— Но ведь должен хоть кто-нибудь что-то сделать!
— Вы совершенно правы. Я уже подумал — не предпринять ли мне самому что-нибудь, хотя я не вполне представляю себе, что именно.
— О, мистер Гейл, я бы на вашем месте попробовала. Вы такой умный.
«Этой девушке я кажусь настоящим героем, — подумал Норман Гейл. — Она охотно помогла бы мне в моей затее со слежкой, но у меня уже есть на примете другой компаньон».
Это был тот самый вечер, когда они ужинали вместе с Джейн. Он притворялся, что находится в прекрасном расположении духа, но Джейн была слишком проницательна, чтобы ее можно было провести. Она заметила, что время от времени он становился рассеянным, хмурился, губы его плотно сжимались.
Наконец она спросила:
— Что, Норман, дела идут неважно?
Он бросил на нее быстрый взгляд, потом отвел глаза в сторону.
— Ну, скажем, все не так великолепно, как обычно. Сейчас не самое удачное для работы время года.
— Не притворяйтесь идиотом! — оборвала его Джейн.
— Джейн!
— Вот именно. Думаете, я не вижу, что вы чем-то до смерти встревожены?
— И вовсе я не до смерти встревожен. Я просто несколько обеспокоен.
— Вы имеете в виду, что пациенты опасаются…
— Лечить зубы у подозреваемого в убийстве? Вот именно.
— Но это же чертовски несправедливо!
— Да, к сожалению. Ведь если говорить честно, Джейн, я очень хороший дантист. И я не убийца.
— Но нельзя же это так оставлять! Должен ведь хоть кто-нибудь что-то сделать.
— Именно это сказала сегодня утром моя ассистентка, мисс Росс.
— А что она собой представляет?
— Мисс Росс?
— Да.
— О, даже трудно сказать. Она огромная… очень костлявая… нос как у игрушечной лошадки… ужасно компетентная в своей области.
— Судя по вашему описанию, она очень мила, — великодушно заметила Джейн.
По этой реплике Норман понял, что его искусство дипломата оценено должным образом. На самом деле кости мисс Росс не были такими уж громадными, как он их расписал, и к тому же у нее была хорошенькая головка с прекрасными рыжими волосами, но он подозревал, и совершенно справедливо, что об этом Джейн лучше не рассказывать.
— Мне хотелось бы хоть что-нибудь предпринять, — сказал он. — Если бы я был героем из книжки, я непременно нашел бы ключ к тайне или выследил кого-нибудь.
Неожиданно Джейн дернула его за рукав:
— Взгляните, здесь мистер Кланси — ну, вы его знаете, писатель, — сидит вон там, у стены, в одиночестве. Мы можем выследить его.
— Но мы собирались пойти в кино?
— Кино — ерунда! У меня такое чувство, что это может оказаться знаком свыше. Вы сказали, что хотите выследить кого-нибудь; и вот, пожалуйста, как раз появляется некто, кого можно выследить. Как знать, возможно, нам удастся что-нибудь обнаружить.
Энтузиазм Джейн оказался заразительным. Норман довольно охотно принял ее план.
— Вы верно сказали, — согласился он, — как знать, что из этого может выйти. Скоро он там справится со своим ужином? Мне, чтобы увидеть его, нужно повернуться, — не хотелось бы привлекать к себе внимание.
— Он начал, вероятно, одновременно с нами, — сказала Джейн. — Так что стоит немного поторопиться и обогнать его, тогда мы заранее оплатим счет и будем наготове, чтобы пойти за ним.
План был принят единогласно. Когда наконец коротышка мистер Кланси встал и вышел на Дин-стрит, Норман и Джейн отправились за ним по пятам.
— На тот случай, если он вздумает взять такси, — объяснила Джейн.
Но мистер Кланси не стал брать такси. Перекинув плащ через руку (так, что тот волочился по земле), он не спеша прогуливался по лондонским улицам. Передвижения его были совершенно хаотичны. То он решительно бросался вперед, а то замедлял шаги настолько, что чуть не останавливался. Собравшись было перейти через дорогу, он вдруг замер и так и стоял, с поднятой над краем тротуара ногой, словно в замедленной киносъемке.
Направление, в котором он двигался, тоже невозможно было определить. В одном квартале он столько раз повернул под прямым углом, что по два раза пересек одни и те же улицы.
Джейн воодушевилась.
— Видите? — спросила она возбужденно. — Он опасается слежки. Он старается сбить нас со следа.
— Вы так думаете?
— Ну конечно. Никто ведь не будет просто так ходить кругами.
— Верно.
Они поспешно завернули за угол и чуть не сбили с ног объект своей слежки. Тот стоял, уставившись на витрину мясной лавки. Лавка, разумеется, была закрыта, но на уровне второго этажа, очевидно, находилось нечто, приковавшее внимание мистера Кланси.
Он громко воскликнул:
— Отлично! Это как раз то, что нужно. Какая удача!
Он достал небольшую книжку и старательно что-то записал. Затем бодрым шагом отправился дальше, мурлыкая себе под нос какую-то мелодию.
Теперь он явно направлялся в сторону Блумсбери. Время от времени, когда он поворачивал голову, двое, шедшие следом, могли видеть, что его губы шевелятся.
— Что-то сейчас должно произойти, — сказала Джейн, — он чем-то сильно взволнован. Он разговаривает сам с собой и даже не замечает этого.
Пока мистер Кланси ждал разрешающего сигнала, чтобы перейти улицу, Норман и Джейн приблизились к нему вплотную.
Так оно и было: мистер Кланси разговаривал сам с собой. Лицо у него было бледным, на нем застыло напряженное выражение. Норман и Джейн уловили из его бормотания несколько слов:
— Почему она не говорит? Почему? Должна быть причина…
Загорелся зеленый свет. Когда они перешли на другую сторону, мистер Кланси сказал:
— Теперь понятно. Ну конечно! Так вот почему она вынуждена молчать!
Джейн сильно ущипнула Нормана.
Мистер Кланси шел теперь очень быстро. Плащ покорно волочился следом. Размашистым шагом коротышка писатель спешил куда-то, не замечая, что за ним по пятам идут двое.
Вдруг, к их полному разочарованию, он остановился у какого-то дома, открыл дверь ключом и вошел внутрь.
Норман и Джейн переглянулись.
— Это его собственный дом, — сказал Норман, — Кардингтон-сквер, сорок семь. На коронерском следствии он назвал именно этот адрес.
— Ну ладно, — сказала Джейн, — может быть, он вскоре снова выйдет. И, как бы то ни было, что-то мы все-таки услышали. Кого-то — какую-то женщину — хотят заставить молчать, а какая-то другая женщина не будет говорить. О боже, это ужасно напоминает детективную историю.
Из темноты раздался голос.
— Добрый вечер, — произнес он.
Обладатель голоса шагнул вперед. В свете фонаря стали видны великолепные усы.
— Eh bien, — сказал Эркюль Пуаро. — Прекрасный вечер для охоты, не правда ли?
Джейн и Норман Гейл остолбенели. Норман Гейл первым пришел в себя.
— Ну конечно, — сказал он, — это же мсье… мсье Пуаро. Вы все еще стараетесь снять с себя подозрения?
— О, вы помните наш короткий разговор? А вы, оказывается, подозреваете этого беднягу, мистера Кланси?
— Так же, как и вы, — проницательно заметила Джейн, — иначе что вам тут делать.
Он какое-то время задумчиво смотрел на нее.
— Вы никогда не размышляли об убийстве, мадемуазель? Я имею в виду — абстрактно размышляли, хладнокровно и бесстрастно.
— Мне кажется, что до последнего времени я вообще ни о чем подобном не задумывалась, — ответила Джейн.
Эркюль Пуаро кивнул:
— Да, а теперь вы об этом задумались, потому что убийство задело вас лично. А я, я занимаюсь преступлениями уже много лет. У меня выработался собственный подход к таким вещам. Что, по вашему мнению, самое главное, о чем нельзя ни на мгновение забывать, когда вы пытаетесь раскрыть убийство?
— Найти убийцу, — сказала Джейн.
Норман Гейл ответил:
— Свершить правосудие.
Пуаро покачал головой:
— Есть вещи более важные, чем найти убийцу. Правосудие — это, конечно, замечательное слово, но иногда бывает трудно сказать точно, что под ним имеется в виду. По моему мнению, самое главное — оправдать невиновных.
— Ну конечно, — согласилась Джейн. — Само собой разумеется. Если кого-то несправедливо обвиняют…
— И не только в этом случае. Возможно, что никого и не обвиняют прямо. Но пока неопровержимо не доказана чья-то виновность, все остальные, кто так или иначе может иметь отношение к преступлению, тоже неизбежно страдают в той или иной степени.
— О, как верно! — воскликнул Норман Гейл.
— Нам ли не знать об этом, — согласилась Джейн.
Пуаро посмотрел на них с сочувствием:
— Я вижу. Вы уже могли убедиться в этом на собственном опыте.
Неожиданно он оживился.
— Послушайте, мне нужно кое-что предпринять. Поскольку наши цели совпадают, давайте-ка мы все трое объединимся. Я собираюсь навестить нашего талантливого друга, мистера Кланси. Я предложил бы мадемуазель сопровождать меня — в качестве моего секретаря. Вот, мадемуазель, блокнот и карандаш для того, чтобы вы могли стенографировать.
