пить?
Феррант выбрал пиво. Рики заказал два бокала, хотя пиво уже в него не лезло. Феррант, в каждом жесте которого (так казалось Рики) сквозило высокомерие, сел за столик и вытянулся на стуле.
– А вы-то когда приехали? – поинтересовался он.
– Сегодня утром.
– Правда? – небрежно переспросил Феррант и кивнул в сторону Сида: – Он тоже.
Сид теперь ерзал на стуле и поглядывал на часы. Казалось, он вот-вот обернется и увидит их – и что тогда будет?
Официант принес им пива. Феррант зажег сигарету, закурил и отогнал дым мозолистой рукой.
– И что же вас привело сюда?
– Любопытство, – ответил Рики и поспешно добавил: – Хотел отдохнуть от работы.
– От работы? Это от писательства, что ли? – спросил Феррант таким тоном, будто слово «писательство» казалось ему подозрительным. – А остановились где?
Рики ответил.
– Неплохой старый отельчик, тесноватый только, – заметил Феррант. – Я предпочитаю гостиницу «Прекрасный берег». – Он взял «Ле Монд» у Рики и просунул указательный палец в дырку. – Ох и увлекательная статья, наверное, не оторваться, да, мистер Аллейн?
– Послушайте… – Рики приложил руку к лицу и почувствовал, как оно горит. – Вы, наверное, думаете, странно, что я смотрел, смотрел на… Просто так. На самом деле я это делал просто так. Объяснить не могу, но…
– Я-то думаю?! Да вот еще, ничего я не думаю. – Феррант осушил бокал и со стуком поставил его на стол. – У каждого свои причуды. Так почему бы нет? Пиво тут хорошее. – Он встал из-за стола. – Я тут с Сидом словечком перемолвлюсь. Надо же какое совпадение! Он тоже утренним паромом прибыл. А погода какая хорошая! Только грозу может надуть к вечеру. – Сказав это, Феррант направился по проходу между пустых столов, специально повиливая бедрами. Рики хотелось его пнуть, но себя хотелось пнуть еще сильнее.
Казалось, прошла вечность, пока Феррант дошел до Сида, который вроде как задремал. Будучи не в силах двигаться, как в кошмарном сне, Рики не мог оторвать от них взгляда. Феррант потеребил Сида за волосы, причем не так чтобы нежно.
Сид открыл глаза. Феррант покосился на Рики и что-то сказал художнику. Тот моргнул и прищурился, будто у него не получалось сфокусировать взгляд, потом слегка дернул головой, пытаясь убрать руку Ферранта. Тот еще раз, шутя, встряхнул его и отпустил. Лицо Сида приобрело осмысленное и злобное выражение.
Феррант переставил этюдник на пол и сел на стул, потом положил ладонь Сиду на колено и склонился к нему, наверное, чтобы дать тому какой-то важный совет. К столику Рики подошел официант. Рики заплатил за заказ и оставил чаевые.
– Какой забавный тип, – мимоходом заметил официант, имея в виду Ферранта.
Когда Рики вышел из кафе, Феррант помахал ему рукой.
Рики отправился обратно в город, чувствуя себя пристыженным. Больше всего он мучился от сознания того, что к этому времени Феррант рассказал Сиду про дыру в газете.
Жара превратилась в пекло, накалившиеся булыжники мостовой обжигали ступни. Рики дошел до набережной и спрятался от жары в деревянной беседке. Там он сбросил сандалии, закурил трубку, и ему стало легче.
«Островная красавица» все еще стояла у причала. После ссоры с Сидом Рики забыл узнать, когда паром отплывает обратно в Маунтджой. Может быть, на этом стоит поставить точку, вернуться и заняться наконец книгой?
Отдыхающие из Франции приезжали и уезжали, к полудню жара еще усилилась, беседка почти не спасала от зноя. Рики поковылял к группе из трех гостиниц, у каждой из которых был частный пляж. Он зашел в первую из них под названием «Прекрасный берег», взял напрокат плавки и полотенце и пошел купаться среди чинных буржуа, надеясь, что море освежит его и поднимет настроение.
Вскоре он проголодался. Не в силах даже подумать о том, чтобы куда-то снова тащиться по раскаленным улицам, он вернулся в отель на такси, пообедал в маленькой темной столовой, удалился в номер и крепко заснул.
Проснулся Рики в три часа дня, чувствуя себя прескверно, и выглянул на улицу. Слышались раскаты грома, с севера на город наползали свинцовые тучи. Море посерело и покрылось рябью, «Красавица» качалась на волнах у причала. Редкие прохожие шли очень быстро, явно ища, куда бы спрятаться.
Рики принадлежал к числу людей, плохо переносящих грозы. От них у него шли мурашки по телу, и появлялось ощущение надвигающейся катастрофы. В детстве его вообще лихорадило от волнения: ему то хотелось спрятаться куда-нибудь подальше, то встать у окна или даже выйти на улицу и посмотреть в глаза страху. Со временем он научился контролировать свои эмоции и почти никак не проявлял их внешне, однако даже сейчас гроза вызывала в нем почти невыносимое чувство тревоги.
Комнату озарила молния. Рики непроизвольно считал секунды. Одна, две… На седьмой прогремел гром. Это означало (по крайней мере, Рики всегда так думал), что сама гроза бушует на расстоянии семи миль от города и неизвестно, дойдет ли вообще до него.
Небо окончательно нахмурилось и стало темным, как на гравюрах Гюстава Доре [13]. Сквозь узкий прогал в тучах пробился столп света, будто сам бог стремился покарать непокорное море. Стены номера вдруг сдвинулись. Накатило желание реабилитироваться в собственных глазах. «Пусть я провалил слежку, но я не буду сидеть в номере и дрожать от страха из-за пары несчастных тучек. К черту их!» Он вытащил из рюкзака дождевик и, на ходу его накидывая, сбежал по лестнице. Пожилой администратор спал за столом.
Город словно затаил дыхание. Любые звуки: приглушенные шаги, бессвязные обрывки разговоров, шуршание автомобильных шин казались слишком громкими. Окончательно стемнело.
Небесный свод прорезала молния, и почти сразу же над головой ударили в огромный жестяной поднос. Женщина на улице перекрестилась и прибавила шаг. Рики подумалось, что если сейчас расчесаться гребнем, то пойдут искры от разрядов.
Крупные капли дождя ударили в дорожную пыль, а затем на землю обрушился ливень.
Буря разбушевалась. По улицам неслись потоки воды, небо то и дело прошивала молния, гром смешивался с оглушительным шумом дождя, поливающего крыши, море, булыжные мостовые… Рики чудилось, что он идет босиком, а не в сандалиях. Но он продолжал спускаться к морю, внутренне торжествуя, несмотря на царившее вокруг светопреставление. Вот бистро, в котором он завтракал, вот прибрежные магазинчики. На набережной ни души, ее щедро поливает дождь, вода поднимается все выше и выше. Гостиница «Прекрасный берег» как раз выходила фасадом на набережную – за стеклянными дверями стояли люди и смотрели на то, что творится на улице; возможно, среди них и был Феррант.
Волны раскачивали «Островную красавицу», сходни гремели о причал.
