К двери подошел человек пониже меня ростом. Ему было, вероятно, около пятидесяти. Выражение его водянистых глаз вызывало в памяти глаза бездомной собаки с поджатым хвостом, которой всю жизнь доставались только пинки да камни.
– Вы Мортимер Джеспер, – уверенно сказал я.
– Да, я Мортимер Джеспер, – подтвердил человек, осматривая меня со слабым любопытством.
– Меня зовут Лэм, – представился я, – Дональд Лэм. Я частный детектив. Могу я поговорить с вами?
– Почему бы и нет, мистер Лэм. Не угодно ли войти?
Я вошел за ним в дом. Мы прошли через небольшой холл в комнату. Это из ее окон на улицу лился свет. Комната представляла собой нечто среднее между студией, логовищем и магазином. Там были большой письменный стол, верстак с несколькими крошечными токарными станочками для ювелирных работ, большой сейф с двойной комбинацией, бинокулярный микроскоп, несколько книг, тяжелое вращающееся кресло позади стола и еще два старомодных кресла с кожаными сиденьями – перед ним.
– Присядьте, – предложил он мне спокойным, мягким голосом. – Скажите, чем я могу быть вам полезен, мистер Лэм?
– Я с очень деликатной миссией.
– Что-нибудь секретное?
– Нет.
Я наблюдал за ним, стараясь выбрать наилучшее начало для разговора.
– Вам знакома натурщица по имени Сильвия Хэдли? – спросил я наконец.
Он взял карандаш и начал машинально рисовать на бумаге в бюваре нечто бессмысленное. Это продолжалось несколько секунд; потом Джеспер поднял на меня глаза и спросил:
– Это имеет какое-нибудь значение?
– Это вполне может иметь значение.
– Почему вы захотели поговорить со мной?
Я ответил:
– Я профессионал, мистер Джеспер.
– Профессионал?
– Детектив.
– Это вы уже сказали.
– Я получаю деньги за свою работу.
– Что ж, это вполне естественно.
– Я пришел поговорить с вами кое о чем и полагаю, это может иметь значение.
– О чем же вы хотите поговорить?
– Как я уже объяснил, мистер Джеспер, я профессионал.
– Я просил сказать мне, о чем идет речь.
– Вы, конечно, знаете, что Дин Крокетт умер?
– Я читаю газеты.
– У Дина Крокетта были два очень дорогих резных нефритовых Будды. Нефрит прекрасного цвета, отличного качества, без единого изъяна. Изысканная резьба, в лоб каждого Будды искусно вделан сверкающий красный рубин, что создает эффект круглого живого огня в мозгу Будды.
– Интересно, – вымолвил он, продолжая рисовать.
– В ночь перед убийством Крокетта одного из этих двух идолов украли, за три недели до его смерти был украден другой. Мистер Крокетт считал их бесценными.
Водянистые глаза оторвались от бювара, на котором Джеспер рисовал свои каракули, потом снова опустились и продолжали следить за карандашом, вычерчивающим серии переплетающихся треугольников.
– Я знаю, кто взял идолов.
– В самом деле?
– И скоро об этом узнает полиция.
– Скоро?
– Вероятно, через несколько минут.
– Продолжайте.
– Сильвия Хэдли, – сказал я. – Она молода, всюду бывает. Запросто приходила к Крокетту в гости. Ловкая. Красотка. Талантливая. Однако у нее нет выдержки и опыта общения с полицией. На допросе неминуемо расколется и расскажет полиции, что время от времени она наряду с другими вещами крала маленькие, но отборные драгоценности.
Я замолчал. Джеспер тоже безмолвствовал. Его карандаш продолжал чертить пересекающиеся треугольники.
– Она упомянет ваше имя, – наконец произнес я.
– У нее нет для этого оснований, – возразил он, не поднимая глаз.
– Полиция, – продолжил я, – проведет расследование. Возможно, они уже получили ордер на обыск.
В комнате снова установилась тишина, нарушаемая только шорохами карандаша, скользящего по бумаге, оставляя на ней бесконечные пересекающиеся треугольники.
– Они придут сюда, – произнес я. – Времени осталось мало. Могу ли я быть вам полезным?
– Каким образом?
– Я представляю наследницу Дина Крокетта, работаю на его вдову Филлис. И нанят, чтобы вернуть украденного идола. Обещано вознаграждение. Если вы посодействуете возвращению идола, то получите три тысячи долларов от страховой компании. Страховая компания, конечно, не выплатит вознаграждения, если не уверится, что не имеет дела с вором или его представителем. Вот почему я готов ввести вас в курс дела. Я могу подтвердить, что вы позвонили мне прежде, чем полиция вышла на Сильвию Хэдли. Я скажу, что вы сообщили мне, что это ювелирное изделие у вас: вы купили его у молодой женщины, которая утверждала, будто оно много лет принадлежало ее семье и досталось ей от дедушки, который когда-то торговал в Китае. Мол, когда вы прочли сообщение о смерти Дина Крокетта и описание пропавшего идола, то поняли, что у вас, возможно, находится двойник этого идола, и потому обратились ко мне. Таким образом вы снимаете с себя подозрение, поскольку возвращаете украденное имущество, и получаете от страховой компании вознаграждение в размере трех тысяч, а возможно, и больше.
– А почему вы так заинтересованы в возвращении статуэтки?
Настал момент, когда надо было вести себя очень тонко. Если я запрошу слишком мало, он заподозрит неладное, а если слишком много, выставит меня за дверь.
Я подождал, пока водянистые глаза не остановились на мне, и произнес:
– Тысяча долларов. Наличными.
– А если у меня нет тысячи долларов наличными?
– Я думаю, они у вас должны быть.
– Извините меня, – сказал он, – телефон.
Он поднялся и прошел позади меня из комнаты в холл. Я услышал, как он поднял телефонную трубку и сказал: «Алло, алло, да…» Затем дверь закрылась, и я услышал только громыхание его голоса, не имея возможности разобрать ни слова. Очевидно, в доме было два телефонных аппарата: отводная трубка в конторе и основной, который звонил, в задней части дома. Я некоторое время посидел, размышляя. У меня хороший слух, но я не слышал никакого телефонного звонка. И как я сразу не догадался про два параллельных аппарата? Я вскочил, обошел вокруг стола и осторожно поднял телефонную трубку. И вовремя: в ней звучал голос Джеспера: «В таком случае позаботьтесь об этом». Я бросил телефонную трубку, словно она была раскаленная. К тому времени, когда Джеспер, неслышно ступая, вошел в дверь, я успел вернуться в свое кресло и сидел, покуривая сигарету.
– Мой друг, – сказал он, – вы много на себя берете.
– При моей работе иногда приходится.
– Может быть, слишком много?
– Может быть.
– Какую я получу гарантию, что вы будете играть честно?
– Я позвоню в вашем присутствии миссис Крокетт и сообщу ей, что говорю из вашей квартиры, откуда вы позвонили мне вскоре после полудня. Я пришел туда повидаться с вами, и вы сказали мне, что у вас есть Будда, который выглядит двойником пропавшего, и что вы хотели бы, чтобы она пришла на него взглянуть, если, конечно, она хоть немного оправилась после пережитого удара.
Карандаш снова начал чертить на листке каракули. Джеспер посмотрел на часы. Я посмотрел на свои.
– Остается не так уж много времени, – сказал я.
– Достаточно.
Я ожидал, что он уйдет, но он вдруг выпрямился и сказал:
– Напишите то, что я продиктую.
Он протянул мне бювар с бумагой и ручку.
– Сперва мне нужно узнать, что вы собираетесь продиктовать, – возразил я.
Он сказал:
– Вы напишете: «Мне, Дональду Лэму, имеющему должным образом оформленную лицензию, частному детективу, сегодня в два часа дня позвонил по телефону Мортимер Джеспер и сказал, что, как он полагает, у него имеется один из пропавших идолов из коллекции Крокетта. Поскольку он приобрел его честным образом, он с громадным удивлением прочел описание нефритового Будды, похищенного у Крокетта. Я пришел к мистеру Джесперу, и мистер Джеспер показал мне своего идола. Я подтвердил ему, что это абсолютный двойник идола, который был украден, и мистер Джеспер передал его мне, взяв это письменное заявление в качестве расписки в получении и как свидетельство его добросовестности. Я возвращаю идола владельцу. Мистер Джеспер сказал мне, что он заплатил за идола одну тысячу долларов и желает получить деньги обратно. Помимо этого у него нет никаких финансовых интересов в возвращении чего бы то ни было».
Я прикинулся дурачком:
– Я могу добыть для вас целых три тысячи долларов.
– Конечно, – ответил он. – Вы добудете мне три тысячи долларов, а возможно, и больше. Но пока я хочу иметь ваше письменное свидетельство. Если дело обернется плохо, я пущу его в ход. Но я не сделаю этого без надобности. Вы пришли ко мне с подозрительными намерениями. Впрочем, не знаю… Вы заявили, что представляете владельца имущества. Все, что я знаю из газет, – это то, что вашей фирме было поручено охранять коллекцию. Что ж, мой друг, как вы заметили, времени мало, и мы или делаем дело, или не делаем.
– Я здесь не для развлечения, – сказал я, – мне нужна тысяча долларов.
– Конечно.
– Наличными. Это секретное соглашение.
