— Кто подписал?!
— Полковник Кошиц.
— А с ГУИНом этот Кошиц согласовал?!
— Конечно, нет. Что ты, как маленький, понимаешь…
— Не понимаю!!! (Тут Каменев позволил себе невоспроизводимую повторно тираду.) Вот это я понимаю! А другого — нет! Потому что бандит — это бандит, е…, и кассация не прошла! Этак они каждого угла будут выписывать за баксы на свободу под предлогом оперативной необходимости! Дальше что?!
— Все, — сказал Шапошников и дал отбой.
Комната капитана Мартыновой пустовала по случаю выходного, и дежурный по распоряжению Каменева открыл ее для Нежина. Вадим Валерьянович тщетно названивал Французу, его сестре, а потом опять Французу, как велел Старый Опер.
— Тебе фамилия Кошиц о чем-нибудь говорит? — спросил Каменев с порога. — Полковник из ваших?
Все, что можно было знать о Лубянке, подполковник госбезопасности в отставке Нежин знал по положению на девяносто четвертый год, и позднее — из материалов «Альтернативы».
— За пределами компетенции, — развел он руками. — Может быть, ПГУ?.. Или агентура?.. Тут я — пас.
— Молчит? — прикурив «Дымок», кивнул на телефон Старый Опер.
— Он молчит, и сестра молчит. Слышишь, Саня… а Шериф-то где?
— А Шерифа он эвакуировал в первую очередь, что тут неясного-то? Вспомни наше дело по «Зоне» в девяносто четвертом. Он этого четвероногого на ответственные операции не берет.
— А Танька тогда где?..
Каменев захлопнул дверь и помчался к себе: настойчиво звонил телефон.
— Полковник Каменев!..
— Товарищ полковник, это Савчук!.. Есть!..
— Что?
— Нашел я ресторан.
— Где?!
— Нигде и везде: плавучий кабак, «Невод» называется.
— Столетник там?!
— Он с Ямковецким на моторке вниз по каналу ушел. Моторку нашли на правом берегу на юге от ПГТ Старбеево…
«Значит, его нужно искать на левом берегу», — подумал Каменев.
— …а кабак этот плавучий чуть не затонул. Знаете, кого «речники» взяли?..
— Ты обнаглел, стажер! — восстановил субординацию Каменев. — Давыдову, конечно?
— И Рыжего Анастаса тоже. Все в сборе.
— Перехват объявил?
— По всем постам!
— Где сейчас этот «Невод»?
— На пристани «Лихачево». По показаниям капитан-директора, Столетник приказал дать сигнальную ракету и всех выбросил за борт. Двоих охранников пристрелил, их водолазы ищут. Трое захлебнулись, тут две «скорые» подъехали, пытаются откачать. Такое творится!.. Областной розыск, «речники», прокуратура…
— Генеральная прокуратура?
— Нет, областная.
«Значит, Столетник еще не закончил», — догадался Каменев.
— Ладно, стажер, оставайся там!..
Он постучал кулаком в стенку. Пока Нежин дошел до его кабинета, успел вызвонить авиаотряд…
Через месяц в такое время будет уже совсем темно, а сейчас светило всего лишь прикоснулось к соснам на горизонте; синие облака на его фоне предвещают ветер. «Солнце всходит — старикам радость, а заходит — молодым сладость» — есть такая поговорка. Я уже предвкушаю эту «сладость»: по серпантину медленно, как гроб на колесах, сползает черная «Вольво» с тонированными стеклами.
Карьер. Красное солнце. Синие облака. Черная машина. Вокруг лес, а за лесом — Москва.
Черная «Вольво» сползает, сползает, выезжает на плоское твердое днище котлована и останавливается рядом с ковшом экскаватора. Я жду. Я не знаю, кто этот хитрец, предусмотревший тонированные стекла, — Майвин или Кошиц. И сколько их там, и чем вооружены, и если это Майвин, то привез ли он деньги, а если Кошиц — Илону.
Я сижу в рабочем вагончике. Здесь сухо, пыльно, пахнет глиной и мышами. На вбитых в фанерную стену гвоздях висят разноцветные пластмассовые каски, повсюду разбросаны сапоги и робы, на столе — костяшки домино. Звонит телефон.
— Частное бюро детективных услуг «Шериф», — привычно отвечаю я.
— Привет, Столетник. Это Джерри. Ты слышишь меня?..
— Привет, Джерри. Я тебя слышу.
— Я на месте.
— Ты приехал один?
— Да.
Между нами — пропасть. Он совсем другой, этот Джерри. Он холуй. Иначе мы могли бы выйти и осуществить сделку без фокусов, без опаски, без взаимного недоверия и пистолетов на изготовку. Наверно, этот гигант — бывший борец. Я понимаю его: чемпион, списанный за ненадобностью. Чемпионов подолгу не держат, их меняют быстрее, чем они могли бы продержаться сами. Мне жаль гиганта Джерри. Наверно, у него есть семья — жена и маленький сынишка, и он пошел служить Майвину не от хорошей жизни.
— С чем прислал тебя Майвин, Джерри?
— С баксами.
— Сколько ты привез?
— Два миллиона одиннадцать тысяч четыреста долларов. Где ты?
— Я на подъезде, Джерри. С минуты на минуту буду в карьере.
— А Решетников?
— Я не знаю, кто это такой.
Джерри смеется. Он похож на большого и глупого ребенка. Очень глупого, коль скоро думает, что я поверю ему. Я юрист «заочно необразованный», но даже мне понятно, что одного человека с двумя миллионами не посылают. Никто и никогда на свете, в том числе и Майвин, не рискнет двумя миллионами
— Как — кто такой? — нервничает большой ребенок. — Художник. Ты же сам рассказывал!
— «Опять двойка», — напоминаю я.
— За что?
— За несообразительность. Двойки ставят только за несообразительность. Почему тебе было не исчезнуть вместе с машиной и двумя миллионами? Ты смог бы открыть маленькое кафе «У Педро» на юге Мексики или «У Джерри» в штате Невада.
Я тяну время, как могу. Я готов ему даже рассказать, что такое штат Невада, хотя там еще не был.
— Не понял, — признается Джерри.
— Вот именно за это и двойка, Джерри. За то, что ты ни черта не понял.
— Чего ты хочешь, ты, пятерочник?! — злится Джерри.
— Я хочу получить свои одиннадцать тысяч четыреста двадцать долларов в обмен на Ямковецкого.
— Хватит базарить! Если тебя через пять минут не будет…
— То что тогда?.. Ну что, Джерри? Ты удерешь с двумя миллионами в Неваду?
— Ты че это задумал?.. — теперь я улавливаю в его голосе интонации страха. И в этом тоже могу его понять: вечер, закат, карьер за городом (сверху ничего не стоит обстрелять его машину и забрать деньги), а рядом — кладбище. — Где Ямковецкий, сыскарь?!
— Джерри, ты не подумал о том, что наверху могут находиться мои друзья и держать тебя под прицелом? И что ты никогда не выберешься из этого котлована? Он похож на большую могилу, правда, Джерри?..
В трубке воцаряется тишина. Я бы сказал — растерянная тишина. А потом трубку берет кто-то другой, очень спокойный, рассудительный и даже вежливый.
— Столетник, — говорит он, — это Капитонов. Я начальник службы безопасности акционерной компании «Земля». Вы хотите получить деньги, а нам нужен Ямковецкий. Не нужно прятаться в вагончике, выходите, и если он с вами — выводите его. Выполняйте условия договора.
Я тяну, тяну время:
— Почему же Джерри сказал, что приехал один?
— А почему вы сказали, что не знаете, кто такой Решетников?.. Я профессионал, Столетник, и знаю, что он контролирует ситуацию наверху, не правда ли? Но вы можете не опасаться: мы привезли деньги, потому что нам хочется выбраться из этого карьера. Впрочем, так же, как и вам. Выводите Ямковецкого, и мы совершим обмен в рамках нашей договоренности.
Ровно половина седьмого. Наверху, на том конце серпантина, появляется черная «Волга» «ГАЗ-31», уже знакомая мне по вчерашней ночи. Это полковник Кошиц.
— Оглянитесь, Капитонов. Я уже еду к вам, — говорю я и даю отбой.
«Волга» останавливается. Прямо на серпантине, между небом и землей. Я жду. Звонит телефон.
— Евгений Викторович, — раздается высокомерный голос гэбэшника, — мы на месте.
— Илона с вами?
— Да.
— Внизу вы видите мою машину, полковник. Спускайтесь сюда и разворачивайтесь — капот в капот, на расстоянии карьера.
Он смеется, уверенный в своей непобедимости.
Ровно через десять секунд я понимаю, что дает ему такую уверенность: смело спустившись по серпантину, он приближается к «моей» «Вольво», а потом вдруг дерзко нарушает оговоренный маневр — тормозит, подняв тучу пыли, распахиваются дверцы, и прежде, чем я успеваю что-то сообразить, оттуда выскакивают трое в бронежилетах и камуфляжных масках (еще один их прикрывает). Они действуют четко и слаженно — так, как их дрессировали на учебно-тренировочной базе ФСБ: открывают все двери «Вольво» разом и… в упор расстреливают пассажиров.
Я не знаю, кто там был, кроме бедняги Джерри и Капитонова. Но после автоматных очередей в упор живых в «Вольво» не осталось — это точно. Мне видно, как бойцы зондеркоманды Кошица выволакивают трупы, слышно, как они кричат: «Это не он!», «Его здесь нет!», «Ловушка!», «По машинам!»…
