– О, значит, так?
– Значит, так.
– Черт побери, теперь я убежден, что именно вы приходили в отель.
– Вы просто набиваете себе цену, – сказал я. – Газеты распишут, как портье опознал меня по фотографии и как вы отыскали меня…
– То была предварительная идентификация, – поправил меня помощник прокурора.
– Называйте это как угодно. Когда свидетель столкнется с живым человеком, он поплатится за свою ошибку. А вы получите нагоняй.
Он слегка скривился и, видно, собирался стукнуть меня, но передумал, отошел и уселся в кресло.
Пилот оглянулся, убедился, что все пристегнули ремни, и взялся за штурвал. Самолет пробежал по взлетной дорожке и оторвался от земли.
Полет прошел гладко. Сигнальные огни летели мне навстречу, мигая красными глазами. Время от времени под нами проносились небольшие селения. Я поглядывал в окно и представлял себе, как ворочаются в постелях люди, просыпаются, заслышав рев моторов над своей крышей, не зная, что в самолете – человек, замешанный в смертельной игре, где карты ложатся против него.
Когда мы пролетали над горами, пилот обернулся и сделал нам какой-то знак. Я догадался, что он предупреждал нас о крутых подъемах и спусках самолета. И действительно, мы поднимались и опускались, и, когда наконец приземлились на аэродроме, я чувствовал себя выжатой мокрой тряпкой.
Самолет оказался в дальнем конце аэродрома. Помощник прокурора поднялся, подошел ко мне, снял с ручки кресла наручник.
– Послушайте, Лэм, – сказал он, – сейчас вы сядете в машину и поедете с нами в тот самый отель. Только предупреждаю: никаких фокусов, никаких публичных заявлений.
– Вы не имеете на это права, – парировал я. – Если я арестован, везите меня в следственную тюрьму.
– Я не арестовывал вас.
– Тогда вы не имели права привозить меня сюда.
Он усмехнулся.
– Но вы уже здесь, не так ли?
Самолет развернулся и после рулежки остановился. Я услышал звук сирены. Подъехала машина. Красный луч поискового прожектора уперся в дверь самолета. Помощник прокурора толкнул меня в спину:
– Не делайте никаких резких движений. Если окажете сопротивление, вам же будет хуже. До сих пор вы вели себя разумно. Выходите!
Свет прожектора ударил мне в лицо и почти ослепил. Помощник прокурора все подталкивал меня в спину. Меня подхватили руки полицейских. Внезапно я услышал голос Берты Кул:
– Что вы делаете с этим человеком?
– Проходите, леди, – ответил кто-то из них. – Этот человек арестован.
– За что?
– Это не ваше дело, черт возьми!
– Ол-райт, – бросила Берта маячившей за мной тени, но тут вперед выступил какой-то мужчина.
– Это мое дело, – заявил он. – Я адвокат этого человека и защищаю его.
– Проходите, – приказал полицейский, – а не то я не отвечаю за целость вашей физиономии.
– Ол-райт, я уйду, но прежде позвольте вручить вам одну бумажку. Это распоряжение, сделанное на основании «Хабеас корпус экт»[7], о том, что задержанный был доставлен в суд для рассмотрения вопроса о законности его ареста. Другой документ – письменное распоряжение, предписывающее немедленно доставить этого человека с целью освобождения его до суда под залог или поручительство. Судья, если вас это интересует, находится в своем офисе при исполнении обязанностей. Он готов немедленно рассмотреть вопрос о законности ареста.
– Мы не собираемся везти его к судье, – сказал помощник прокурора.
– А куда вы его везете?
– В тюрьму.
– Я не рекомендовал бы вам предпринимать какие-либо шаги, не поставив в известность судью.
– А теперь послушайте меня, – вмешалась Берта Кул. – Этот человек работает на меня. Я возглавляю респектабельное детективное агентство. Он как раз вел расследование. Вы оторвали его от дела, насильно привезли сюда. Не думайте, что это так просто сойдет вам с рук.
– Погодите минутку, ребята, – обратился к полицейским помощник прокурора. И, повернувшись к адвокату, сопровождавшему Берту Кул, сказал: – Давайте обсудим наши проблемы.
– Я тоже в этом заинтересована, – снова вмешалась Берта. Она энергично размахивала руками, бриллианты на ее пальцах сверкали в красном свете прожектора.
– Послушайте, – сказал помощник прокурора, явно встревоженный и вынужденный перейти к обороне. – Мы ни в чем его не обвиняем. По нашим сведениям, он славный малый и не сделал ничего плохого. Мы лишь пытаемся выяснить, не он ли входил в номер Джеда Рингоулда в ночь его убийства. Если нет – тогда все в порядке. А если все-таки он, придется предъявить ему обвинение в убийстве.
– Ну так что? – рассвирепела Берта Кул, не отводившая от него взгляда.
Вместо ответа тот тоже уставился на Берту, пытаясь заставить ее отвести глаза. Но Берта еще ближе подступила к нему, еще сильнее повысив голос:
– Ну так что? Слышите вы меня, ничтожество, отвечайте!
Помощник прокурора повернулся к адвокату:
– Нет никакой необходимости применять «Хабеас корпус» и не нужно обращаться к судье. Ведь мы не предъявляем ему обвинение.
– Тогда почему он здесь с вами, если он не арестован? – прогремела Берта.
Помощник прокурора попытался пропустить ее вопрос мимо ушей, обращаясь преимущественно к адвокату:
– Портье в отеле, взглянув на фотографию Лэма, узнал его. Все, что нам сейчас нужно, это отвезти его в отель. Портье еще разок посмотрит на него. Это разумное требование, не так ли?
На какую-то долю секунды адвокат заколебался. Но Берта рванулась к нему, схватила за руку и, с силой дернув к себе, повернула его лицом к помощнику прокурора.
– Это несправедливо, это нарушение прав личности! – произнесла она угрожающе.
Наша маленькая группка меж тем разрасталась. К ней присоединились пилоты и несколько пассажиров, сошедших с только что приземлившегося лайнера. Красный свет сигнальных фонарей не слепил меня более, я мог оглядеться, увидеть ухмыляющиеся лица окружающих, получавших огромное наслаждение от всего спектакля и его главного действующего лица – Берты Кул.
Берта продолжала гнуть свою линию:
– Я прекрасно знаю наши права. Так опознание не проводят. Если уж вы обвиняете Лэма в убийстве, сажайте его под замок, ставьте в ряд с другими людьми, похожими на него лицом и телосложением. Вот тогда давайте вашего портье, пусть он проводит опознание. Если он укажет на Дональда, что ж делать. Если сделает иной выбор, это совсем другое дело.
Помощник прокурора нахмурился.
– Из-за чего, собственно, весь этот гвалт? – обратился он к адвокату. – Сколько раз нужно повторять, что речь идет о каких-то минутах. Если этот парень невиновен, то и конец…
– Вы заварили всю эту кашу, – вмешался я. – Я уже сказал вам, что вы прибегли к недозволенным способам. Вопреки моим объяснениям и уговорам подождать до утра, вы без всяких на то формальных оснований приволокли меня сюда. Это насилие. Ведь я же говорил, что добровольно полечу с вами завтра утром, отправлюсь в отель и встречусь там с теми, с кем вам угодно.
Воцарилось молчание.
Я повернулся к Берте:
– Ты ведь знаешь, откуда прибыл самолет. Пусть твой адвокат тотчас свяжется с местным шерифом и пусть тот выпишет ордер на арест этого молодчика по обвинению в киднеппинге.
– Послушайте, молодчик, – вмешался один из полицейских. – Когда человека арестовывают за убийство, это не киднеппинг.
– Как вы поступаете с тем, кого арестовываете за убийство?
– Бросаем в тюрьму и хорошенько беремся за него.
– Превосходно, тогда везите меня к судье, и если он подтвердит сказанное вами, бросайте меня в тюрьму, но не тащите в отель. В противном случае это и будет киднеппинг.
– Совершенно верно, – подтвердил адвокат.
Берта медленно отступила назад, обозревая поле битвы.
– Все слышали, что сказал адвокат?
– О, да заткнитесь! – бросил один из полицейских.
Я увидел капли пота на лбу помощника прокурора. Он, кажется, был в растерянности и склонялся к компромиссу.
– Так чего же вы все-таки хотите? – обратился он ко мне.
– Я отправлюсь с вами в тюрьму, вы отберете пять-шесть мужчин приблизительно моей комплекции и наружности. Это будет отвечать требованиям закона. Сколько человек в отеле видели подозреваемого в убийстве мужчину?
– Трое.
– Кто они?
– Ночной портье, продавщица табачного киоска и еще какая-то женщина, заметившая его стоявшим в дверях номера Рингоулда.
– Ол-райт, пригласите всех троих и проведите перед ними отобранных вами лиц, не позволяя свидетелям обмениваться впечатлениями. А потом побеседуйте с каждым в отдельности и спросите, узнали ли они того, кто входил в отель в ночь убийства.
– Вы говорите здравые вещи, – сказал помощник прокурора. – Пожалуй, я раскрою вам свои карты. Женщина с четвертого этажа видела этого типа стоявшим в дверях номера, где произошло убийство. Она была без очков, хотя обычно носит их, и опытный адвокат мгновенно собьет ее, не оставит камня на камне от ее показаний. Как только мы помещаем вас в каталажку, газетчики принимаются за работу. Газеты помещают вашу фотографию и текст: «Полиция арестовывает частного детектива по подозрению в убийстве». В таком случае, если опознание провалится, мы, понятно, тонем. Ну а если вас узнают, можете использовать все свои конституционные права, вам все равно не миновать газовой камеры. Но если вам повезет, мы будем рады сотрудничать с вами.
