— Совершенно верно, — подтвердил Джэпп. — Никогда нельзя раньше времени раскрывать свои карты. А теперь давайте послушаем, что вы можете нам рассказать об этой Жизели.
— Честно говоря, знаю я очень немного. Я знаю о ней только то, что известно и всем. О ее личной жизни мне почти ничего не известно. Может быть, мсье Фурнье сможет сообщить вам больше. Я вам могу сказать вот что: мадам Жизель была, как это у вас называется, «личность». Она была уникальна в своем роде. О ее прошлом мне ничего не известно. По-моему, в молодости она была очень хороша. Мне кажется, она переболела оспой, и это сильно испортило ей внешность. Жизель была — у меня, во всяком случае, сложилось такое впечатление — женщиной, испытывавшей наслаждение от власти, и эта власть у нее была. Жизель проявляла в делах недюжинную смекалку и относилась к тому типу расчетливых француженок, которые никогда не позволят каким-нибудь сантиментам повлиять на интересы дела. Но у нее была репутация женщины, скрупулезно честной в делах и верной своему слову.
Он повернулся к Фурнье за поддержкой. Тот меланхолично кивнул.
— Да, — сказал он. — Она была честной — в ее понимании. Наверное, какой-нибудь суд и мог бы привлечь ее к ответственности, если только кто-нибудь дал бы показания. Но это… — Он с сомнением пожал плечами. — Да о чем тут говорить. Такова уж человеческая натура.
— Что вы имеете в виду?
— Chantage!
— Шантаж? — переспросил Джэпп.
— Да. Особый шантаж, и весьма своеобразный. У мадам Жизели было обыкновение давать деньги в долг, как это у вас называется, «всего лишь под расписку». Она сохраняла в тайне как сумму, так и способ уплаты, но я должен вам сказать — у нее были свои, особые методы добиваться уплаты долга.
Пуаро подался вперед с живейшим интересом.
— Как уже говорил сегодня мэтр Тибо, среди клиентов мадам Жизели были в основном представители высших классов и бизнесмены. Эти люди особенно чувствительны к общественному мнению. Мадам Жизель располагала своей собственной секретной службой… Ее правилом было — перед тем как дать деньги, если речь шла о больших суммах, собрать как можно больше фактов о клиенте. И ее разведка, должен вам сказать, работала просто великолепно. Я присоединяюсь к тому, что уже сказал ваш друг, — со своей точки зрения, мадам Жизель была кристально честной. Она всегда держала слово по отношению к тем, кто тоже держал свое. Я искренне убежден, что она никогда не использовала своих тайных сведений, чтобы потребовать у кого-нибудь не принадлежавших ей денег.
— Вы имеете в виду, — сказал Пуаро, — что эти секретные сведения были своего рода обеспечением долга.
— Вот именно. И если приходилось воспользоваться ими, она была совершенно безжалостна и не принимала во внимание никакие мольбы, стенания и уговоры. Должен вам сказать, джентльмены: ее система действовала безотказно! Редко, очень редко баланс у нее не сходился. Любой человек, будь то женщина или мужчина, занимающий заметное положение, будет отчаянно стараться достать деньги, чтобы только избежать публичного скандала. Признаться, нам было известно о ее деятельности, но что касается судебного преследования… — Он пожал плечами. — Это намного труднее. Человеческая натура, она и есть человеческая натура.
— Предположим, — сказал Пуаро, — что ей пришлось — вы говорили, такое иногда случалось — записать деньги в убыток, что тогда?
— В таком случае, — медленно проговорил Фурнье, — информация, которой владела мадам, публиковалась или передавалась заинтересованному в ней человеку.
Они помолчали некоторое время. Затем Пуаро спросил:
— Но с финансовой стороны от этого все равно ведь не было никакого дохода?
— Не было, — ответил Фурнье. — То есть не было прямого дохода.
— А непрямого?
— Это заставляло других платить, верно? — спросил Джэпп.
— Точно, — ответил Фурнье. — Это было важно для создания, как вы говорите, морального эффекта.
— Я бы назвал это аморальным эффектом, — сказал Джэпп. — Однако, — он в задумчивости потер нос, — это дает нам неплохую возможность обнаружить мотивы убийства, очень хорошую возможность. И, кроме того, остается еще вопрос: кто наследует ее деньги? — Он обратился к Тибо: — Вы сможете помочь нам в этом вопросе?
— У нее есть дочь, — ответил юрист. — Она не жила с матерью. Более того, по-моему, мать не видела ее с самого раннего детства. Но мадам Жизель много лет назад составила завещание, отписав все деньги дочери, за исключением небольшого наследства своей служанке. Короче говоря, она все завещала Анне Моризо. Насколько мне известно, завещание она не изменяла.
— А наследство-то большое? — спросил Пуаро.
Юрист пожал плечами:
— Примерно восемь или девять миллионов франков.
Пуаро присвистнул. Джэпп сказал:
— Боже мой, а с виду и не подумаешь! Дайте-ка прикинуть, какой у нас сейчас курс… это значит… ого, это будет больше ста тысяч фунтов! Вот это да!
— Мадемуазель Анна Моризо будет очень богатой молодой женщиной, — сказал Пуаро.
— В этом нет никаких сомнений, как и в том, что ее не было в этом самолете, — сухо сказал Джэпп. — Вот ее-то можно было бы заподозрить в том, что она кокнула свою мамочку, чтобы заграбастать денежки. Сколько ей должно быть лет?
— Точно не могу сказать. Я думаю, двадцать четыре или двадцать пять.
— По-моему, у нас нет ничего, что указывало бы на ее причастность к преступлению. Мы должны всерьез заняться этим самым бизнесом мадам Моризо, связанным с шантажом. Все, кто летел в самолете, отрицали знакомство с мадам Жизелью. Один из них лгал. И нам нужно установить, кто именно. Нужно изучить ее личные бумаги — там должна быть зацепка.
— Дорогой друг, — сказал француз. — Немедленно, сразу после того, как все стало известно, я, поговорив со Скотленд-Ярдом по телефону, тут же отправился к ней домой. Там в самом деле есть сейф, в котором обычно лежали личные бумаги мадам, но все эти бумаги были сожжены.
— Сожжены? Кем? Почему?
— У мадам Жизели была верная служанка, Элиза, пользовавшаяся ее особым доверием. И этой Элизе были даны инструкции, что в случае смерти хозяйки она должна открыть сейф — шифр ей был известен — и сжечь содержимое.
— Что? Но это просто потрясающе! — изумленно воскликнул Джэпп.
— Понимаете, — сказал Фурнье, — у мадам Жизели был свой кодекс чести. Она была абсолютно честна с теми, кто был честен с ней. Она обещала своим клиентам, что те могут полагаться на нее. Она могла быть безжалостной, но, тем не менее, слово свое она всегда держала.
Джэпп ошеломленно покачал головой. Четверо мужчин молчали, думая о странном характере убитой женщины. Мэтр Тибо поднялся:
— Я должен оставить вас, господа. У меня важная деловая встреча. Если вам потребуется от меня какая-нибудь дополнительная информация, у вас есть мой адрес. В любое время я к вашим услугам.
Он церемонно пожал всем руки и вышел из комнаты.
После ухода мэтра Тибо трое мужчин придвинулись ближе к столу.
— Ну а теперь, — сказал Джэпп, — давайте-ка займемся этим делом как следует. — Он отвинтил колпачок авторучки. — В самолете было одиннадцать пассажиров и два стюарда. Итого у нас тринадцать человек. Один из оставшихся двенадцати и убил старуху. Одни пассажиры — англичане, другие — французы. Французов я отдам мсье Фурнье. Англичанами займусь сам. Кроме того, нужно навести кое-какие справки в Париже — это будет ваша работа, Фурнье.
— И не только в Париже, — ответил Фурнье. — Летом Жизель вовсю занималась бизнесом на французских курортах — Довиль, Ле-Пинэ, Вимро, и на юге она бывала — в Антибе и Ницце, ну и вообще во всех тех местах.
— Это важно — тут есть за что уцепиться. Кто-то из пассажиров «Прометея» упоминал Ле-Пинэ, я помню. Это одно направление, кроме того, нам нужно заняться непосредственно убийством — проверить, кто мог со своего места выстрелить из духовой трубки. — Он раскатал большой план салона и положил его в центре стола. — Ну, теперь мы готовы к предварительной работе. Давайте начнем с того, что переберем всех, одного за другим, и решим, у кого могли быть мотивы и, что еще более важно, возможности для совершения убийства.
— Для начала мы можем исключить из списка мсье Пуаро. Теперь останется одиннадцать.
Пуаро печально покачал головой:
— Вы слишком доверчивы, мой друг. Нельзя верить никому, абсолютно никому.
— Ну ладно, оставим вас, если вам так хочется, — добродушно согласился Джэпп. — Теперь стюарды. Мне кажется, что вряд ли это мог быть кто-нибудь из них — с точки зрения мотива. Вряд ли они занимали деньги в больших количествах, оба они на хорошем счету — приличные, здравомыслящие, спокойные. Я был бы ужасно удивлен, если бы кто-нибудь из них оказался связанным с чем-нибудь подобным. С другой стороны, с точки зрения практической возможности мы обязаны включить их в число подозреваемых. Они ходили взад-вперед по салону, они могли найти такое положение, чтобы выстрелить из духовой трубки, — под нужным углом и с нужного расстояния, я имею в виду. Хотя я лично не верю, что стюард мог выстрелить из трубки отравленной стрелой в салоне, полном людей, и никто бы этого не заметил. Я, конечно, давно убедился на собственном опыте, что большинство людей слепы, как летучие мыши, но есть же какие-то пределы. Впрочем, это относится к любому подозреваемому. Безумие, абсолютнейшее безумие — совершать преступление именно таким образом. Был всего один шанс из ста, что все это сойдет с рук и вас не схватят тут же. Парню, который сделал это, должно быть, чертовски повезло. Более идиотского способа убийства нельзя придумать…
