не подписывал принесенные бумаги, Скиннер без конца шагал по огромному, шикарно обставленному кабинету с высоким потолком.
Около пяти в кабинет пошел Боуэн, сопровождаемый двумя помощниками с туго набитыми портфелями. Очевидно, предполагалось какое–то совещание на высоком уровне. Я подумал, что, если меня не выставят за дверь, мне будет полезно послушать, и поэтому, стараясь быть как можно более незаметным, быстро пересел с кресла у стола Скиннера на стул в сторонке. Будучи занят, Скиннер не заметил этого, и другие, наверное, решили, что я нужен ему. Они расселись вокруг стола и открыли дискуссию. У меня от природы прекрасная память, которую я еще хорошо натренировал за годы работы с Ниро Вулфом. Конечно, я мог бы подробно и полно изложить все услышанное мною в течение следующих тридцати минут, но не сделаю этого из–за присущей мне скромности. Да и, кроме всего прочего, кто я такой, чтобы подрывать доверие избирателей к избранным ими высокопоставленным слугам народа?
И тем не менее произошло нечто такое, о чем следует все же сказать. Во время бурного обсуждения того, что сообщить ФБР, а о чем нужно умолчать, совещание вдруг было нарушено. В кабинет заявился не кто иной, как инспектор Кремер собственной персоной. Направляясь к столу, он мельком взглянул на меня, но, видимо, думал в это время о чем–то несравненно более важном.
— Я только что разговаривал с этим Уитменом, который в свое время заявил, что может опознать водителя машины, убившей юного Дроссоса. Так вот, только что в группе предъявленных ему лиц он опознал Горана и готов подтвердить свои показания под присягой.
Все уставились на Кремера, и лишь Боуэн пробормотал:
— Ну и чертовщина!
— Что же дальше? — раздраженно спросил Скиннер, нарушив наступившее молчание.
— Сам не знаю, — угрюмо ответил Кремер. Я только что узнал об этом. Горан не мог быть с женщиной в машине во вторник. Если мы примем подобное утверждение, оно совершенно выбивает нас из колеи. Мы не могли опровергнуть его алиби для вторника, да и, кроме того, мы исходим из предположения, что там был Бирч. Да и зачем Горану убивать подростка? Сейчас, когда, как выяснилось, он оказался участником шайки шантажистов, мы, конечно, можем его взять в работу как следует, но вряд ли он сознается в убийстве. Конечно, мы обязаны учитывать показания Уитмена, но ситуация от них значительно осложняется. Честно говоря, мне кажется, что должен быть какой–то закон против так называемых очевидцев.
— Ну это вы уж слишком! — все так же раздраженно заявил Скиннер. — Очевидцы бывают исключительно полезны. Возможно, что и сейчас это тот самый поворот, которого мы все–таки ждали. Присаживайтесь и давайте все обсудим.
Кремер начал было пододвигать кресло к столу, но в это время опять раздался телефонный звонок. Скиннер взял трубку, назвался и тут же сказал Кремеру:
— Звонит Ниро Вулф. Он хочет поговорить с вами и утверждает, что это важно.
— Я поговорю с ним в приемной.
— Нет, говорите отсюда. Голос у него был самодовольный.
Кремер взял трубку.
— Вулф? Кремер у телефона.
Кремер только слушал, а все остальные, так же, как и я, лишь молча наблюдали за выражением его лица. Как только я заметил, что его лицо начало медленно багроветь, а глаза щуриться все больше и больше, мне захотелось соскочить со стула и немедленно помчаться на Тридцать пятую улицу, но я сдержался, чтобы не привлечь к себе внимание. Наконец Кремер положил трубку, некоторое время стоял, молча стиснув зубы и морща нос, а затем заявил:
— Этот толстый сукин сын действительно ужасно доволен собой. Утверждает, что ему все же удалось оправдать гонорар миссис Фромм. Сейчас он приглашает к себе меня, сержанта Стеббинса, всех шестерых подозреваемых, Гудвина, Пензера, Даркина и трех–четырех женщин–полицейских в штатском лет тридцати пяти — сорока каждая. Гудвина он требует немедленно. Ему также нужен Иген. Скромно, правда?
Кремер сердито обвел взглядом всех, а затем закончил:
— Вулф утверждает, что когда мы уедем от него, то увезем с собой убийцу. Убийцу, говорит этот пивной бочонок.
— Маньяк этот Вулф! — с ожесточением воскликнул Боуэн. — Это же возмутительно! Немедленно доставьте его сюда.
— Добровольно он не поедет.
— Доставьте его под конвоем!
— Вулф и рта тут не раскроет, и конце концов мы вынуждены будем отпустить его. Он вернется к себе домой, вызовет кого ему нужно, но только без нас.
Все принялись переглядываться, видя на лицах друг друга то же самое, что видел я, — выбора у них не было.
Я встал, помахал рукой и бодро попрощался:
— Пока, джентльмены! До скорой встречи.
Я никогда не дружил с женщинами–полицейскими, но, конечно, видел их на улицах и должен признать, что человек, отобравший тех троих, что явились к Вулфу, несомненно, обладал хорошим вкусом. Я не собираюсь утверждать, что они были сногсшибательны, но с любой из них я согласился бы зайти в какую–нибудь забегаловку и пропустить стаканчик кока–колы. Правда, в глазах у них было профессиональное, чисто полицейское выражение, но винить в этом их было бы несправедливо, ведь они были при исполнении служебных обязанностей, да еще в присутствии инспектора полиции, и должны были выглядеть бдительными, компетентными и суровыми. Одеты они были просто, хотя платье на одной из них из голубой ткани с тонкими белыми полосками выглядело совсем недурно.
Я вернулся домой и успел до прихода всей компании коротко доложить Вулфу, как у меня прошел день. Особого интереса к моему докладу он не проявил. Затем я помог Фрицу и Орри принести стулья и кресла и расставить их. Как только начали появляться первые гости, Орри скрылся в гостиную и закрыл дверь за собой. Я еще раньше заходил туда за стульями и видел там сутулого человека средних лет, в очках. Орри познакомил нас, и я узнал, что ею зовут Бернард Левин, но и только.
Посетителей мы рассаживаем так, как еще ранее распорядился Вулф. Все шестеро представительниц прекрасного пола сидели в переднем ряду, причем так, что Анджела Райт и Клэр Горан оказались каждая между женщинами–полицейскими. Инспектор Кремер восседал в кресле, обитом красной кожей, а Пэрли Стеббинс слева от него — рядом с Джин Эстей. За спиной Джин Эстей сидел Липс Иген — в пределах досягаемости Стеббинса на тот случай, если вымогатель разнервничается и попытается наброситься на кого–нибудь с клещами. Слева от Игена, во втором ряду, расположились Горан, Липскомб и Кюффнер. Сол Пензер и Фред Даркин замыкали тыл.
Я упомянул, что Кремер захватил красное кресло, но, точнее
