– Да, да, тупой улицы, которая никуда не ведет. Эти отпечатки – они тоже могут никуда не вести.
– Не вижу, как это может быть, – ответил инспектор.
– Вы намекаете, что они фальшивые? Я о таких случаях читал, хотя на практике с этим не сталкивался. Но фальшивые или настоящие – они все-таки должны нас куда-нибудь привести!
Пуаро в ответ только развел руками.
Инспектор затем показал нам увеличенные снимки этих отпечатков и погрузился в технические объяснения петель и дуг.
– Признайте же, – сказал он, раздраженный рассеянным видом, с каким слушал его Пуаро, – что это чьи-то отпечатки, оставленные кем-то, кто был в доме в тот вечер. Я снял Отпечатки у всех живущих в доме, начиная с миссис Экройд и кончая судомойкой, и ни одни из них не совпадают.
– Вы снимали отпечатки и у меня, – заметил я сухо.
– Ну да. И ни одни из отпечатков ничего не дали. Таким образом, остаются две альтернативы: Ральф Пейтен или ваш таинственный незнакомец, доктор. Когда мы доберемся до этой пары…
– Будет потеряно драгоценное время, – перебил Пуаро.
– Я вас не понимаю, месье Пуаро.
– Вы уверены, что вы сняли отпечатки у всех в доме, месье инспектор?
– Конечно.
– У всех без исключения?
– Решительно у всех.
– У живых и мертвых?
Инспектор не сразу понял, потом сказал с расстановкой:
– Вы думаете?
– Да, я думаю, – самодовольно сказал Пуаро, – что эти отпечатки на кинжале принадлежат самому мистеру Экройду. Проверьте! Тело еще не захоронено.
– Но почему? Вы же не предполагаете самоубийства?
– О нет. Убийца был в перчатках или завернул рукоятку во что-нибудь. Нанеся удар, он взял руку своей жертвы и прижал пальцы к рукоятке кинжала.
– Но для чего?
– Чтобы еще больше запутать это запутанное дело, – пожал плечами Пуаро.
– Ну я этим займусь. Но что подало вам такую мысль?
– Когда вы были так любезны показать мне рукоятку с отпечатками пальцев – я, признаюсь, ничего не понимаю в петлях и дугах, – но мне положение этих отпечатков показалось несколько неестественным: я бы не так держал кинжал при ударе. А вот если закинуть руку через плечо за спину…
– Ну, – сказал инспектор, – это мысль. Да, я этим займусь, только не очень надейтесь, что это вам особенно поможет.
– Он говорил любезно, но несколько снисходительно.
Когда он ушел, Пуаро посмотрел на меня смеющимися глазами.
– В следующий раз я постараюсь помнить о его самолюбии. Ну а теперь, что вы скажете о маленькой семейной встрече?
«Маленькая семейная встреча» произошла через полчаса в «Папоротниках»: во главе стола восседал Пуаро, словно председатель какого-то мрачного сборища. Слуг не было, так что нас оказалось шестеро: миссис Экройд, Флора, майор Блент, молодой Реймонд, Пуаро и я.
Когда все собрались, Пуаро встал и поклонился.
– Месье, медам, я попросил вас собраться с определенной целью. – Он помолчал.
– Для начала я хочу обратиться с горячей просьбой к мадемуазель Флоре. Вы, мадемуазель, помолвлены с капитаном Ральфом Пейтеном. Если он доверится кому-нибудь, то только вам. Умоляю вас, если вам известно его местопребывание, убедите его не скрываться больше. Минуточку, – остановил он Флору, которая хотела что-то сказать, – ничего не говорите, пока не подумаете хорошенько. Мадемуазель, с каждым днем его положение становится для него опаснее. Если бы он не скрылся, какими бы полными ни были улики против него, он мог бы дать им объяснение. Но его молчание, его бегство – что они означают? Только одно – признание вины. Мадемуазель, если вы действительно верите в его невиновность, убедите его вернуться, пока не поздно.
Лицо Флоры побелело, как полотно.
– Пока не поздно… – пробормотала она.
– Послушайте, мадемуазель, – сказал Пуаро очень мягко, – вас просит об этом старый папа Пуаро, который много видел и много знает. Я не пытаюсь поймать вас в ловушку, мадемуазель. Но не могли бы вы довериться мне и сказать, где скрывается Ральф Пейтен?
Флора встала.
– Месье Пуаро, – сказала она и поглядела ему в глаза, – клянусь вам, клянусь всем, что есть для меня святого, я не знаю, где Ральф. Я не видела его и не получала от него никаких известий со… со дня убийства.
– Она села.
Пуаро молча поглядел на нее, затем резко ударил ладонью по столу
– Bien «Хорошо! (Франц.)»! Значит, так, – сказал он. Лицо его стало жестким.
– Теперь я обращаюсь к остальным: миссис Экройд, майор Блент, доктор Шеппард, мистер Реймонд – все вы друзья Ральфа Пейтена. Если вы знаете, где он скрывается, скажите.
Наступило долгое молчание. Пуаро по очереди поглядел на каждого из нас.
– Умоляю вас, – сказал он тихо, – доверьтесь мне. Снова молчание. Его нарушила наконец миссис Экройд.
– Я должна сказать, – плаксиво заговорила она, – что отсутствие Ральфа странно, очень странно. Скрываться в такое время! Мне кажется, за этим что-то есть. Я рада, Флора, дитя мое, что ваша помолвка не была объявлена официально.
– Мама! – гневно вскричала Флора.
– Провидение! – заявила миссис Экройд. – Я глубоко верю в провидение – божество, творящее наши судьбы, как поэтично выразился Шекспир.
– Но вы же не предполагаете, что провидение сотворило это само, без посторонней помощи? – рассмеялся Реймонд.
Он, как я понимаю, просто хотел разрядить обстановку, но миссис Экройд взглянула на него с укором.
– Флора избавлена от массы неприятностей. Ни на минуту я не усомнилась в том, что дорогой Ральф неповинен в смерти бедного Роджера. Я не думаю о нем плохо. Ведь у меня с детства такое доверчивое сердце. Я не верю дурному ни о ком. Но, конечно, следует, помнить, что Ральф еще мальчиком попадал под бомбежку. Говорят, это иногда сказывается много лет спустя. Человек не отвечает за свои действия. Понимаете, не может взять себя в руки…
– Мама! Не думаешь же ты, что Ральф…
– Действительно, миссис Экройд… – сказал майор Блент.
– Я не знаю, что и думать, – простонала миссис Экройд. – Если Ральфа признают виновным, интересно, к кому отойдет поместье?
Реймонд резко отодвинул стул. Майор Блент был невозмутим, но очень внимательно поглядел на миссис Экройд.
– Это как при контузии… – упрямо продолжала миссис Экройд. – Притом Роджер был скуп с ним – из лучших побуждений, разумеется. Я вижу, вы все против меня, но я считаю исчезновение Ральфа очень странным и рада, что помолвка Флоры не была объявлена.
– Она будет объявлена завтра, – громко сказала Флора.
– Флора! – в ужасе вскричала ее мать.
– Будьте добры, – обратилась Флора к секретарю, – пошлите объявление в «Тайме» и в «Морнинг пост».
– Если вы уверены, что это благоразумно, мисс Экройд, – ответил тот.
Флора импульсивно повернулась к Бленту.
– Вы понимаете, – сказала она, – что мне остается делать? Я же не могу бросить Ральфа в беде. Правда?
Она долго, пристально смотрела на Блента, и наконец он кивнул.
Миссис Экройд разразилась визгливыми протестами, но Флора оставалась непоколебимой. Наконец заговорил Реймонд:
– Я ценю ваши мотивы, мисс Экройд, но не поступаете ли вы опрометчиво? Подождите день-два.
– Завтра, – звонко сказала Флора.
– Мама, бессмысленно вести себя так. Какой бы я ни была, я верна своим друзьям.
– Месье Пуаро, – всхлипнула миссис Экройд, – сделайте же что-нибудь!
– Все это ни к чему, – вмешался Блент. – Мисс Флора совершенно права. Я целиком на ее стороне.
Флора протянула ему руку.
– Благодарю вас, майор Блент, – сказала она.
– Мадемуазель, – сказал Пуаро, – позвольте старику выразить свое восхищение вашим мужеством и преданностью друзьям. И надеюсь, вы поймете меня правильно, когда я попрошу вас, настойчиво попрошу, отложить это объявление на день или два. Поверьте, я прошу вас об этом в интересах Ральфа Пейтена, – столько же, сколько и в ваших, мадемуазель. Вы хмуритесь. Вы не понимаете, как это может быть. Но уверяю вас, это так! Вы передали это дело в мои руки и не должны теперь мне мешать.
– Мне это не по душе, – немного помолчав, сказала Флора, – но будь по-вашему.
– А теперь, месье и медам, – быстро заговорил Пуаро, – я продолжу. Поймите одно, я хочу дознаться до истины. Истина, сколь бы ни была она ужасна, неотразимо влечет к себе ум и воображение того, кто к ней стремится. Я уже немолод, мои способности, возможно, уже не те, что прежде… – Он явно ожидал, что за этим последует взрыв возражений.
– Вполне вероятно, что это дело будет последним, которое я расследую. Но Эркюль Пуаро не из тех, кто терпит поражение. Повторяю: я намерен узнать истину. И я ее узнаю, вопреки вам всем.
Он бросил последние слова нам в лицо, как обвинение. Я думаю, что все мы немного смутились – все, кроме Реймонда, тот остался совершенно невозмутимым.
– Что вы хотите этим сказать – «вопреки нам всем»? – спросил он, слегка подняв брови.
– Но… именно это, месье. Все находящиеся в этой комнате скрывают от меня что-то. – И он поднял руку в ответ на ропот протеста.
