Ознакомительная версия.
Приблизительно после трех месяцев совместной жизни наступил момент, когда Сабен-Левек снова начал гулять.
Почему?
Мегрэ задавал себе вопрос и не находил на него приемлемого ответа. Стала ли Натали постепенно показывать себя такой, какой была теперь? Прекратилось ли воцарившееся было согласие и еще через некоторое время они уже, если так можно выразиться, перестали даже разговаривать друг с другом?
Ни тот ни другой не потребовали развода.
Кончилось тем, что Мегрэ заснул: голова его раскалывалась от вопросов. Когда он встал, выпив в постели первую чашку кофе, которую подала ему жена, шел мелкий дождь.
— У тебя сегодня тяжелый день?
— Может быть. Никогда не знаю, что меня ждет.
Он взял такси. Это был знак. Обычно он пользовался автобусом или метро.
Фотографии ждали его на письменном столе, и были они неожиданно четкими. Мегрэ взял по одной и направился в другой конец коридора, где находился кабинет Перетти. Перетти был начальником отдела светской жизни и единственным, кто носил на пальце кольцо с желтым бриллиантом, как будто люди, с которыми ему было положено встречаться, оказывали на него свое влияние.
Это был красивый, еще не старый человек, с очень черными волосами, одевался он достаточно броско.
— Привет! Давненько я тебя не видел!
Это была правда. Кабинеты у них располагались в одном и том же коридоре, но виделись они редко, и чаще всего в пивной «У дофина».
— Предполагаю, что эта особа тебе неизвестна.
Перетти принялся изучать увеличенный портрет Натали и подошел к окну, чтобы получше его рассмотреть.
— Не жена ли это нотариуса, чью фотографию вчера опубликовали газеты, только моложе?
— Да, это она лет пятнадцать назад. А вот она с мужем несколькими неделями или месяцами позже.
Перетти так же внимательно изучил каннскую фотографию.
— Ни об одном, ни о другом ничего не могу сказать.
— Так я и думал. Но это не все. Я попросил своих людей составить мне список всех ночных заведений Парижа. Вот его копия. Есть ли среди них одно или не одно, где бы оставался тот же хозяин, что и пятнадцать лет назад? Особенно меня интересует восьмой округ и его окрестности.
Перетти проштудировал список.
— Большинство этих кабаре тогда не существовало. Мода меняется. Было время, когда ночная жизнь была сосредоточена на Монмартре. Потом — Сен-Жермен де Пре.
Минутку… «Балдахин», улица Понтье. Он был уже тогда, и там до сих пор заправляет один миленький прохвост, которого никогда нечем было попрекнуть.
— Больше нет?
— Еще «У мадемуазель». Авеню Великой Армии. Очень шикарное заведение, держит его женщина, Бланш Боннар. Ей, наверное, за пятьдесят, но она не сдается. У нее еще одно кабаре на Монмартре, на улице Фонтен, оно попроще — «Сладкая дрожь».
— Знаешь, где она живет?
— У нее собственная квартира на авеню Ваграм, и, судя по всему, обошлась она ей в кругленькую сумму.
— Я оставлю тебе список. У меня есть еще экземпляры. Если тебе случайно что-нибудь придет в голову… Да, я забыл спросить, где живет хозяин «Балдахина»?
— Марсель Ленуар? В том же доме, что и его кабаре, на четвертом или пятом этаже. Я как-то проводил у него обыск в надежде найти там наркотики.
— Спасибо, старина.
— Как твое дело?
— Так себе.
Мегрэ вернулся к себе в кабинет. Как обычно по утрам, он отправился с докладом и, глядя на своего начальника, сидевшего в кресле, подумал, что сам мог бы сидеть в нем через месяц.
— Ну, что с этой историей с нотариусом, Мегрэ? Начальники других служб уже были там, каждый со своим досье.
— Нисколько не продвинулась. Собираю сведения, которые, может быть, пригодятся или не пригодятся никогда…
Мегрэ отправил в газеты увеличенную фотографию Натали с подписью: «Г-жа Сабен-Левек в двадцать лет».
Затем он поднялся в архив, чтобы выяснить, есть ли карточка на ее имя или на имя Трики. Ничего не было. Сведений о судимости не было, и она никогда ни по какому поводу не привлекалась к суду.
— Отвезешь меня на улицу Понтье?
За шофера у него всегда был Лапуэнт или Жанвье, потому что сам Мегрэ никогда не садился за руль. Машину он недавно купил, чтобы в субботу вечером или в воскресенье утром отправляться в свой маленький домик в Мен-сюр-Луар, но вела ее г-жа Мегрэ.
— Что-нибудь новенькое, шеф?
— Поедем повидаться с владельцем одного ночного заведения. Он держал его еще двадцать лет назад.
Жалюзи на окнах кабаре были опущены, но рядом с дверью были выставлены большие фотографии почти обнаженных женщин.
Они вошли через главный вход. Привратница отправила их на четвертый этаж, дверь слева. Открыла им невысокая служанка, одетая с сомнительной опрятностью.
— Месье Ленуар? Не знаю, сможет ли он принять вас. Он только что встал и сейчас завтракает.
— Скажите ему, что комиссар Мегрэ…
Мгновение спустя Ленуар уже встречал посетителей в коридоре. Был он огромным, очень толстым и выглядел тоже достаточно неопрятно. На полинявшую пижаму был надет старый бордовый халат.
— Чем обязан честью?
— Дело не в чести. Продолжайте завтракать.
— Мне неловко принимать вас так.
Ленуар был старым прохвостом, который двадцать пять лет назад содержал публичный дом. Теперь ему было лет шестьдесят, а поскольку был он небрит и еще заспан, то выглядел старше.
— Не пройдете ли сюда…
Квартира выглядела столь же неряшливо, как и ее хозяин, — беспорядок царил повсюду. Они вошли в небольшую столовую, окно которой выходило на улицу.
От яйца всмятку осталась только скорлупка, и Ленуар разбил верхушку второго.
— По утрам мне необходимо прийти в себя…
Он потягивал черный кофе, а в пепельнице лежали окурки сигарет.
— Ну, так вы что-то говорили?..
— Я покажу вам одну фотографию, а вы мне скажете, напоминает ли она вам кого-нибудь.
Мегрэ протянул ему увеличенный портрет Натали.
— Пожалуй, это лицо мне знакомо. Как ее зовут?
— В то время-пятнадцать лет назад — она называла себя Трика.
— У всех у них мания выбирать прозвища как можно смешнее. Трика!
— Вы ее узнаете?
— По правде сказать, нет.
— Ее имя не может оказаться где-нибудь в ваших книгах?
Ел Ленуар неопрятно: подбородок и отворот халата были запачканы желтком.
— Вы что думаете, я записываю имена всех девок, что прошли через мое кабаре? Эти бабы — они то есть, то их нет. Многие из них выходят замуж, и можно только удивляться, какие удачные устраивают себе браки. У меня была одна, так она стала герцогиней в Англии.
— У вас и фотографий их нет?
— Почти все забирают их у меня, когда уходят. Ну а другие я рву и швыряю в корзину.
— Благодарю вас, Ленуар.
— Было очень приятно…
Ленуар поднялся с набитым ртом и проводил их до лестничной площадки.
— На авеню Ваграм, тридцать один.
Это был большой буржуазный дом, где среди прочих проживали два врача, дантист и специалист по составлению налоговых деклараций.
— Вы от кого? — спросила служанка, одетая как театральная субретка.
— Я Мегрэ.
— Полицейский?
— Да.
Бланш Боннар была занята не завтраком, а телефонным разговором. Было слышно, как она говорит в одной из комнат:
— Да… Да… Дорогой мой, не могу я просто так брать на себя обязательства. Мне необходимы более точные сведения, необходимо связаться с моим архитектором… Да… Нет, не знаю, сколько мне на это потребуется времени… Я увижу тебя сегодня вечером в кабаре? Как хочешь… Bye…[1]
Она вышла к ним навстречу, и звук ее шагов заглушался дорожкой, которая закрывала повсюду разноцветные ковры. Бланш Боннар долго разглядывала Мегрэ, обратив внимание на Лапуэнта только ради приличия.
— Вам повезло, что я уже встала. Обычно я поднимаюсь с постели поздно, но сегодня у меня свидание с моим поверенным. Проходите.
Гостиная была мягкой, слишком мягкой на вкус Мегрэ. Хозяйке, как и Ленуару, наверное, перевалило за пятьдесят, но она не думала сдаваться, что было заметно, даже когда она была в утреннем туалете. Она была хорошо сложена и, несмотря на свою толщину, не выглядела отталкивающе, а глаза у нее были и вовсе красивы.
— Дело Сабен-Левека, не так ли? Я ждала вас со дня на день, но не предполагала, что вы докопаетесь так быстро.
Она закурила сигарету с золоченым фильтром.
— Можете курить. Это не мешает даже моему попугаю… Когда я вчера увидела в газетах фотографию, я сразу смекнула, что к чему, и удостоверилась, что не ошиблась.
— Вы знали госпожу Сабен-Левек, когда она называла себя Трикой?
— Еще бы!
Она встала, прошла в другую комнату и вернулась с громадным альбомом.
— Память у меня не очень хорошая, поэтому я все храню. У меня пять таких альбомов, набитых фотографиями. Держите.
Она протянула Мегрэ раскрытый альбом. На странице справа была приклеена одна из тех фотографий, что делают в кабаре.
Это была действительно Натали, еще молоденькая, наивная и непосредственная. На ней было платье с глубоким декольте, в вырезе которого была видна грудь.
Ознакомительная версия.
