— Но море… Это проклятое море.
Прошла неделя. Под нашими ногами был золотой песок пустыни. Солнце изливало на нас свой жар. Пуаро, воплощенное страдание, тихо угасал на моих глазах. Маленький бельгиец не был хорошим путешественником. Наше четырехдневное плавание из Марселя в Египет было для него сплошной мукой. То, что сошло на берег в Александрии, представляло собой лишь бледную тень Пуаро. Он утратил даже свою хваленую аккуратность.
Прибыв в Каир, мы отправились прямо в отель «Мена Хауз», расположенный в тени пирамид. Очарование Египта полностью захватило меня, но не Пуаро. Одетый точно так же, как и в Лондоне, он таскал в кармане маленькую щеточку для чистки одежды и вел бесконечную войну с песком.
— Мои ботинки, — причитал он. — Взгляните на них, Гастингс. Мои бедные ботинки, всегда такие блестящие и красивые. Вы видите, во что их превратил песок, он буквально везде — и внутри и снаружи. Мои бедные ноги! Какой же ужасный у них вид! И еще эта жара! Взгляните на мои усы — они обвисли, — да, да, совершенно обвисли.
— Взгляните на сфинкса, — настаивал я. — Даже чувствую, что он источает какую-то тайну и очарование.
Пуаро взглянул на сфинкса с досадой.
— Зато он отнюдь не источает счастья, — заявил Пуаро. — Да и странно было бы этого ожидать от существа, наполовину засыпанного песком. О, этот песок!
— Послушайте, но ведь в Бельгии тоже полно песка, — напомнил я ему, имея в виду праздники, которые мы провели в Кноксюрмер среди «les dunes impluables»[5], как это было написано в путеводителе.
— Но, во всяком случае, не в Брюсселе, — отрезал Пуаро.
Он задумчиво смотрел на пирамиды.
— По крайней мере, они хотя бы правильной геометрической формы. Но их шероховатая поверхность отвратительна. И мне не нравятся эти пальмы, даже если бы их посадили рядами.
Я прервал его стенания, предложив немедленно отправиться в лагерь археологов. Добираться туда нужно было на верблюдах. Животные стояли на коленях, терпеливо ожидая, пока мы на них усядемся. Они были отданы под присмотр живописной группке мальчишек, возглавляемой разговорчивым переводчиком. Я не буду рассказывать о том зрелище, которое являл собой Пуаро верхом на верблюде. Он начал со вздохов и стонов, а кончил отчаянными жестами и жалобами Святой Деве Марии и каждому святому в святцах по отдельности. Под конец Пуаро позорно сдался, пересев с верблюда на миниатюрного ослика. Я должен заметить, что идущий рысью верблюд — нешуточное испытание для новичка. У меня, например, несколько дней ныло все тело.
Наконец мы достигли места раскопок. Опаленный солнцем человек с седой бородкой, в белой одежде и с колониальным шлемом на голове подошел, чтобы поприветствовать нас.
— Мосье Пуаро и капитан Гастингс? Мы получили вашу телеграмму. Простите, что никто не приехал в Каир встретить вас. Произошло ужасное событие, которое совершенно расстроило все наши планы.
Пуаро побледнел. Его рука, тайком потянувшаяся к щеточке, замерла на месте.
— Еще одна смерть? — выдохнул он.
— Да.
— Сэр Гай Уильярд! — воскликнул я.
— Нет, капитан Гастингс. Мой американский коллега, мистер Шнайдер.
— А причина? — спросил Пуаро.
— Столбняк.
Теперь уже побледнел я. Воздух вокруг меня был наполнен злом, невидимым и опасным. А что, если следующим буду я?
— Mon Dieu, — тихо произнес Пуаро. — Я не понимаю этого. Это ужасно. Скажите мне, мосье, нет никаких сомнений, что это действительно был столбняк?
— Я думаю, что нет. Но доктор Эймс объяснит вам все гораздо лучше.
— Ну, конечно, ведь вы не врач.
— Меня зовут Тоссвил.
Значит, это и был упомянутый леди Уильярд официальный представитель Британского музея. Были в его облике некие печаль и мужество, что сразу же расположило меня к нему.
— Если вы отправитесь со мной, — продолжал доктор Тоссвил, — я отведу вас к сэру Уильярду. Он очень беспокоился и просил сразу же сообщить о вашем прибытии.
Нас провели через весь лагерь к большой палатке. Доктор Тоссвил поднял полог, и мы вошли. Внутри находилось три человека.
— Прибыли Мосье Пуаро и капитан Гастингс, сэр Гай, — сказал Тоссвил.
Самый молодой из троих вскочил и подошел к нам. В его манерах была импульсивность, напомнившая мне его матушку. Он не так сильно загорел, как остальные, а из-за утомленного вида выглядел старше своих двадцати двух лет. Сэр Гай мужественно нес ту ношу, которая обрушилась на его плечи. Он представил нам двух своих коллег: доктора Эймса и мистера Харпера. Доктор Эймс был мужчина лет за тридцать, с седоватыми висками. Он производил впечатление весьма умного человека. Мистер Харпер, секретарь, был приятный молодой человек в роговых очках. После короткой общей беседы мистер Харпер удалился, и доктор Тоссвил последовал за ним. Мы остались с сэром Гаем и доктором Эймсом.
— Пожалуйста, мосье Пуаро, задавайте любые вопросы, какие сочтете нужными, — предложил Уильярд. — Мы совершенно ошеломлены этой странной чередой несчастий. Ведь это не может быть ничем иным, кроме как простым совпадением?
Однако его нервозность явно противоречила этим его словам.
Я заметил, что Пуаро внимательно изучает молодого Уильярда.
— Вы действительно увлечены этой работой, сэр Гай?
— Конечно. Что бы ни случилось и чем бы все это ни кончилось, работа будет продолжаться. И вам придется с этим смириться.
Пуаро обратился ко второму собеседнику:
— Что вы можете к этому добавить, мосье доктор?
— Я тоже не сторонник того, чтобы бросать дело на полпути.
Пуаро изобразил одну из своих знаменитых гримас.
— Тогда, очевидно, мы должны выяснить, что же случилось? Когда случилась смерть мосье Шнайдера?
— Три дня тому назад.
— Вы уверены, что это столбняк?
— Совершенно уверен.
— А это не могло быть отравлением? Например, стрихнином.
— Нет, мосье Пуаро. Я понимаю направление вашей мысли, но это был явный случай столбняка.
— Вы вводили противостолбнячную сыворотку?
— Конечно, — сухо ответил доктор. — Было сделано все, что возможно.
— Эта сыворотка была у вас с собой?
— Нет, мы получили ее из Каира.
— Были ли в лагере другие случаи столбняка?
— Нет. Ни одного.
— А вы уверены, что смерть мистера Блайнбера была вызвана не столбняком?
— Абсолютно уверен. Он поцарапал колено, туда попала инфекция, и начался сепсис[6]. Для непосвященного оба случая могут показаться сходными, хотя между ними нет ничего общего.
— Стало быть, мы имеем четыре смерти, и все по разным причинам. Один инфаркт, одно заражение крови, одно самоубийство и один столбняк.
— Именно так, мосье Пуаро.
— И вы твердо уверены, что между ними нет ничего общего?
— Признаться, я не понял существа вашего вопроса.
— Я вам разъясню. Не делали ли эти четверо что-нибудь такое, что могло бы потревожить дух Мен-Хен-Ра?
Доктор в изумлении посмотрел на Пуаро:
— Вы говорите странные вещи, мосье Пуаро. Надеюсь, вы не воспринимаете всерьез всю эту болтовню?
— Абсолютная чепуха, — сердито проговорил Уильярд.
Но Пуаро был совершенно невозмутим. Он исподволь поглядывал на собеседников своими зелеными кошачьими глазами.
— А разве вы не верите в это, monsieur le docteur?[7]
— Нет, сэр, я не верю, — торжественно объявил доктор. — Я человек науки и верю только в то, что имеет под собой научное обоснование.
— Но разве не было науки в Древнем Египте? — мягко спросил Пуаро, явно не рассчитывая на ответ, и действительно доктор Эймс в этот момент несколько растерялся.
— Нет-нет, не отвечайте. Но скажите, что думают обо всем этом местные рабочие?
— Я догадываюсь, — ответил доктор Эймс, — что раз уж европейцы потеряли головы, то местное население не ушло от них далеко. Мне кажется, они охвачены паникой, хотя у них-то нет для этого никаких причин.
— Возможно, — сказал Пуаро не слишком уверенно.
Сэр Гай подался вперед.
— Но действительно, — проговорил он весьма скептически, — нельзя же верить в… Да нет же, это абсурд! Если вы и в самом деле так думаете, то просто ничего не знаете о Древнем Египте.
Вместо ответа Пуаро вытащил из кармана маленькую книжку — потрепанный старинный манускрипт. Пока он его вынимал, я успел прочитать заглавие: «Магия египтян и халдеев»[8]. И, развернувшись, мой друг зашагал прочь от палатки.
Доктор уставился на меня:
— Что у него на уме?
Я улыбнулся, услышав эту фразу, такую привычную в устах Пуаро, от другого.
— Я не знаю ничего определенно. Но, как мне кажется, у него есть некий план умиротворения злых духов.
Ответив так, я отправился искать Пуаро. Он разговаривал с бывшим секретарем мистера Блайнбера.
