— Я уже решил. Если у тебя есть желание прятать ее от полиции, я выхожу из игры.
Трамвай был виден уже совершенно отчетливо.
— Ты наверняка сможешь поймать такси, — сказал Мейсон.
— Не имеет значения. Я смываюсь. Вижу в трамвае двух женщин, которые собираются выходить. Спокойной ночи, Перри.
— Спокойной ночи, Пол, — откликнулся Мейсон и добавил тихо: — Смотри, чтобы полиция не поймала тебя здесь, вблизи от засады…
— Ради Бога, Перри, — остановился Дрейк. — Перестань так по-идиотски рисковать головой. Поговори с ней и дай знать полиции. Ведь рано или поздно полицейские ее все равно достанут.
— Наверное, я последую твоему совету.
— Можешь мне обещать?
— Нет.
— Почему?
— Я могу изменить свое мнение, когда выслушаю их. Вон они, Пол.
— Уже ухожу, — сказал Дрейк. — Пожалуй, сяду в этот же трамвай, чтобы оказаться подальше отсюда.
Он побежал к трамваю. Мейсон зажег фары, развернулся и в тот момент, когда женщины проходили мимо автомобиля, открыл дверцу.
— Добрый вечер, Ева, — сказал он. — Ты с миссис Винтерс?
— Ничего себе, — услышал он голос Коры Фельтон.
— При таком освещении, — рассмеялся адвокат, — я разглядел только два силуэта. Может, вас подвезти?
— Мы живем совсем рядом отсюда, но нам будет приятно.
— Я хотел бы поговорить с вами до того, как вы пойдете домой. У вас там гости.
— Кто еще? — спросила Ева Мартелл.
— Полиция.
— Но они с нами уже разговаривали. По крайней мере, со мной.
— Хотят поговорить еще раз.
— О Боже, ведь я сказала им все, что знаю.
— Где Адела Винтерс?
— Поехала к себе.
— На трамвае?
— Нет, это я пересела. Такси, которое мы поймали у вашего офиса, повезло тетку Аделу прямо домой.
— Это означает, что она оказалась дома раньше вас.
— Я еще десять минут стояла на трамвайной остановке.
— А где были вы? — обратился Мейсон к Коре Фельтон.
— Я была в кино и совершенно случайно встретилась с Евой в трамвае. Когда она рассказала мне, что произошло, я была потрясена.
— Я буду более спокойно себя чувствовать, если мы поедем покататься на время нашего разговора подальше от вашего дома. Там ждет полиция.
— Почему мы должны разговаривать? Что все это означает? — с тревогой спросила Ева. — Я думала, что все уже позади.
Мейсон вел машину, постоянно посматривая в зеркальце заднего обзора.
— Вы сказали полиции, что провели весь день с Аделой Винтерс?
— Да.
— Вы подписали это свое показание?
— Да.
— Вы давали показание под присягой.
— Да, я принимала присягу.
— Я не из полиции, я ваш адвокат, и мне вы должны говорить правду. Вы действительно были с ней целый день?
— Да.
— Вплоть до минуты?
— Ну, практически…
— Меня интересуют факты, — жестко сказал Мейсон.
— Ну, было несколько таких моментов, например, в отеле, когда она пошла в туалет.
— Расставались ли вы с ней хоть ненадолго до того, как отправились в отель?
— Да, но… какое это имеет значение?
— Один Бог знает, почему я трачу на вас время, — вздохнул Мейсон. — Неужели из вас нужно вытаскивать правду клещами? Прошу мне точно рассказать, что произошло.
— Конечно, это ничего не меняет, но когда мы вышли из квартиры и спустились в холл, то остановились у телефона-автомата, чтобы позвонить. Через минуту тетка Адела вдруг вспомнила, что оставила что-то в квартире, и решила подняться наверх, чтобы забрать.
— Что это было?
— Она сказала мне об этом уже в отеле. Это был ее револьвер. Сказала, что положила его в ящик комода, а потом достала и по рассеянности оставила на комоде, а должна была спрятать в сумку и… ну, просто забыла. Тетка Адела, естественно, не хотела его там оставлять. Поэтому я подождала внизу, в холле, а она взяла ключ и быстро вернулась в квартиру. Конечно, после того как она заявила вам, что никогда не имела револьвера, я не знаю, что и думать.
— Как получилось, что вы не сказали об этом в полиции?
— Разве это не очевидно? Когда мы вернулись и увидели Хайнса с пулей в голове, тетка Адела решила, что единственным выходом является все рассказать вам. А вы велели уведомить полицию. А потом тетка Адела пришла к выводу, что не стоит осложнять положение, рассказывая о том, что она забыла что-то в квартире.
— Она сказала вам, что эта забытая вещь — револьвер?
— Не тогда. Она сказала мне об этом только в отеле.
— Сколько было времени, когда она вернулась наверх?
— Около двух. Может, десять минут третьего. Я посмотрела на часы, когда выходила из лифта: без пяти два. В холле мы были десять-пятнадцать минут.
— Это очень важно. Где вы находились? — спросил Мейсон.
— Когда тетка Адела пошла наверх? — переспросила девушка.
— Да.
— В холле.
— Вы уверены?
— Да.
— Не снаружи, где вас могли видеть наблюдатели?
— Нет. Я ждала внутри, в холле, и читала объявления о скачках.
— Как долго миссис Винтерс отсутствовала?
О, совсем недолго.
— Вы могли бы сказать точнее?
— Пять минут, от силы шесть.
— Но подъем на лифте, заход в квартиру и спуск вниз не могли занять у нее столько времени.
— Очевидно, все-таки заняли. Ведь она не могла больше никуда пойти. А почему вы задаете мне эти вопросы?
— У Аделы Винтерс был револьвер и именно из него убит Хайнс.
— Вы в этом уверены? — растерянно спросила девушка.
— Вполне. Полиция еще не давала официальную информацию, но они нашли револьвер миссис Винтерс.
— Где?
— Там, где видели, как она прятала оружие, — в мусорном бачке в отеле «Лоренцо».
— И пуля была выпущена именно из этого револьвера? Но это же совершенно невозможно!
— Револьвер был заряжен патронами старого образца, которые легко опознать, — пуля в черепе Хайнса была именно того типа, что и остальные в найденном револьвере.
— Но это совершенно невероятно!
— Хорошо, — вздохнул адвокат. — Посмотрим, что скажет на этот счет сама миссис Винтерс. Вы поверили ей, когда она заявила, что у нее никогда не было оружия, что все это блеф?
— Нет, не поверила. Это особенность тетки Аделы. Иногда к тому, что она говорит, требуется относиться скептически. Это вовсе не значит, что она обманывает сознательно, — это трудно объяснить. Видите ли, долгие годы она была домашней сиделкой и часто ухаживала за безнадежно больными людьми. Там она научилась лгать — убеждая их в том, что они обязательно выздоровеют. А когда занималась каким-нибудь нервнобольным, то лгала, потому что не хотела, чтобы пациент огорчался. Говорила вещи, которые помогали пациенту чувствовать себя лучше. Если бы вы посмотрели на тетку Аделу с этой стороны, то все бы поняли.
— Иначе говоря, она — лгунья.
— Ну, если хотите, то можете называть это так. Она старается избежать трудностей, обходя факты.
— И вы уверены, что она лгала, когда говорила, что у нее не было оружия?
— Мне всегда казалось, что у нее было оружие.
— А если предположить, что она лгала, говоря о том, что произошло в квартире?
— Нет, это совсем не похоже на нее. Не могли бы вы поговорить с теткой Аделой еще раз?
— Опасаюсь, что полиция поджидала ее у квартиры.
— Мы могли бы поехать туда и проверить.
— Бесполезная трата бензина, но проверить необходимо, — согласился Мейсон. — Показывайте дорогу. Самым главным мне сейчас кажется объяснение вашего положения.
— Что вы хотите сказать?
— Вы заявили полиции, что были с теткой Аделой все время. А раз Роберт Хайнс убит из ее оружия, то вы должны были присутствовать при выстреле — и, таким образом, попадаете в неплохую заваруху. Полиция ожидает вас у квартиры. Вы будете обвинены в соучастии. Я хотел бы вас из этого вытащить. Потом посмотрим, что можно будет сделать для тетки Аделы.
— Но сначала проверим, у себя ли она?
— Да, — ответил Мейсон.
— И каким образом?
— Подъедем поближе и пошлем Кору на разведку.
— Хорошо, — сказала Ева. — Езжайте прямо по этой улице.
Мейсон с двумя девушками подъехал к дому, в котором жила Адела Винтерс. Это был обычный четырехэтажный дом, в получасе езды трамваем от центра города.
Небольшая толпа зевак рассказала обо всем, едва Кора Фельтон успела вылезти из машины и смешаться с ними, чтобы выяснить, что произошло. Через пять минут девушка снова была в машине.
— Ее арестовали? — спросил Мейсон.
Кора кивнула головой.
— Ее взяли в тот момент, когда она входила в квартиру. Забросали градом вопросов, и тетка Адела совершенно растерялась. Полицейские показали ей револьвер и спросили, чей он. Она призналась, что ее. Это все, что знают люди у дома. Полицейские посадили тетку Аделу в машину и уехали.
— Хорошо, — сказал Мейсон и повернулся к Еве: — Я намереваюсь вести рискованную игру. Устрою вас сегодня где-нибудь, где вы будете недоступны для полиции, а завтра я буду вести переговоры с окружным прокурором.
