— Почему? — понизила голос и Катя.
—Потому что сама она на хитрости еще не способна, так как молода и неопытна. А закидон с кольцом — это агрессия первого порядка, типичный прием якорения. Если душа хочет взять в заложники человека она переводит отношения на материальную основу. Якобы из беспокойства выдает сведения: там-то и там, есть то-то и то, иди, найди. Стоит подчиниться, искомый предмет становится проводником мятежной души.
—То есть?
— Получив материальное пристанище в нашем мире, душа обретает способность к осуществлению. Она вторгается во внутренние пространства человека, превращается во внутренний голос и может довести избранника до психоза.
— Мама меня обижать не станет, она меня любит. — В маминой любви Катерина не сомневалась ни минуты.
— Мама твоя умерла, — напомнила Марта. — И душа ее скоро освободится от мирских забот. Память и любовь уйдут первыми — они самое тяжкое бремя. Тогда и жди неприятностей. Хорошо если с ума не сойдешь.
Новый взгляд на психические расстройства удивил Катерину до невероятия.
— Вы меня разыгрываете? — спросила, не надеясь на положительный ответ. С какой стати Марте морочить ей голову? Они видятся второй и, возможно, последний раз в жизни. — Разыгрываете, да?
— Нет. — Марта насупилась. — Вопрос очень серьезный. Надо вернуть душу в законные приделы, нечего ей в нашем мире ошиваться, не по чину честь.
— А нельзя ее придержать на воле? — мысль о том, что мама станет витать облаком, летать тучкой, блестеть каплей росы, была очень приятна. Мама сама так хотела — быть рядом, не исчезать.
— Все можно, — неопределенно пообещала Марта, — в нашем мире неразрешимых задач нет. — «Нашем» она выделила особо. — Отработай права на маму и распоряжайся, как знаешь.
Город тянул лямку обычного трудового дня. В магазины заходили люди, делали покупки. В кафе народ попивал кофе-чай, болтал, глазел по сторонам. С магистрали доносился непрерывный гул движения. Катя недоуменно покачала головой. Может, Марта и странный разговор ей снятся? Нет. Пытливо, вглядываясь ей в лицо, собеседница ждала ответ.
— Что значит отработай? — спросила Катерина лишь бы выгадать время, — полы мыть? Кушать готовить?
— Нет, — голос Марты вспыхнул вкрадчиво-ласковыми интонациями. — От каждого по способностям! Так нас учили в детстве. У тебя, девонька, талант пропадает. Не хорошо это, неправильно.
Талант! Катя перебирала взглядом лица вокруг, только таланта мне сейчас не хватает, поумала невесело.
Марта одним глотком допила кофе.
— Ядвига старая, она выдохлась; она забаловалась с покойными хахалями. А мне для работы нужна помощница. Такая, как вы, Катя! Молодая, красивая, умная. Вы — безумно одарены. Вас, конечно, учить надо. Но двадцать тысяч баксов — копейки, мы отобьем их за полгода. У нас бизнес, клиентура, заказы на годы вперед. Наша встреча — величайшая удача для меня. И для вас, Катя, тоже. Спириту не всегда удается найти медиума под стать. У вас огромный потенциал, огромный, — Марта смотрела на Катю с обожанием. — Я дрожу от нетерпения попробовать вас в деле. Вчера вы ворвались в спектры лишь на мгновение, в порыве отчаянья, и сколько всего наваротили. Подтолкнуть душу к провокации может далеко не каждый! Вы с первого раза родную мать совратили. Это многого стоит.
— Я ничего не понимаю, — устало уронила Катя.
— Предлагаю вам стать медиумом, — Марта подалась от волнения вперед, — обещаю оплатить образование в Академии оккультных наук в Париже, у Маннергейма. Возьму вас под свою опеку, гарантирую спокойную и беззаботную жизнь. Обязуюсь делить доходы строго пополам и поступлю с душой вашей матушки, как вы пожелаете. Даже могу устроить ее в приведения.
— В приведение! Устроить?
Катя поднялась из-за стола, направилась к стойке бара.
— Водички дайте, — пролепетала, еле шевеля губами, — из крана.
Девушка-буфетчица с недовольной физиономией вынесла из подсобки стакан воды. На одном дыхании Катя выпила его, поставила на влажную от уборки столешницу, вытерла ладонью губы, поплелась к Марте. Чувствовала она себя отвратительно. Туманные истины стелили дорогу в неведомые дали. Предложение Марты почти не казалось бредом.
— Вы меня запутали, — Катя спрятала глаза от пронзительного взора Марты. — Если бы не мамин голос, не кольцо, я не слушала бы ваши странные речи. Отпустите меня сейчас. Ваше предложение очень неожиданно. Давайте договорим в другой раз.
— Позвольте, я объясню. Другой раз — понятие растяжимое. Через несколько часов процесс примет необратимый характер. Сутки, проведенные душами на трансценде, нарушают принцип индексации и ремиссию эквивалентнарного поля. Простите, Катенька, выбора у вас нет. Вам предстоит или принять мое предложение, или подчиниться экстраординарным агрессиям. Во втором случае, за ваш разум и жизнь я не поручусь.
— А в первом?
— В первом! — восторженно ахнула Марта. — Вас ожидает невероятная жизнь! Если ваше решение окончательно, мы, уладив формальности, немедленно отправимся в Париж. Маннергейм принимает на семинар только после собеседования. Он лучший и выбирает лучших. В Париже у меня студия, восемь комнат, на набережной. Захотите, поселимся вместе. Нет — найдем отдельную квартиру. Ваша задача — учиться, мелочи и быт я беру на себя.
Катя уныло кивнула. Она не хотела в Париж.
Марта погрустнела. Достала из сумки пачку сигарет, закурила. Кутаясь в лохматые облака дыма, сощурила глаза, покачала сокрушенно головой.
— Простите меня, — попросила.
— За что, — удивилась Катя.
— За давление. Я слишком взволнована, чтобы деликатничать.
Она потушила сигарету. Сцепила пальцы в замок. Ногти побелели от напряжения.
— Ладно, признаю, в том, что вы попали в затруднительное положение, есть доля и моей вины. Посему о вашей матушке я позабочусь. Но не бескорыстно. Время мое стоит дорого, я предупреждала. Так что, либо вы мне платите, либо отработаете нужную сумму в качестве медиума.
— Не хочу в медиумы, — возразила Катя.
— Ах, — Марта небрежным жестом отмахнулась от отказов, — как можно не хотеть то, о чем не имеешь малейшего представления. Я, конечно, безбожно тороплю события, но учтите: неизбежное случится. Через некоторое время, в вас проснутся силы, вам неподвластные. Вы бросите все и станете искать Путь. Никому не удается избежать Предназначения. Талант — метка Бога, знак отличия, инородности. Ваш Дар — особое назначение. Многие Знают, немногие Могут. Вам открыто Видение, самое сокровенное, из вед. Ведать — значит управлять. Понимаете, Катя, управлять! Управлять миром! Ваша растерянность сейчас вполне объяснима, мы все прошли через подобное. Но не мы выбираем себе судьбу, она ищет нас. — Глаза у Марты сияли фанатичным огнем. — Я чувствовала, ждала, но я не надеялась встретить такое чудо как вы. До Ядвиги я перебивалась случайными людьми, с ней достигла пика карьеры. Но вы, Катенька, — неворятие. Вы — вселенная, Космос, чудо. У нас с вами соответствие, гармония. Я трепещу рядом вами, как девочка.
— А я ничего не чувствую, — Катерина прислушалась к себе. Сидевшая рядом женщина не вызывала эмоций.
— Немудрено, — Марта улыбнулась покровительственно. — Вы меня видите, слышите, обоняете. Я вас познаю. Мы воспринимаем друг друга на разных уровнях. У вас есть близкий человек?
— Есть, — кивнула Катя.
— Вы понимаете его настроение? Угадываете мысли? Улавливаете состояние души?
— Конечно.
— Даже если он молчит, скрывает и делает вид, будто ничем не озабочен? Я уверена, это подвластно любой женщине. То же самое, только сто, тысячу раз сильнее, я испытываю к вам. Вы спрашивали, как я раздобыла номер вашего телефона? Вас поразила моя осведомленность в ваших делах? Так знайте! Я укрыла вашу матушку в себе, дала ей убежище. Проклятые 24 часа больше не довлеют над вами. Мой поступок — чистой воды безрассудство; шальная удаль. Я безумно рискую. Но я хочу удержать вас. Мне страшно при мысли, что вы встретите другого Мастера; страшно и противно. Вы — моя, Катенька. Я вас заслужила.
— Имейте в виду, я ничего не понимаю, — в качестве особы незаурядной и особо ценной Катерина заговорила тоном капризным и игривым. Пока Марта пела дифирамбы, в голове забрезжила чудная идея.
«Вдруг, — подумала Катя, — все это правда? Пусть до сего дня я жила и не помышляла ни о чем подобном, пусть. Все имеет свое начало. Я — избранница?! — Определение звучало неплохо. — Я невероятие?! Я — вселенная?!» — слова Марты нравились все больше и больше. И стоило только допустить «вдруг», стоило предположить «если»; как в странных словах обнаружилась логика. Страстная мольба обрела смысл, решительный напор — цель. Стоило допустить и предположить, сразу изменился взгляд на жизнь. Прямо на глазах, за столиком летнего кафе.
