных портах. Чтобы угодить молодой барыне, он повязал шею цветастым бабьим платком, а волосы обильно смазал салом.
Аудиенция состоялась в дальней садовой беседке. Решительный тон, принятый Верой для разговора с Сенькой, возымел действие: парень рассказал почти все, скрыв лишь некоторые детали.
— Ты принес письма? — перво-наперво спросила она.
— Принес, — ответил Сенька, доставая из-за пазухи связку писем.
— Хорошо. А теперь расскажи, где ты их нашел. И учти — твоя награда будет зависеть от того, насколько правдив будет твой рассказ.
— Я нашел их вчера в роще на рассвете, — осторожно начал Сенька. — Около озерка.
— А зачем ты был в лесу в такую рань? — прищурила глаза Вера. — Опять ставил ловушки?
— Нет, я ходил по грибы.
— Учти, Семен, ежели ты не бросишь это свое занятие, то попадешь в каталажку, как этот твой дружок Кузьма. Разве ты не знаешь, что такая охота запрещена? Ведь это воровство! — возмущенно воскликнула Вера. — Эта роща моего дяди, а что ты видел от него, кроме добра?
— Роща барская, а дичь — Божья, — попытался было взбрыкнуть Сенька, малость насупившись, но Вера быстро его укоротила, сообщив о приезде кузена.
Младшего Дагера Сенька боялся как огня, потому как не единожды был таскан Михаилом Андреевичем за вихры именно за ставленые силки и западни.
— Вот скажу ему, что ты снова за старое взялся, он тебе покажет, — как можно жестче произнесла Вера и посмотрела Сеньке прямо в глаза. — А я перестану заходить к вам и разговаривать с тобой и твоей матерью.
— Да, ей-богу, по грибы ходил, — сделал Сенька честные глаза и для пущей убедительности перекрестился. — Вот те крест, барыня!
— Ладно, оставим пока этот разговор, — чуть смягчилась Вера. — Теперь рассказывай, как это ты вдруг нашел эти письма.
— Ну, шел, шел и нашел, — нетвердо промолвил Сенька, глядя мимо барыньки.
— Не лги, — погрозила ему пальцем Вера. — Я тебя предупреждала, твое вознаграждение зависит от правдивости твоего рассказа. И к тому же у кого тогда ты намеревался получить вознаграждение за найденные письма? Матушка твоя мне все рассказала…
— Их было двое, — наконец сдался Сенька, выдохнув. — Лиц я их не разглядел, темно еще было. Один из них был высокий и постарше, другой, верно, молодой, хлипкий.
— А что эти двое делали ночью в лесу? — удивилась Вера.
— А я почем знаю? Они шли и разговаривали. Я услышал и пошел за ними.
— Зачем?
— Вы же, барышня, только что меня спросили, что эти двое делали на рассвете в лесу. Вот и мне тоже стало интересно, — нашелся что ответить Сенька.
— Ладно, продолжай.
— Ну, пошел, значит, я за ними. Дошли до озерка. У них с собой сумка была большая. Они стали из нее вынимать какие-то бумаги. А в сумку наклали камней и бросили в озеро.
— Зачем? — снова спросила Вера.
— Да, видать, сперли они эту сумку. Вот и бросили ее в воду, чтобы следы замести, — резонно заключил парень.
— Да, это очень странно, — задумчиво произнесла Вера. — Ну а что было потом?
— Потом они ушли, а эту вот связку писем — забыли.
— Ох, Семен, — недоверчиво посмотрела на него Вера. — Правду ли ты мне говоришь?
— Правду, сущую правду, — заверил ее Сенька и для пущей убедительности вытаращил глаза.
— Хорошо, если так. Мне думается, эти письма надо вернуть их истинному владельцу.
— Где ж вы его найдете? — усмехнулся Сенька. — Даже тех двоих след давно простыл.
— Пока не знаю, — ответила Вера. — Так или иначе мне надо посоветоваться с дядей.
— А награда? — осторожно напомнил Сенька.
— А сколько ты хотел за них выручить?
— Пятьсот рублей, — не сморгнув глазом, ответил начинающий коммерсант.
— Сколько, сколько? — рассмеялась Вера.
— Триста, — посмурнел парень.
— Удивляюсь я на тебя, Семен, — серьезно сказала Вера. — Разве можно требовать награды?
— Сто рублей, — уныло пробурчал Сенька. — Хотя бы. Тем более что половину я должен отдать Кузьме.
— Это почему же? — насторожилась Вера.
— Я ему все рассказал, и он потребовал половинную долю.
— Хорош же у тебя друг, — усмехнулась Вера. — Ладно, ступай. Мне надо сначала все обдумать и поговорить с дядей.
Сенька поклонился и вышел из беседки с понурым видом. Но глаза его светились лукавством. Теперь он уже не жалел, что поделился письмами с Кузьмой.
Вот оно, счастье одноглазое!
Покуда Обличайло сушился и грелся у костра, Артемий Платонович открыл найденную сумку и вывалил ее содержимое на землю. Камни, одни камни. Похоже, они имеют дело с опытными преступниками, и рассчитывать на то, что те легко сделают какую-либо ошибку, значило ничего не понимать в сыскном деле. Все же Аристов внимательно осмотрел камни и заметил меж ними кусочек какой-то материи. Он наклонился и взял его в руки. А потом улыбка растянула его губы.
— Максим Станиславович! — сказал он и протянул материю приставу. — Взгляните-ка!
— Носовой платок, — констатировал Обличайло, расправляя клочок материи. — С инициалами! — воскликнул он, заметив в уголке платка две вышитые буквы: К. и М. — Вот удача!
— Да, пожалуй, — согласился отставной штабс-ротмистр, принимая из рук пристава платок. — Ежели это, конечно, начальные буквы имени покойного. Так или иначе об этом надо телеграфировать нижегородскому полицмейстеру.
— Выходит, смерть человека из желтого вагона все же не случайна? — спросил Обличайло.
— Я в этом не сомневаюсь, — заметил Артемий Платонович. — Главное теперь — установить его личность. Когда мы узнаем, что это был за человек, мы сможем выявить мотивы его устранения. А после этого и людей, заинтересованных в этом.
— Вы думаете, что этих двоих уже и след простыл? — спросил пристав.
— Да-с, милейший. Они сделали свое дело и теперь, верно, трясутся в коляске по дороге в Нижний. А то и в Ковров! Или еще куда-нибудь. Что же касается следов, — раздумчиво произнес Артемий Платонович и указал на землю, — то вот они. Гляньте!
Действительно, две пары следов вели от озера обратно по направлению к железнодорожной насыпи. Шли они параллельно первым следам и потерялись в сосновом леске совсем недалеко от «железки». В какую сторону пошли неизвестные, было неясно, и Аристов решил вернуться в Ротозеево. Возможно, именно там они взяли лошадей, а стало быть, их обязательно видели на станции.
Артемий Платонович оказался прав. Их действительно видели. Правда, только одного, высокого. И не на почтовой станции, где можно было взять лошадей, а на железнодорожной. Высокий брал два билета первого класса до Нижнего на пятичасовой поезд. Как показал кассир, высокому было лет тридцать пять и он слегка прихрамывал на левую ногу.
Сие известие немного смутило отставного штабс-ротмистра. Уж больно неосторожно было со стороны злоумышленников столь открыто появляться на станции да еще брать билеты. Нет, тут что-то было не так. Зато Обличайло заметно повеселел.
— Они будут садиться в поезд, и мы их возьмем, — говорил он, возбужденно потирая руки. — Прямо тепленькими.
Поскольку было уже около четырех пополудни, Аристов с Обличайло решили не покидать станцию. Пристав уселся на перронной скамейке с газетой в руке, а Артемий Платонович засел в буфетной возле окна, из которого просматривался насквозь весь перрон.
Поезд пришел с опозданием в четверть часа. Но среди пассажиров, поджидающих его, ожидаемой пары фигурантов не наблюдалось. Не подошли они и во время стоянки поезда. И когда, выпустив клубы пара, поезд тронулся дальше, Аристов с Обличайло поняли, что их провели.
— Ловкие ребята, — уважительно заметил отставной штабс-ротмистр приставу, когда тот с разочарованным видом вошел в буфетную. — Подбросили нам ложный след, а сами, по всей видимости, где-то залегли. Поди теперь сыщи их!
— Они что, здесь остались? — недоуменно спросил Обличайло.
