— Я сдержу свое обещание, — сказал я. — Но если у вас возникнут на этот счет сомнения, не пытайтесь заработать на мне. Потому что там, где я живу, меня считают очень хорошим человеком, и если вместо меня вашим клиентом окажется Тони, то его похороны пойдут целиком за счет вашей фирмы.
Палермо засмеялся.
— Договорились, — сказал он. — Тони, одни похороны — за счет фирмы. Я согласен.
Он встал и протянул мне руку — хорошую, сильную, теплую руку.
В вестибюле, в единственном освещенном лифте на том же табурете сидело то же ископаемое с водянистыми глазами. Неподвижная фигура наводила на мысль о покинутых и заброшенных. Я вошел в лифт и сказал: «Шестой».
Лифт дернулся и стал карабкаться вверх. Я вышел на шестом, старик высунулся из лифта, сплюнул и сказал скучным голосом:
— Как там дела?
Я развернулся на месте и посмотрел на него.
Он сказал:
— Сегодня на вас серый костюм.
— Да, — сказал я.
— Неплохо выглядит, — сказал он. — Тот, синий, в котором вы были вчера, мне тоже понравился.
— Ну-ну, — сказал я. — Давайте дальше.
— Вчера вы поднимались на восьмой. Дважды. Второй раз поздно. И сели обратно на шестом. А скоро сюда ворвались эти ребята в синем.
— Они все еще там?
Он покачал головой. Лицо у него было как свободное место на стоянке.
— Я им ничего не сказал, — проговорил он. — Слишком поздно. Они б меня затаскали.
— Почему? — спросил я.
— Почему я не сказал? Да пошли б они к чертям. Вы вежливо со мной разговаривали. Чертовски мало кто говорит вежливо. Я же знаю, что вы не имеете отношение к убийству.
— Я вас не за того принял, — сказал я. — Совершенно не за того. — Я достал из кармана карточку и дал ему. Он вытащил пару очков в железной оправе, водрузил их на нос и, отставив руку на полметра и шевеля губами, прочел, что там было написано. Посмотрел на меня поверх очков и отдал мне карточку.
— Лучше оставьте у себя, — сказал он. — Могу потерять. Очень у вас, должно быть, интересная жизнь.
— И да, и нет. Простите, зовут вас?..
— Грэнди. Зовите просто Поп. Кто его убил?
— Не знаю. Вы не заметили, не поднимался ли кто-нибудь, кого вы не знаете или кто был некстати в этом доме?
— Я мало что замечаю, — сказал он. — Вас вот приметил.
— Высокая блондинка, например, или высокий худощавый человек, с баками, лег тридцати пяти?
— Нет.
— Все, кто поднимается в дом, должны ехать в вашем лифте.
Он кивнул головой:
— Если только не поднимаются по пожарной лестнице. Она начинается на втором этаже. Мог войти через парадное, а позади лифта есть маленькая лестница на второй этаж. Оттуда можно попасть на пожарную лестницу.
Я кивнул.
— Мистер Грэнди, не могли бы вы принять пять долларов — не в качестве взятки, боже сохрани, а в знак уважения от искреннею друга?
— Сынок, я мог бы принять пять долларов из одного уважения к тебе и Абе Линкольну.
Я дал ему пять долларов. Передавая банкноту, я взглянул на нее. На пятерке действительно напечатан Линкольн.
Он свернул ее в маленький комочек и засунул подальше в карман.
— Очень мило с твоей стороны, сынок, — сказал он. — Надеюсь, ты не думаешь, что я собирался сорвать с тебя монету.
Я покачал головой и пошел по коридору, читая таблички на дверях. «Доктор Е. Ф. Бласковиц, врач-хиропрактик», «Дальтон и Риз — Машинописное бюро», «Л. Придвью — Финансовый консультант». Четыре двери без надписей. «Мосс — Почтовая компания». Еще две чистые двери. «X. Р. Тигер — Зубопротезная лаборатория». Она находилась строго под конторой Моргенштерна, двумя этажами ниже, но внутри была разделена иначе. И в контору вела всего одна дверь.
Ручка не поворачивалась, поэтому я постучал. Никакого ответа. Я постучал громче — с тем же результатом. Я вернулся к лифту. Поп Грэнди смотрел на меня, словно видел первый раз в жизни.
— Вы знаете что-нибудь о X. Р. Тигере? — спросил я его.
Он подумал.
— Полненький, немолод, одет всегда плохо, грязные ногти, как у меня. Сдается мне, я его сегодня не видел.
— Как вы думаете, администратор даст мне заглянуть в его лабораторию?
— Любопытный он очень. Я б не советовал.
Он очень медленно повернул голову и посмотрел вверх. Над его головой висел большой ключ. Я понял, что это ключ-отмычка — подходит ко всем дверям в этом доме. Поп Грэнди вернул голову в обычное положение, встал со своего табурета и сказал:
— Сейчас я намерен отправиться в сортир.
Он ушел. Когда дверь за ним закрылась, я снял со стены ключ, вернулся к офису X. Р. Тигера, открыл дверь и вошел.
Я оказался в маленькой прихожей без окна. На обстановку здесь потратили массу денег: два стула, плевательница из универмага, торшер из вестибюля торгового центра, маленький столик со старыми журналами. Дверь за мной закрылась, в прихожей стало темно, только через матовое стекло перегородки проникало немного света. Я потянул висячий выключатель, зажег свет и прошел через комнатку к двери во внутренние помещения. На ней было написано «X. Р. Тигер. Личный кабинет». Дверь была не заперта.
Внутри был квадратный кабинет с двумя окнами без штор и очень пыльными подоконниками. Из мебели — два вращающихся кресла, два жестких деревянных стула и широкий стол. На столе ничего, кроме старой папки, дешевого чернильного прибора и круглой пепельницы с окурком сигары. В ящиках стола было немного бумаги, пара скрепок, резинки, поломанные карандаши, ржавые перья, четыре марки по два цента, несколько конвертов и бланков для писем и счетов.
В проволочной корзине для бумаг было полно мусора. Я потратил минут десять, тщательно разбирая содержимое. За эти десять минут я понял, что X. Р. Тигер держал маленькую зубопротезную мастерскую и выполнял лабораторную работу для нескольких зубных врачей из небогатых районов города — врачей, которые держат крохотные грязные кабинеты на третьем этаже, рядом со складами готового платья, которым не хватает умения и оборудования для выполнения собственных протезов и которые предпочитают отправлять их такому же человеку, как они, а не в крупные процветающие мастерские, где им не дадут никакого кредита.
Одну вещь я все-таки нашел. Это был домашний адрес Тигера на обрывке счета от газовой компании — Тоберман-стрит, 1354-Б.
Я выпрямился, засунул мусор обратно в корзину и направился к деревянной двери с надписью «Лаборатория». На ней был новый замок, и мой ключ к нему не подошел. Вот и все. Я погасил свет в прихожей и вышел.
Лифт опять был внизу. Я его вызвал и, когда кабина остановилась на этаже, проскользнул внутрь и тайком повесил ключ над головой Попа Грэнди. Ключ звякнул о решетчатую стенку лифта. Старик ухмыльнулся.
— Он смылся, — сказал я. — Должно быть, еще вчера вечером. Наверное, тащил с собой массу барахла — стол у него пустой.
Поп Грэнди кивнул:
— Нес с собой два чемодана. Я этого мог и не заметить. Он частенько ходил с чемоданчиком. Думаю, он сам собирал и разносил свои заказы.
— Какие заказы? — спросил я, просто чтоб что-то сказать.
— Заказы на зубы, которые ни черта не подходят, — сказал Поп Грэнди, — для старых ослов вроде меня.
— Вы могли бы этого не заметить, — сказал я, когда дверь лифта со скрипом распахнулась на первом этаже. — Вы могли бы в ста метрах не заметить цвет глаз у комара. Все остальное вы замечаете.
Он ухмыльнулся.
— Что он натворил?
— Я еду к нему домой и выясню, — сказал я. — Скорее всего, я думаю, он отправился путешествовать в никуда.
— Я бы с ним поменялся, — сказал Поп Грэнди. — Даже если он просто отправился в Сан-Франциско и там его прирезали, я бы с ним поменялся.
Тоберман-стрит. Широкая пыльная улица рядом с Пико. Дом № 1354 — двухэтажный белый с желтым домик; квартира Б — на втором этаже. Входная дверь выходила на крыльцо, рядом с другим, под номером 1352. Двери в квартиры первого этажа находились под прямым углом к дверям на второй этаж и были по разные стороны крыльца друг напротив друга. Я продолжал звонить, даже когда уже был уверен, что никто не откроет. В таких кварталах всегда найдется следователь-любитель из числа соседей.
Конечно, дверь № 1354-А открылась, и на меня взглянула маленькая женщина с блестящими глазами и тюрбаном на только что вымытой голове.
— Вы к миссис Тигер? — визгнула она.
— К ней или к мистеру Тигеру.
— Они уехали в отпуск вчера вечером. Просили меня передать, чтобы газеты и молоко им не носили. Времени у них было немного. Немножко неожиданно они собрались.
— Спасибо. Какая у них машина?
Из-за ее спины послышался душещипательный диалог из какого-то многосерийного любовного боевика.
— Вы их знакомый? — В ее голосе подозрение было намазано густо, как масло на бутерброд.
