Разумеется, у французской полиции были все основания так думать, коль скоро они рассматривали это дело как изолированное. Не было ни признаков борьбы, ни следов на теле и запястьях, а прощальное письмо выглядело куда более пространным, чем английские послания, было снабжено подписью и казалось абсолютно убедительным. Копия прилагалась к отчету, и Роджеру пришлось признать, что оно вполне могло быть подлинным. Короче говоря, французская полиция не только придерживалась мнения, что это самоубийство, но деликатно намекала, что прочие трагические инциденты, вполне возможно (им хватило такта не использовать слова "вероятно"), являются тем же самым, добавив несколько полезных замечаний относительно женщин невротического склада.
— В моей статье это выглядело лучше, — с отвращением прокомментировал Роджер. — Ну, пользы от этого явно не будет.
Руководствуясь принципом "воздай добром за зло", Роджер поделился с Морсби теорией, что убийца может быть актером. Старший инспектор выразил благодарность, но испортил впечатление, добавив, что подобная идея уже приходила в голову Грину и ему.
— Тогда, полагаю, вы наводите справки по этой линии? — осведомился Роджер.
— Мы ведем расследование по всем линиям, мистер Шерингэм, — вежливо ответил старший инспектор и заговорил о погоде.
— Черт бы побрал погоду, — отнюдь не вежливо сказал Роджер, — а заодно и вас, Морсби.
В другой раз Роджер попытался узнать, как продвигается расследование по линии бумаги.
Морсби, как обычно, отвечал уклончиво:
— Мы еще не получили все рапорты, мистер Шерингэм.
— Могу я взглянуть на уже полученные?
— Лучше подождать остальных — тогда вы сможете просмотреть все сразу.
— Черт возьми, хотя бы скажите, удалось ли вам хоть что-то выяснить!
Старший инспектор широко улыбнулся.
— Я всегда говорил, мистер Шерингэм, что эта бумага в конце концов даст результат.
Роджер удалился в прескверном настроении.
Однако оно не повлияло на его мыслительные процессы. Безусловно, Морсби узнал нечто важное и не желает делиться информацией. Почему? Должна быть какая-то более веская причина, чем капризы и антипатии старшего инспектора Грина.
Роджер разыскал сэра Пола и осведомился, почему его отстраняют от расследования. Неужели Скотленд-Ярд предложил ему сотрудничество только для того, чтобы воспользоваться его мозгами на полную катушку, а потом выбросить, как апельсиновую кожуру?
— Ничего подобного, — с явным смущением ответил заместитель комиссара. Вы не должны так думать.
— Тогда что именно я должен думать?
Сэр Пол начал увиливать. Расследование достигло самой деликатной стадии; полиция считает, что сейчас лучше ограничиться официальными силами; министерство внутренних дел настаивает на полной секретности; если Шерингэм не возражает держаться на заднем плане всего несколько дней…
Шерингэм решительно возражал, ноему больше ничего не оставалось, как смириться с ролью беспомощной фигуры.
Однажды утром — точнее, через три дня после разговора с заместителем комиссара — "на заднем плане" зазвонил телефон. Взяв трубку, Роджер услышал женский голос и застонал, так как женские голоса в его телефонной трубке почти неизменно означали приглашение на обед, танцы или другие разновидности великосветских пыток, которых Роджер всеми силами старался избегать, изобретая благовидный предлог для отказа.
— Алло! — произнес женский голос. — Мистер Шерингэм?
— Да, — простонал голос.
— Это Энн Мэннерс.
Роджер перестал стонать.
— Мисс Мэннерс? Вы звоните из Дорсетшира?
— Нет, из Лондона, примерно в полумиле от вас. Мистер Шерингэм, вы заняты сегодня утром?
— Абсолютно свободен, — быстро ответил Роджер не кривя душой.
— Простите за беспокойство, но мне нужно повидать вас. Из-за этого я специально приехала в Лондон. Не могли бы вы где-нибудь встретиться со мной, где можно выпить кофе и спокойно побеседовать?
— С удовольствием, — ответил Роджер. — Какое место вы предпочитаете?
Энн выбрала ресторан возле Пиккадилли-серкус, и они договорились встретиться там через четверть часа.
Роджер был закоренелым холостяком. Он мало знал о женщинах и еще меньше ими интересовался, героини его книг выглядели наименее убедительно, а перспектива встречи с девушкой в ресторане нисколько его не волновала. Но даже Роджер, оказавшись спустя пятнадцать минут лицом к лицу с Энн Мэннерс, был вынужден признать, что она являет собой весьма приятное зрелище. На Энн были темно-серый костюм и серая шляпка без всяких украшений; в огромном ресторане она выглядела еще меньшей чем обычно. Но Роджер обнаружил, что ему нравятся миниатюрные женщины. Они придавали ему ощущение мужского превосходства и способности оказать помощь.
Впрочем, в помощи скорее нуждался сам Роджер, потому, что как только официантка подала им кофе и бисквиты, Энн атаковала его с присущей ей энергией.
— Почему вы не писали мне о Дженет? — осведомилась она. — Вы ведь обещали.
— Знаю, — оправдывался Роджер. — Но я ждал, пока выяснятся еще некоторые детали.
Энн тотчас же ухватилась за это.
— Вот как? Выходит, вам что-то уже удалось выяснить?
— Ну… кое-что, — запинаясь, произнес Роджер. Ситуация становилась все более трудной. Что он должен сказать бедной малышке? Едва ли правду. Во всяком случае, сейчас.
— Что? — настаивала Энн.
— Не слишком много. Ничего определенного. Мы… то есть я пока не смог идентифицировать того, кто за этим стоял.
— Значит, за этим кто-то стоял?
— Думаю, что да. По крайней мере, это кажется возможным, не так ли? Я всегда считал это наиболее вероятным объяснением… — Роджер редко чувствовал себя не в своей тарелке, и такое зрелище для некоторых (например, для Александра Грирсона) было бы подлинным наслаждением. Если бы Алекс в этот момент присутствовал в ресторане, он мог бы счесть улаженными многие старые счеты.
Энн посмотрела в глаза своему визави.
— Я не ребенок, мистер Шерингэм, — сказала она, нетерпеливо барабаня по столу маленьким кулачком в перчатке. — Пожалуйста, не старайтесь успокоить меня такими глупостями. Говорите прямо — мою сестру убили?
Роджер уставился на нее. В свое время он точно также застиг врасплох Морсби, но когда тот же метод использовали против него, это сбило его с толку.
— Что… почему вам пришло это в голову, мисс Мэннерс? — спросил он, пытаясь выиграть время.
— Потому что я в состоянии сложить два и два, — резко отозвалась Энн. Кроме того, на этот счет ходят разные сплетни.
— В самом деле? — Роджер нахмурился. — Кто вам это сообщил?
— Мойра Карразерс — девушка, которая жила с Дженет.
— Ага! Вы побывали там?
— Я там живу.
— Вы? Господи, почему?
Энн ответила не сразу. Несколько секунд ее кулачок продолжал выстукивать дробь по столу, словно она обдумывала, какого курса ей следует придерживаться.
— Вы ведете нечестную игру, мистер Шерингэм, — заговорила она наконец. Если кто-то имеет право знать истину о смерти моей сестры, так это я, и я намерена ее выяснить. Ради этого я и приехала в Лондон, оставив домашние дела Мэри, хотя ей всего восемнадцать. Пожалуйста, не обманывайте меня. Я уверена, что Дженет убили. Это так?
— Боюсь, что да, — честно ответил Роджер.
На мгновение овальное личико девушки побелело как мел.
— Благодарю вас. — Она закусила губу.
Роджер отвернулся, давая ей время прийти в себя.
— Я была в этом уверена, — сказала Энн после краткой паузы, — но хорошо, что вы были откровенны со мной. Уже известно, кто… кто убил ее?
— Пока что нет. Разумеется, полиция ведет расследование. Я помогаю им всем, что в моих силах.
— Значит, других девушек тоже убили?
— Похоже на то. Вы подозревали это еще до отъезда из дому, мисс Мэннерс?
— Нет. Но я знала, что вы были правы, когда сказали, что за этим что-то кроется, а так как я не получала от вас никаких известий, то приехала попытаться выяснить, в чем тут дело. А потом Мойра сообщила мне, что говорят в театре, и я решила спросить у вас, правда ли это.
— Так об этом говорят в театре? — быстро спросил Роджер.
— Думаю, не только там. — Энн устало улыбнулась. — Только газеты помалкивают, но даже некоторые из них на это намекают. Конечно никто в театре мне об этом не говорил, но Мойре казалось, что я должна все знать. Она по-своему очень любила Дженет и не меньше меня хочет, чтобы эта ужасная история наконец разъяснилась и убийцу — если Дженет действительно была убита — поймали.
— Да, Мойра славная девушка и с самого начала постаралась мне помочь, но эта линия расследования пока ни к чему не привела.
— Да, она мне рассказывала. Думаю, в театре догадались, что мне нужно, так как приняли меня в кордебалет, как только узнали, что я сестра Дженет. К счастью, одна из девушек собралась замуж, так что образовалась вакансия, но она бы осталась до конца сезона, если бы не поняла, зачем я приехала.
