Но таковых не оказалось в тесной комнатушке с опущенными шторами, где из меблировки имелись лишь кровать и хлипкий столик с початой бутылкой виски, а вот ни стула, ни табуретки не обнаружилось. Мазурово обиталище по сравнению с этой клетушкой смотрелось царскими хоромами.
Хозяин этого убогого помещения сел на кровать и настороженно уставился на них – крепкий, почти лысый мужик в надетой поверх синей футболки парусиновой куртке (несмотря на духоту). Причину Мазур понял моментально, усмотрев опытным глазом под курткой рукоятку заткнутого за ремень пистолета – незнакомец откровенно держал правую руку поближе к нему.
Лаврик с невозмутимым видом уселся на подоконник, кивнул Мазуру:
– Устраивайся.
Легче предложить, чем выполнить... Осмотревшись, Мазур решил не извращаться и попросту остался стоять у двери, привалившись к косяку. Устроиться более комфортно было невозможно.
Лаврик пожал плечами:
– Хайнц, чем мы заслужили такое обращение? Руку уберите с пушки, а то еще выпалит сдуру...
– Мало ли какие обороты в жизни случаются, – проворчал незнакомец, но руку все же убрал. – Деньги принесли?
Лаврик лихо похлопал себя по внутренним карманам легкой белой курточки, заметно оттопыренным:
– Ну, мы же цивилизованные люди, старина... Я от денег прямо-таки лопаюсь...
Незнакомец смотрел на него с выражением записного пессимиста, которого всю сознательную жизнь только и пытались обмануть, обсчитать, обмишулить. Мазур присмотрелся к нему без всякого стеснения. Сразу видно, мужик прошел огни и воды и был в достаточной степени опасен, но вот годочков ему никак не менее пятидесяти. Кажется, что-то начинает проясняться. Можно сделать предварительные выводы. Господа наемники, лихим налетом свергающие президентов в экзотических странах, быть может, и смотрятся романтично с точки зрения какого-нибудь заплесневевшего за канцелярским столом бухгалтера, но в отличие от этого самого бухгалтера пенсионным обеспечением в старости никак не охвачены. А особых капиталов этаким ремеслом не сколотишь.
– Покажите.
Лаврик, глядя на него с молчаливым укором, извлек пачку зеленых бумажек с портретом президента США, перехваченную зеленой резиночкой. Покачал ею в воздухе.
– Маловато что-то.
– Тут только десять, ничего удивительного.
– А остальные?
– Все при мне, – Лаврик вновь похлопал себя по карманам.
– Давайте все сюда, – незнакомец протянул руку.
С величайшим терпением Лаврик сказал:
– Простите на неприглядном слове, но вы все же тяжелый человек, Хайнц. Мы пока что от вас ни единого толкового словечка не услышали, а деньги уже требуете...
– Откуда я знаю, что они у вас есть?
Лаврик достал еще четыре пачки и, присовокупив к первой, так же неторопливо и плавно поводил ими в воздухе. Хайнц с тем же подозрительным видом вытянул руку.
– Ну ладно, – сказал Лаврик. – Вы, Хайнц, насколько я знаю, прожили жизнь, как серьезный человек, и к глупым поступкам не склонны. Но позвольте уж уточнить: нам, в принципе, ничто не мешает, если что-то пойдет не так, моментально восстановить прежнее положение дел...
Он открыто, широко, обаятельно улыбнулся и уронил все пять пачек в подставленные ладони Хайнца. Тот пробурчал:
– Если уж на то пошло, вам никто не мешает дать мне по башке, когда я все выложу, забрать хрусты и уйти...
– Хайнц... – с укоризной протянул Лаврик. – Да как вы могли такое подумать о двух джентльменах?
– Лирика...
– Ладно, лирика, – согласился Лаврик. – Но есть гораздо более веское объяснение, а? Если мы, выслушав вас, все же заберем деньги назад и уйдем, оставив тут вашу бренную оболочку уже в неживом виде, Майк может встревожиться и поменять все планы. Это вас убеждает?
– Убеждает, – проворчал Хайнц. – Помолчите, я посчитаю хрусты.
Он долго возился, мусоля каждую бумажку, старательно шевеля губами, аккуратно откладывая пересчитанные купюры на столик. В протяжение этой нехитрой процедуры его физиономия стала прямо-таки одухотворенной и чуточку отмякла. Мазур терпеливо ждал. Лаврик тоже. Стояла душная тишина, едва слышно шелестели зеленые бумажки с одной и той же физиономией.
Мазур был напряжен, как граната с выдернутой чекой – ни у него, ни у Лаврика не было при себе ничего огнестрельного, вообще ничего не было, кроме того самого швейцарского перочинника, а сюрпризов можно было ожидать любых. Начиная от того, что этот лысый мог оказаться подставой и кончая тем, что Бешеный Майк вовремя изобличил измену в рядах и собирается покарать всех скопом, и торговца информацией, и покупателей. Как он это устроил, мы-то в курсе, три года назад в Зулео...
Но время шло, а состав действующих лиц не менялся, и ничего не произошло. Закончив наконец прилежно шуршать «президентами», лысый Хайнц аккуратно перетянул резиночками все пять пачек, сунул их под подушку и с некоторым облегчением промокнул пот со лба большим синим платком. Выпрямился, все так же сидя на узенькой сиротской койке, даже подбородок задрал:
– Я хочу, чтобы вы меня правильно поняли. В жизни никого не продавал. Я бы ни за что никому не стал бы сливать секреты, но к Майку у меня счет. Он мне однажды подложил изрядную свинью, и я не забыл...
– Рауль мне говорил, – терпеливо сказал Лаврик.
– Вот в Рауле-то все и дело. Какой бы зуб я на Майка ни держал, все равно не стал бы никого закладывать, если бы все должно было кончиться... хм, арестом или пальбой. Но Рауль четко заверил, что никто не пострадает...
– Ни одна живая душа, – сказал Лаврик. – Просто-напросто все тихонечко провалится, и никто не пострадает, никому даже палец на ноге не оттопчут...
– Но, с другой стороны, Рауль – тот еще прохвост...
Лаврик явственно вздохнул, но ничего не сказал. Мазур, кажется, понял уже, в чем тут загвоздка: этот лысый обормот, кроме денег, жаждал еще и галантного обращения. Очень уж ему хотелось предстать не вульгарным предателем, а высокой договаривающейся стороной в насквозь джентльменском соглашении. Ладно, потерпим...
– Человек должен думать о будущем, – продолжал лысый Хайнц таким тоном, словно собрался закатить часовую проповедь. – Когда тебе стукнет пятьдесят, начинаешь соображать, что до старости с базукой по пляжу не побегаешь. В особенности, если платят за эти забавы не особенно круто и некоторые львиную долю загребают себе... И вы не гримасничайте, молодой человек! Вас эти житейские истины тоже напрямую касаются. Доживете до моих лет, если только удастся... Сами начнете соображать, что об обеспеченной старости следует позаботиться заранее. Вы, главное, уясните...
– Что у меня чертовски мало времени, я уже уяснил, – сказал Лаврик с явственно прорезавшейся ноткой непреклонности. – Давайте уж перейдем к делу, хорошо? Вы уже богач, а мы пока что в неведении...
– Ну уж и богач...
Лаврик кротко сказал:
– По-моему, пятьдесят тысяч баков – вполне пристойная плата за четверть часа беседы...
– Особенно если учесть еще, что Майк мне уши отрежет, пронюхай он... И не только уши.
Лаврик пожал плечами:
– Ну, это называется – деловой риск... Ладно, старина, давайте уж о делах... Сколько будет задействовано народу?
– Двадцать пять. Со мной и с Майком. Набивался еще один, но Майк его не взял. Он суеверный, знаете ли. Двадцать шесть – это выйдет два раза по тринадцать. Вот и ограничились двадцатью пятью.
– А детали?
– Кроме меня, тут еще двое. Они сняли домишко. Кевендиш-стрит, девятнадцать. Уже купили автобусик и загнали его в гараж, там есть гараж... Мне нужно приобрести две моторки. Чтобы стояли у пирса в день «Д». Майк с остальными – на Сент-Каррадине. Объявиться должны послезавтра. Сами понимаете, для двадцати пяти человек понадобится нехилое снаряжение. Даже если брать по минимуму, получится добрая куча. Вот Майк и купил у кого-то шхуну – как в свое время Фидель «Гранму». Суденышко убогое, но на один рейс его хватит, а больше и не надо... В общем, он приплывет с ребятами и снаряжением. Десять человек пойдут на двух моторках в казармы. Они в двух шагах от берега, там есть причал... Десятка вполне хватит для тамошнего воинства. Остальные с Майком во главе садятся на автобус и дуют в президентский дворец, соблюдая правила уличного движения и не маяча стволами в окнах.
– А дальше?
– А что, собственно, «дальше»? – ухмыльнулся Хайнц. – Какое такое «дальше» у президента при таком-то раскладе? Пятнадцать наших – уже много...
– А если президента во дворце не будет?
– Будет, куда он денется, – сказал Хайнц уверенно. – Тут у Майка на связи есть какой-то местный хмырь, я имею в виду, от работодателей... Он клялся, что все устроит. Президент обязательно будет во дворце, когда туда подкатят наши. То ли заседание кабинета, то ли срочная депеша... Майк не рассказывал подробностей, а я и не интересовался – он не любит, когда суют нос в те детали, что Майк должен знать единолично...
