— Обуздай свои кровожадные инстинкты и спокойно сиди дома. Я поговорю с миссис Хоуэл.
Миссис Хоуэл, их экономка, была та самая величественная, кряхтевшая при ходьбе дама, которая наводила такой ужас на леди Кут. Но только не на Бандл, которую она называла мисс Бандл. Так повелось еще с тех пор, когда Бандл была долговязой непоседливой девочкой, а ее отец просто Эластером Эдвардом Брентом, а не лордом.
— А теперь, Хоуэл, голубушка, давайте выпьем по чашечке шоколада, и вы расскажете мне все домашние новости.
Бандл без труда разузнала все, что нужно, и мысленно подвела итоги беседы: “Две новые посудомойки, деревенские девушки, — тут, кажется, все в порядке. Новая горничная, племянница старшей горничной. Тоже ничего подозрительного. А моя Хоуэл, кажется, здорово запугала леди Кут. Да, она это может”.
— Никогда не думала, мисс Бандл, что доживу до того дня, когда в Чимнизе будут жить посторонние.
— Нужно идти в ногу со временем, — сказала Бандл. — Хорошо бы, голубушка, нам не стать свидетелями того, как в Чимпизе устроят меблирашки, где квартиры будут сдавать постояльцам вместе с землей.
Отставив на миг аристократическую чопорность, миссис Хоуэл позволила себе содрогнуться.
— Кстати, я никогда не видела сэра Освальда Кута, — заметила Бандл.
— Сэр Освальд, безусловно, очень умный джентльмен, — сухо сказала миссис Хоуэл.
Бандл догадалась, что слуги невзлюбили сэра Освальда.
— Конечно, за всем присматривал мистер Бейтс, — продолжала экономка. — Очень энергичный джентльмен. И правда, очень энергичный, прекрасно разбирающийся во всех делах.
Когда Бандл заговорила о смерти Джералда Уэйда, миссис Хоуэл не сообщила ничего нового, а только сокрушенно поохала: “Бедный, бедный молодой джентльмен…” Поговорив с миссис Хоуэл, Бандл спустилась вниз и вызвала Тредуелла.
— Тредуелл, когда уволился Альфред?
— Примерно месяц назад, ваша милость.
— Что это он вдруг уволился?
— По собственному желанию, ваша милость. Полагаю, он уехал в Лондон. Во всяком случае, у меня к нему претензий не было. Надеюсь, новый лакей Джон вам понравится, дело свое он вроде знает и старается угодить хозяевам.
— Откуда он?
— У него прекрасные рекомендации, ваша милость. Последним его хозяином был лорд Маунт Вернон.
— Понятно, — задумчиво произнесла Бандл, вспомнив, что лорд Вернон в настоящее время охотится в Восточной Африке. — Как его фамилия?
— Бауэр, ваша милость.
Тредуелл подождал немного, но, увидев, что больше не нужен, тихо вышел из комнаты. А Бандл глубоко задумалась. Когда она сегодня вернулась домой, этот новый Джон открыл ей дверь, и ей удалось рассмотреть его. Да, вышколен он был отлично. Правда, ей бросилась в глаза его военная выправка и несколько странная форма затылка, но это в конце концов мелочи.
Бандл, нахмурив брови, вновь и вновь выводила карандашиком на листке бумаги фамилию Бауэр. Внезапно ей пришла в голову одна мысль, и она снова вызвала Тредуелла.
— Тредуелл, как пишется Бауэр?
— Б-а-у-э-р, ваша милость.
— Но это же не английская фамилия.
— Полагаю, по происхождению он швейцарец, ваша милость.
— Да? Тогда все, Тредуелл, спасибо. Швейцарец? Нет, немец! Военная выправка, плоский затылок. И появился в Чимнизе за две недели до смерти Джералда Уэйда.
Бандл поднялась. Все, что тут можно было узнать, она узнала, пора двигаться дальше!
— Я снова уезжаю, отец, — объявила она. — Мне нужно повидать тетю Марсию.
— Марсию? — изумился лорд Кейтерэм. — Бедное дитя! Кто тебя заставил?
— Никто, я сама хочу.
Лорд Кейтерэм изумленно смотрел на дочь. Она хочет встретиться с его грозной невесткой? Непостижимо, Марсия, маркиза Кейтерэм, вдова его покойного брата Генри, была выдающейся личностью. Лорд Кейтерэм допускал, что она была превосходной женой, что без нее Генри ни за что бы не занял пост госсекретаря по иностранным делам. Но при этом он всегда считал, что ранняя смерть была избавлением для бедняги. Какая Бандл глупышка: добровольно сунуть голову в пасть льва.
— Знаешь, на твоем месте я бы не стал этого делать. Ты не представляешь, к чему это может привести.
— Надеюсь, к тому, что мне от нее нужно в данный момент. Все в порядке, папа, не беспокойся.
Лорд Кейтерэм вздохнул, поудобнее устроился в кресле и углубился в “Филд”. Но через несколько минут Бандл снова заглянула к нему:
— Извини, но у меня есть еще один вопрос. Кто такой сэр Освальд Кут?
— Да я же говорил тебе — самый настоящий паровой каток.
— Я не спрашиваю, как он выглядит, мне нужно знать, на чем он разбогател — пуговицы для брюк, панцирные кровати или что-то еще?
— А, понятно. На стали. Сталь и железо. У него самые большие в Англии сталелитейные заводы, или как они там называются. Он, конечно, это не афиширует, формально всем распоряжается компания или несколько компаний. Он даже взял меня вроде как директором одной из них. Мне такая работа очень нравится — ничего не делаешь, только разика два в год приезжаешь в город, в один из отелей на Каннон-стрит или Ливерпуль-стрит, и сидишь за столом, на котором лежит отличная промокательная бумага. Кут или еще какой-нибудь умник произносит речь, напичканную цифрами, — к счастью, слушать их вовсе не обязательно. Должен тебе признаться, Эйлин, после заседания подают очень приличный ленч.
Поскольку Бандл совсем не интересовали эти ленчи, она вышла, не дослушав до конца. По дороге в Лондон она обдумывала сложившееся положение. Насколько она понимала, сталь и социальное обеспечение детей никак не связаны между собой. Значит, что-то служит прикрытием, вероятнее всего, второе. Миссис Макатта и венгерскую графиню можно было исключить — они нужны для отвода глаз. Гвоздь программы там, скорее всего, этот противный герр Эберхард, не похожий на тех, кого обычно приглашает к себе Джордж Ломакс. Билл намекнул, что этот немец что-то изобрел. Еще там будет министр авиации и сэр Освальд Кут, стальной магнат. Видимо, всех этих людей что-то связывает.
Понимая бесполезность дальнейших размышлений, Бандл сосредоточилась на предстоящей беседе с леди Кейтерэм.
Эта дама жила в большом мрачном особняке в одном из аристократических кварталов Лондона. В доме пахло воском, птичьим кормом и засохшими цветами. Леди Кейтерэм была большой женщиной, большой во всех смыслах этого слова. Скорее величавая, чем крупная, в пенсне в золотой оправе на большом крючковатом носу и с легким намеком на усики.
Маркиза несколько удивилась визиту племянницы, но все-таки подставила ей холодную щеку, которую Бандл вежливо чмокнула.
— Приятная неожиданность, Эйлин, — весьма сдержанно сказала леди Кейтерэм.
— Мы только что вернулись в Чимниз, тетя.
— Знаю. Как поживает отец? У него все как обычно?
В ее тоне слышалось пренебрежение, поскольку она всегда была невысокого мнения об Эластере Эдварде Бренте, девятом маркизе Кейтерэме. Она назвала бы его “обалдуем”, если бы знала это слово.
— У отца все отлично. Ему бы только не расставаться с Чимнизом.
— Понимаю. Знаешь, Эйлин, я всегда считала, что сдавать Чимниз в аренду — недопустимо. Это же исторический памятник! Им нельзя торговать.
— Должно быть, при дяде Генри там было чудесно, — с легким вздохом сказала Бандл.
— Генри всегда был человеком долга.
— Подумать только, какие люди там бывали, — продолжала подлизываться Бандл. — Все европейские знаменитости.
Леди Кейтерэм вздохнула:
— По правде говоря, в этих стенах не раз вершились судьбы государств. Если бы только твой отец… — Она горестно покачала головой.
— Политика утомляет отца, а по-моему, это безумно интересно, особенно если знаешь всю эту кухню.
Бандл лгала с вдохновением — даже не покраснела. Тетка удивленно посмотрела на нее:
— Отрадно слышать. Мне всегда казалось, что тебя интересуют только одни развлечения.
— Да, так было раньше.
— И правда, ты еще очень молода, — задумчиво проговорила леди Кейтерэм. — С твоими данными да при удачном замужестве ты могла бы стать хозяйкой престижного политического салона.
Бандл стало не по себе, ей вдруг показалось, что тетка прямо сейчас выудит откуда-нибудь подходящего для нее супруга.
— Но я еще не готова, я так мало знаю.
— Это дело поправимое, — оживилась леди Кейтерэм. — У меня много нужной литературы.
— Спасибо, тетя Марсия, — поблагодарила Бандл и перешла в наступление. — Вы случайно не знакомы с миссис Макатта?
— Конечно, знакома. Очень достойная дама, и умница необыкновенная. Вообще-то я не одобряю женщин, которые баллотируются в парламент. Мы можем влиять на политику иными способами, более подобающими женщине. — Она помедлила, безусловно, вспомнив, как заставила своего мужа заняться политикой и каким огромным успехом увенчались их общие усилия. — Но времена меняются. Деятельность миссис Макатта очень важна для нашей страны, в особенности для наших женщин. И кому как не женщине заниматься подобными проблемами! Тебе было бы весьма полезно с ней встретиться.
