— Ну а тот, другой?
— Несколько раз. Он был любезнее и лучше воспитан.
— Джозеф?
— Да, кларнетист. И все же… Господи, как трудно это объяснить! Джоаким был неуравновешен, вот что. Сегодня очарователен, обаятелен, приветлив, а завтра и слова не вымолвит. По-моему, он был слишком горд и страдал от того, что очутился в таком положении. А Джозеф, наоборот, принимал все с улыбкой. Опять я выражаюсь не совсем точно. Улыбался-то он не часто.
— Он был меланхолик?
— О, нет! Он вел себя прилично, корректно, делал все, что нужно, но и только. Если бы ему предложили помочь машинисту сцены или сесть суфлером, он согласился бы, а вот тот, другой, начал бы хорохориться. Это я и хотела сказать. И все-таки мне больше нравился Джоаким, даже когда он бывал резок.
— Благодарю вас.
— Не угодно ли чаю? А может, хотите, чтобы я попыталась помочь вам?
Последнюю фразу она произнесла с какой-то странной застенчивостью, и Мегрэ не сразу понял.
— Я могла бы попытаться воспользоваться своими способностями.
Только тут Мегрэ вспомнил, что находится у ясновидящей, и милосердие требовало, чтобы он не разочаровывал ее и согласился.
Но нет! У него не хватило мужества глядеть на ее кривлянье и слышать, как она голосом умирающей задает вопросы покойному Робсону.
— Я приду в другой раз, сударыня. Не сердитесь, но сегодня у меня нет времени.
— О, я понимаю!
— Да нет…
Стоп! Он запутался. Он был страшно огорчен, что пришлось обидеть ее, но ничего не мог с собой поделать.
— Надеюсь, вы отыщете своего брата.
Ага! Внизу, напротив дома Люсиль, стоял человек, которого он, входя в подъезд, не заметил. Человек этот пристально его разглядывал. Конечно, это один из детективов Льюиса. Неужели он еще здесь нужен?
Мегрэ снова отправился на Бродвей. Это был его «порт приписки», и он уже начал там ориентироваться. Но почему он прямиком проследовал в «Данки-бар»?
Во-первых, ему надо было позвонить по телефону. Но главное, он без всяких видимых причин захотел снова увидеть журналиста со скрипучим голосом, причем зная, что в этот час журналист уже пьян.
— Здравствуйте, господин Мегрэт.
Парсон был не один. Он сидел в окружении нескольких типов и смешил их своими шуточками.
— Не желаете ли выпить с нами шотландского виски? — продолжал он по-французски. — Хотя во Франции его не любят. А может, хотите коньячку, господин комиссар уголовной полиции в отставке?
Он паясничал. Был уверен, что привлекает внимание всего бара, хотя на самом деле на него мало кто смотрел.
— Правда, Франция прекрасная страна?
Мегрэ подумал, решил, что позвонит попозже, и оперся на стойку рядом с Парсоном:
— А вы были во Франции?
— Два года прожил.
— В Париже?
— Да, в веселом Париже… И в Лилле, и в Марселе, и в Ницце… Лазурный берег, так ведь?
Он бросал фразы со злостью, как будто каждое его слово имело понятный ему одному смысл.
Если Декстер во хмелю был грустным, то Парсон принадлежал к числу людей, которые, напившись, становятся злобными, агрессивными.
Парсон знал, что он худ, некрасив, нечистоплотен, что его презирают, а то и ненавидят, и злился на все человечество, которое в настоящий момент воплощалось в безмятежном Мегрэ, а тот смотрел на него большими, ничего не выражающими глазами, как смотрят на муху, потревоженную грозой.
— Бьюсь об заклад, что, вернувшись в вашу прекрасную Францию, вы наговорите кучу гадостей об Америке и американцах. Французы все такие. И еще вы скажете, что в Нью-Йорке полным-полно гангстеров. Ха-ха! Только не забудьте добавить, что большинство из них — европейцы.
Он разразился противным смехом и нацелил указательный палец в грудь Мегрэ.
— Вы умолчите и о том, что в Париже гангстеров не меньше, чем здесь. Только у вас буржуазные гангстеры. У них жены, дети… А некоторые даже имеют ордена! Ха-ха! Угостите нас, Боб!.. Для господина Мегрэта, который не любит виски, — бренди! Стало быть, возвращаетесь в Европу?
Он с лукавым видом посмотрел на своих приятелей, весьма гордый тем, что бросил эту фразу прямо в лицо комиссару.
— А вы уверены, что вернетесь, туда? Предположим, наши гангстеры этого не желают. А? Может, вы думаете, что вам помогут милейший господин О'Брайен или уважаемый господин Льюис?
— Вы не были в порту, когда отплывал Жан Мора? — с равнодушным видом спросил комиссар.
— Там и без меня хватало народу. Ваше здоровье, господин Мегрэт! За парижскую полицию!
Последняя фраза показалась ему такой остроумной, что он буквально скорчился от хохота.
— Во всяком случае, если вы сядете на корабль, обещаю вам приехать к отплытию и взять у вас интервью. «Знаменитый комиссар Мегрэ заявил нашему блестящему журналисту Парсону, что он весьма удовлетворен своими контактами с федеральной полицией и…» - Двое из его компании, не говоря ни слова, вышли из бара, и — странное дело! — Парсон, который видел, что они уходят, ничего не сказал им и, похоже, ничуть не удивился.
В эту минуту Мегрэ пожалел, что у него нет под рукой человека, которого можно было бы отправить за ушедшими.
— Еще стаканчик, господин Мегрэт! Видите ли, когда мы здесь, надо пользоваться случаем и пить. Посмотрите хорошенько на эту стойку. Тысячи тысяч людей протирали ее локтями, как мы сейчас. Бывали здесь и такие, которые отказывались от последнего стакана виски, говоря: «Завтра…» Ну, а на следующий день они уже не приходили сюда выпить. Результат; отличное шотландское виски для них пропало. Ха-ха! Когда я был во Франции, у меня к пальто всегда была приколота карточка с адресом моей гостиницы. Таким образом, было известно, куда меня отвезти. У вас небось нет такой карточки, а? Это очень удобно, даже для морга — сокращает формальности… Куда же вы? Не хотите по последней?
Мегрэ чувствовал, что с него хватит. Посмотрев в глаза орущему журналисту, он направился к выходу.
— До свидания, — уронил он.
— Или прощайте, — возразил Парсон.
Не позвонив из телефонной будки «Данки-бара», Мегрэ шел пешком до своей гостиницы. В его ячейке рядом с ключом лежала телеграмма, но он решил распечатать ее в номере. Однако даже там — из кокетства, что ли? — бросил ее на стол и сперва набрал номер.
— Алло!.. Лейтенант Льюис? Это Мегрэ. Не обнаружили еще разрешения на брак?.. Да?.. А число?.. Минуточку… На имя Джона Мора и Джесси Дэви?.. Да… Что? Родилась в Нью-Йорке. Так. А число?.. Я плохо вас понимаю…
Во-первых, он понимал английский по телефону гораздо хуже, чем при обычном разговоре. А во-вторых, Льюис объяснял ему достаточно сложные вещи.
— Так. Значит, вы говорите, что разрешение было взято в Сити-холле? Простите, а что такое Сити-холл?.. Нью-йоркский муниципалитет? Так… За четыре дня до отъезда Маленького Джона в Европу… И что же дальше?.. Что?.. Это не доказательство, что они были женаты?…
Именно этого он и не понимал как следует.
— Да.. Можно получить разрешение и не воспользоваться им? А как же тогда узнать, были ли они женаты?.. А?.. Только Маленький Джон мог бы сказать это?.. Или свидетели, или человек, у которого теперь может быть это разрешение? У нас все это, конечно, проще… Да… По-моему это неважно… Я говорю: по-моему, это неважно… Были они женаты или нет… Что?.. Уверяю вас, никаких новых сведений я не получал… Просто гулял, только и всего… Он простился со мной по-хорошему. Прибавил, что жалеет, что мы возвращаемся порознь… Думаю, теперь, когда вы узнали фамилию Джесси, вы сможете… Да… Ваши люди уже взялись за дело?.. Я плохо вас понимаю… Нет сведений о смерти? Но ведь это еще ни о чем не говорит, вы согласны? Люди не всегда умирают в своей постели… Да нет же, дорогой лейтенант, я вовсе не противоречу самому себе. Я сказал вам сегодня, что если каких-то людей не могут найти, то совсем не обязательно, что их нет в живых. Но я никогда и не утверждал, что Джесси жива… Минуточку. Можете подождать у телефона? Я только что получил телеграмму из Франции в ответ на мой запрос и еще не распечатал… Да нет же! Решил сперва позвонить вам.
Он положил трубку на стол, разорвал конверт, в котором была телеграмма, очень длинная и гласившая следующее:
«Жоашен Жан Мари Мора родился в Байонне… года тчк Сын самого крупного городе торговца скобяными товарами тчк Рано потерял мать тчк Получил среднее образование в лицее тчк Учился музыке зпт окончил Бордоскую консерваторию тчк Девятнадцати лет — первая премия скрипичном конкурсе тчк Через несколько недель уехал Париж тчк Вернулся Байонну через четыре года причине смерти отца зпт единственным наследником которого являлся и дела которого были достаточной мере запутаны тчк Должен был получить двести тире триста тысяч франков тчк Двоюродные сестры братья зпт которые до сих пор живут Байонне и окрестностях зпт утверждают зпт что он нажил состояние Америке зпт но на их письма не отвечает тчк»
— Вы слушаете, лейтенант?.. Простите, что злоупотребляю вашим временем. Что касается Мора, то ничего, заслуживающего внимания, нету. Разрешите читать дальше?..
