Ничто не ускользает от Эркюля Пуаро, подумал я.
Каролина, конечно, видела мисс Рассэл у дверей приемной, и я подготовил длинное объяснение, но оказалось, что она не расположена задавать вопросы, ибо считала, что ей известны истинные мотивы появления мисс Рассэл, а мне – нет.
– Ей надо было самым бессовестным образом выведать у тебя все, что можно, Джеймс! – сказала Каролина. – И не прерывай меня, я верю, что ты этого не заметил – мужчины так наивны! Ей известно, что ты пользуешься доверием месье Пуаро, и она хочет разнюхать. Знаешь, что я думаю, Джеймс?
– Представления не имею. У тебя нередко возникают самые невероятные идеи.
– Твой сарказм неуместен. Мисс Рассэл знает о смерти мистера Экройда больше, чем ей угодно в этом признаться.
И Каролина с торжеством откинулась в кресле.
– Ты в самом деле так думаешь? – спросил я рассеянно.
– Как ты туп сегодня, Джеймс. Как неживой. Опять печень?
И наш разговор перешел на сугубо интимные темы.
Заметка Пуаро появилась на следующий день в газетах. Преследуемые ею цели никому не были известны, но действие, которое она, оказала на Каролину, было из ряда вон выходящим. Каролина начала с того, что, жертвуя истиной, заявила, будто она всегда это утверждала. Я поднял брови, но спорить не стал. Каролина все-таки ощутила, видимо, укол совести, так как добавила:
– Может, я и не называла Ливерпуля, но все же говорила, что Ральф постарается уехать в Америку. Как Криппен «Криппен – известный убийца отравитель (1862-1910), арестованный при попытке скрыться в Америку. Его имя стало в Англии нарицательным.». – Без особого успеха, – напомнил я.
– Бедный мальчик! Все-таки его поймали. Твой долг, Джеймс, позаботиться о том, чтобы Ральфа не повесили.
– Что, по-твоему, я могу сделать?
– Но ты же врач, правда? Душевное расстройство – вот на что надо опираться! – Слова Каролины напомнили мне кое-что.
– Я не знал, что у Пуаро есть душевнобольной племянник, – сказал я вопросительным тоном.
– Не знал? Мне он все рассказал. Семейное несчастье! До сих пор его не помещали в больницу, но дело заходит так далеко, что, вероятно, скоро придется это сделать.
– Я думаю, ты теперь уже полностью осведомлена о семейных делах Пуаро, – раздраженно заметил я.
– Конечно! Открываясь мне, он облегчает себе душу!
– Когда это делается по внутреннему побуждению – безусловно, но облегчить душу под немилосердным нажимом – нелегкое дело.
Каролина только посмотрела на меня с видом христианской мученицы на римской арене.
– Ты так замкнут, Джеймс! И думаешь, что все похожи на тебя. Я вовсе ничего ни из кого не выжимаю. Вот, например, если месье Пуаро зайдет сегодня, как он собирался, я ведь не спрошу его, кто приехал к нему на рассвете.
– Так рано? – спросил я.
– Очень рано. Еще до молочника. Я просто выглянула из окна – штора почему-то колыхалась. Это был мужчина. Приехал на автомобиле. Весь закутанный. Я не разглядела его лица. Но все равно я знаю, кто это был! – Каролина понизила голос до таинственного шепота:
– Эксперт из Скотленд-Ярда!
– Что? – сказал я вне себя. – Помилосердствуй, Каролина!
– Увидишь, Джеймс, я опять права. Эта Рассэл в то утро не зря расспрашивала тебя о ядах. Роджер Экройд мог быть отравлен.
– Какой вздор! – Я расхохотался. – Ты не хуже меня знаешь, что он убит ударом кинжала в шею.
– После смерти, Джеймс. Чтобы сбить полицию с толку.
– Милая моя, я осматривал тело, я знаю, что говорю. Рана была нанесена не после смерти – наоборот: смерть последовала от колотой ножевой раны – заруби себе это на носу!
Каролина вместо ответа приняла таинственный вид. Это меня окончательно рассердило, и я спросил:
– Будь добра, Каролина, скажи – есть у меня диплом врача?
– Может быть, и есть! То есть я знаю, что он у тебя есть, но у тебя нет воображения.
– Все досталось на твою долю, – сказал я угрюмо. Забавно было наблюдать за маневрами Каролины, когда явился Пуаро. Не задавая прямых вопросов, она любыми способами наводила разговор на таинственного незнакомца. Смеющиеся глаза Пуаро говорили мне, что он видит ее игру насквозь. Но он оставался важно непроницаемым, и она в конце концов сложила оружие. Насладившись этой игрой, Пуаро встал и предложил мне пройтись.
– Мне полезно худеть. А потом, может быть, мисс Каролина предложит нам чаю?
– С радостью! А ваш… э… гость не зайдет?
– Вы очень любезны. Нет, он отдыхает. Вы скоро с ним познакомитесь.
– Ваш старинный приятель, как мне кто-то говорил? – не отступала Каролина.
– Да? – рассеянно пробормотал Пуаро. – Ну, нам пора.
Наша прогулка, как я и ожидал, привела нас к «Папоротникам». Я уже привык к методам Пуаро – поступки, по виду ничем не связанные между собой, на деле вытекали один из другого.
– У меня к вам поручение, мой друг. Сегодня вечером я собираюсь устроить маленькое совещание у себя. Вы придете?
– Разумеется, – сказал я.
– Хорошо. Кроме того, мне нужны обитатели этого дома, то есть миссис Экройд, мадемуазель Флора, майор Блент, мистер Реймонд. Пригласите их от моего имени к девяти часам.
– С удовольствием. Но почему вы не хотите сами?
– Чтобы избежать вопросов «почему?», «зачем?». Они захотят узнать, что у меня на уме. А я, как вы знаете, не люблю заранее давать объяснения. (Я улыбнулся.) Мой друг Гастингс называл меня устрицей. Он был не прав. Я сообщаю все факты, но каждый может объяснить их по-своему.
– Когда я должен это сделать?
– Окажите любезность, пригласите их сейчас. Мы уже подошли к дому.
– А вы не зайдете?
– Я – нет. Я немного прогуляюсь, а через четверть часа встретимся у ворот парка.
Я отправился выполнять его просьбу. Дома оказалась только миссис Экройд, встретившая меня очень любезно.
– Я так благодарна вам, доктор, за то, что вы так тактично разъяснили месье Пуаро это недоразумение. Но жизнь – поистине сплошное испытание. Вы слышали о Флоре?
– Что именно? – спросил я осторожно.
– Новая помолвка. Флора и Гектор Блент. Конечно, не такая хорошая партия, как Ральф. Но ведь счастье – самое главное в жизни, и Гектор в своем роде человек достойный. А Флоре нужен положительный муж, человек средних лет, на которого можно положиться, не вертопрах. Вы читали об аресте Ральфа?
– Да. Читал.
– Ужасно! – Миссис Экройд вздрогнула и закатила глаза.
– Джеффри Реймонд принял это так близко к сердцу, звонил в Ливерпуль. Но полиция ничего не сообщила ему, там даже отрицали, что он арестован, сказали, что это – как это? – утка! Но какой позор! Что, если Флора вышла бы за него замуж? – Миссис Экройд закрыла глаза от переполнявших ее чувств.
Я ждал, когда получу возможность выполнить поручение Пуаро, но миссис Экройд заговорила снова:
– Вы были здесь вчера, когда этот ужасный инспектор заставил бедняжку Флору заявить, что она взяла эти деньги. А дело так просто – девочке были нужны деньги, она не хотела беспокоить дядю – он сам не велел – и, зная, где они лежат, заняла их сама.
– Это говорит Флора? – спросил я.
– Мой дорогой доктор! Современные девушки так впечатлительны! Это же гипноз. Инспектор кричал: «Кража, кража!» – и у бедной девочки возникла ассоциация – или, может быть, это комплекс! – я всегда путаю эти слова, – и она поверила, что так оно и есть. Но я сразу поняла все. Впрочем, отчасти это недоразумение пошло даже впрок: оно все ускорило. Я хочу сказать: они объяснились – Флора и Гектор. Вы знаете, одно время я начинала бояться, что между Флорой и Реймондом что-то завязывается. Вообразите, какой ужас! Какой-то секретарь, без гроша в кармане, без связей!
– Для вас это было бы тяжелым ударом, – сказал я. – У меня к вам поручение от месье Пуаро.
– Ко мне? – тревожно спросила миссис Экройд.
Я поспешил ее успокоить, объяснив, чего хочет Пуаро.
– Конечно, – с некоторым сомнением произнесла миссис Экройд, – раз месье Пуаро приглашает, значит, мы, по-видимому, должны прийти. Но зачем все это? Я бы хотела знать наперед.
Я с полной правдивостью заверил ее, что не знаю сам.
– Хорошо, – хмуро сказала она наконец, – я скажу остальным, и мы придем к девяти.
Я распрощался и направился на условленную встречу.
– Боюсь, что прошло больше четверти часа, – сказал я, подходя к Пуаро, – но, когда эта дама начнет трещать, попробуйте-ка вставить хоть слово.
– Не беда, – сказал Пуаро, – я неплохо провел время, парк великолепен.
Мы зашагали к дому. К нашему удивлению, дверь нам открыла сама Каролина, видимо высматривавшая нас. Она приложила палец к губам. Щеки ее пылали от волнения.
– Здесь, – шепнула она, – Урсула Борн, старшая горничная из «Папоротников». Она в ужасном состоянии, ей нужен месье Пуаро. Я сделала что могла – провела ее в столовую, дала ей чашку чаю. Просто сердце сжимается, на нее глядя.
Урсула Борн сидела у стола, уткнувшись лицом в сложенные на коленях руки. Она подняла голову. Глаза ее опухли от слез.
