– В какое время это было? – резко спросил Мейсон.
– Видимо, тогда же, когда эта дама сняла номер. Что-то около половины двенадцатого. Или, скорее, между 11.30 и 11.45. Номер как раз накануне был убран. Приборку освободившихся номеров начинают, как правило, в десять утра и заканчивают часам к двум. Когда эта дама попросила сдать ей комнату, администратору пришлось узнавать, в каком номере уборка уже закончена. Именно поэтому оказалось зафиксированным время.
– Описание этой дамы есть?
– Сейчас получишь, – ответил Дрейк. – Значит, так: высокая, примерно шестьдесят восемь дюймов, черные очки, отличная одежка и чертовски дорогая тачка. Насчет марки служащие мотеля не уверены. Постоялица в регистрационном листе написала, что у нее «Кадиллак», но администратор считает, что это был «Линкольн».
– А номер машины?
– Я проверил. Липа.
– Адрес?
– Фиктивный.
– Есть еще какие-нибудь приметы девицы?
– Одежда отлично пошита… Голос хорошо поставлен – как у театральной актрисы… Дама не снимала очков. На вид ей – лет двадцать девять или тридцать. Администратор запомнила, что на дамочке была прекрасная пара туфель из кожи аллигатора. Это она особо отметила. Очень дорогая обувка. У девицы оказались стройные ножки. Администратор пыталась прикинуть, с кем имеет дело, и осмотрела ее с ног до головы. Сам знаешь, они не очень любят сдавать номера одиноким симпатичным женщинам, из-за которых в мотеле могут возникнуть осложнения.
– Но этой даме номер все-таки сдали?
– Верно. Она сказала, что вела машину всю ночь, что направляется в Голливуд и хочет поспать два-три часа. Заверила, что охотно заплатит за сутки, даже если проведет в номере всего несколько часов. Мол, смертельно устала, и ей совершенно необходимо слегка отдохнуть.
– И как долго она оставалась в мотеле?
– А вот это самое интересное, – ответил Дрейк. – Судя по всему, в час дня выписалась.
– Как так?
– В половине первого одна из горничных заметила, что номер пуст и ключ висит на внешней стороне двери. Вроде в номере принимали душ – полотенце лежало на полу. Но кровать осталась нетронутой. И в комнате не было никакого багажа.
– И эта женщина заходила в номер Эвелин Багби?
– Горничная видела, как она оттуда выходила. Горничная считает, что это именно та женщина, которая сняла номер в такой необычно ранний для мотеля час.
Мейсон сказал:
– Пол, то, что ты говоришь, чрезвычайно интересно. А где в это время была Эвелин Багби?
– Видимо, завтракала. Пока она жила в мотеле, вставала поздно. Горничная сказала, что Эвелин Багби в течение многих лет привыкла подниматься по будильнику, а здесь отдыхала от режима – раз уж ей выпала возможность побездельничать. Так она объясняла сама.
– Пол, раздобудь фотографии Айрин Кейт и покажи их горничным. Если они опознают Айрин как даму в черных очках, мы немедленно выйдем на тропу войны.
– Не забывай, Перри, эта дамочка так и не сняла очков, так что опознать ее будет очень трудно.
– Я понимаю.
– Ты все время будешь у себя?
– Да. Если соберусь уходить, предупрежу, – заверил Мейсон. – Скорее всего, просто заскочу в твою контору. А ты продолжай разрабатывать это направление.
– Появилось что-нибудь свеженькое? – поинтересовалась Делла, едва Мейсон повесил трубку.
Он пересказал ей все, что сообщил Дрейк, и распорядился:
– Попытайся связаться с Эвелин Багби.
– Ты хочешь сам с ней поговорить?
– Нет. Просто передай, что в ее деле наметились любопытные перспективы. Скажи, что, возможно, к ней заявится Айрин Кейт и попытается заключить сделку. Как бы ни было необычно предложение и что бы ни происходило, она не должна соглашаться. Ни на что.
Делла Стрит кивнула и направилась в приемную.
– Я позвоню оттуда, чтобы тебе не мешать.
– Тогда позвони еще Фрэнку Нили в Риверсайд и скажи ему, что мы идем по горячему следу.
Делла вышла, а Мейсон принялся мерить контору шагами. Глаза его блестели.
Секретарша вернулась через несколько минут.
– Шеф, я дозвонилась до Джо Падены, но Эвелин там нет.
– Что?!
Мейсон резко остановился.
– Эвелин работала с двенадцати до трех. Теперь она должна заступить в восемь и работать до часа ночи. Ты сам мог бы догадаться, что на сотню долларов, которую ты дал рыжеволосой, она кинулась покупать себе одежду.
Мейсон ухмыльнулся.
– Ты на ее месте сделала бы то же самое.
– Я спросила Джо, не пытался ли кто-нибудь связаться с Эвелин или оставить для нее сообщение. Он ответил, что звонил какой-то мужчина и предупредил, что С.М. желает все уладить. Просил передать это Эвелин.
– С.М.?
– Да, только инициалы.
– Стив Меррил, – задумчиво произнес Мейсон. – Откуда он мог узнать, где следует искать мисс Багби?
– Возможно, она сама ему позвонила.
– Возможно, – повторил Мейсон. – Не относятся ли слова «все уладить» к аресту? Если мы установим, что женщина, заходившая в номер Эвелин в мотеле Короны, была Айрин Кейт, то речь пойдет о весьма значительной сумме компенсации.
– Так что – пусть Джо передаст сообщение С.М. Эвелин Багби? – уточнила Делла.
– Она может и сама позвонить С.М.
– Что будем делать?
– Вот что, Делла… – Мейсон глянул на часы и принял решение: – Бери мою машину и поезжай к Падене. Гони во всю мочь. Как только появится Эвелин, передай ей все, что я говорил. Убедись, что она не видела никого или не получала ничьих сообщений. Как только поговоришь с ней, позвони мне, и мы пообедаем где-нибудь в Голливуде… Слушай, у тебя же сегодня выходной, да?
– Выходной. И я хочу есть. Но уже еду. Позвоню с перевала. Вероятно, это произойдет довольно скоро.
Делла надела пальто, улыбнулась Мейсону ослепительной улыбкой и внезапно вспомнила:
– Черт! Я ведь не позвонила Нили! Так заговорилась с Паденой, что…
Мейсон махнул рукой, отпуская все грехи.
– Герти позвонит Нили. А ты поезжай.
Когда дверь за Деллой закрылась, Мейсон поднял трубку и сказал, обращаясь к Герти, сидевшей в приемной:
– Соедини меня с Фрэнком Нили из Риверсайда. Я буду ждать у аппарата.
В разговоре Мейсон поведал Нили о том, что появились новые факты и в свете этого неразумно сейчас даже обсуждать вопрос о компенсации.
– Ладно, – рассмеялся Нили. – Я оставляю все на ваше усмотрение, господин адвокат, и не скажу этим киноакулам ничего, даже если они спросят у меня, который час. Вообще-то я здесь ни при чем.
– Вы – мой партнер, – возразил Мейсон. – Вы защищали в суде Эвелин Багби, за что вам причитается гонорар.
– Полагаете, дело выглядит настолько перспективным?
– Ну, трудно сказать, – честно признался Мейсон. – Однако, вполне возможно, мы напали на след, который в конечном счете приведет нас к тому, что Эвелин будет выплачена солидная компенсация – по справедливости.
– Что ж, надеюсь на это. Девушка нуждается в деньгах, – ответил Нили. – Но, видимо, вам известны какие-то законы, которых не знаю я. Пусть меня черти заберут, если я понимаю, каким образом вы сможете приписать Айрин Кейт злой умысел – всем известно, что она подмахнула заявление с обвинением в воровстве по указке помощника окружного шерифа.
– Я знаю те же законы, что и вы, – ответил Мейсон. – Но я так долго занимаюсь адвокатской практикой, что успел уразуметь: сначала надо собрать все факты, а уж затем применять законы.
– Постараюсь запомнить эту мысль.
Мейсон рассмеялся.
– Понадобится много времени, чтобы понять ее по-настоящему. В учебниках этого нет. Я буду держать вас в курсе происходящего.
Он повесил трубку, уселся в свое кресло, заложил руки за голову и погрузился в размышления. Спустя какое-то время закурил сигарету. Раз за разом прокручивая в голове ситуацию, Мейсон старался рассмотреть ее со всех сторон, не упуская ни одной, самой неожиданной точки зрения.
Послышался стук в дверь. В кабинет вошла Герти.
– К вам Айрин Кейт. Говорит, что должна кое-что объяснить. Личное.
– Она одна? – спросил Мейсон, включая скрытый магнитофон.
Герти кивнула.
– Впусти ее, – Мейсон раздавил в пепельнице окурок. – И знаешь что, Герти…
– Да, мистер Мейсон, слушаю.
– Если через несколько минут припрется Мервин Олдрич и заявит, что он должен встретиться здесь с Айрин Кейт, скажи ему, что у меня важная встреча и я велел никого не впускать.
Герти кивнула.
– То же относится и ко всем остальным, – продолжил Мейсон. – Предполагаю, беседа с дамой, которая, возможно, почувствовала слабые угрызения совести и проявила первичные признаки раскаяния, затянется, и на этот раз я хочу быть уверен, что это возвращение на стезю добродетели не будет прервано типом, у которого на месте совести нечто другое. Мысль ясна?
Герти улыбнулась и повернулась к двери.
На этот раз манеры вошедшей в контору Мейсона Айрин Кейт разительно отличались от тех, что она продемонстрировала в прошлый раз. Кейт была холодно-отстраненной и надменной, что указывало на наличие тщательно разработанного плана.
