— Возможно, милорд, — осторожно ответил тот. — Я, собственно, и пришел по этому поводу. Не могли бы мы с вами обсудить кое-какие моменты этого дела?
— Разумеется, мой дорогой друг! Разумеется! — ответил лорд Марлинворт. — И моя дорогая жена извинит нас, если мы уединимся в моем кабинете.
Он провел смущенного Блекли сквозь все препятствия гостиной и закрыл за собой дверь.
— Итак, дорогая тетушка, — начал Найджел. — У тебя есть для меня новости?
— Я же должна была попытаться вспомнить, где я раньше видела О'Брайена…
— О Боже! И тебе это удалось? — не выдержал такой новости племянник.
— Только не торопи меня, Найджел, — с укором сказала старая леди, положив свои руки на альбом с фотографиями, лежавший перед ней. — Сегодня утром мне случайно попались на глаза кое-какие фотографии тех времен, когда я была много моложе. Я натолкнулась на этот альбом, который содержит воспоминания об Ирландии… о поездке по Ирландии, которую мы совершили незадолго до войны. Такая чудесная страна!.. Ну так вот, кузен моей матери Вискаунт Фернс владел поместьем в графстве Бексфорд. В том году я гостила там с твоим дядюшкой одну неделю. И однажды мы решили посетить соседей. Они жили в шести километрах от нас, в поместье Мейнард-Хауз, их звали Файр. Чудесная была парочка! И дочь у них тоже была… как же ее звали? Ах да, Юдит! Настоящее чудо красоты. Кажется, у них был и сын, но его в то время не было дома. Файры настояли на том, чтобы мы поехали с ними на пикник. Великолепная была прогулка. Дамы ехали на ослах… Пожалуйста, не будь нетерпеливым, Найджел. Я рассказываю обо всем по порядку… Итак, на чем я остановилась? Ах да! Я сидела на осле. Доктор Файр был настоящей душой общества. Он сразу понял, что я совершенно не умею обращаться с ослами, и попросил одного из своих людей, чтобы тот последил за мной. Очень надежный был молодой человек. Мне кажется, он выполнял у них работу садовника или что-то в этом роде. И мы там много фотографировались. Вот я и подумала, что некоторые фотографии тебя заинтересуют.
Старая дама придвинула к Найджелу альбом и указала на фотографию. Человек, изображенный на ней, был без бороды, не было у него и шрамов на лице, но характерные черты лица и насмешливые добрые глаза, несомненно, принадлежали Фергусу О'Брайену.
— Как это тебе удалось, тетушка! — воскликнул племянник удивленно. — Какая у тебя, должно быть, удивительная память!
— Дело не в памяти. Просто мне посчастливилось наткнуться на эту фотографию. Но одно я помню все же определенно: тогда его звали не О'Брайен!
— А ты не знаешь, что сталось с той семьей? Я с удовольствием съезжу туда, поговорю с этими людьми, если они все еще живут там.
Леди Марлинворт вздохнула.
— Это очень печальная история. Мой кузен Вискаунт Фернс рассказывал мне об этом после войны. Сын их погиб на войне. Для родителей это было последним ударом. Это разбило им сердца. Вскоре они умерли почти одновременно. Говорят, их сын подавал такие большие надежды…
— Ты сказала: это было последним ударом. А что еще?
— Да… Их дочь утонула. Кажется, это случилось через год после нашего визита. Бедный отец нашел ее в озере, которое находилось в их поместье. Трагическая история… Такая милая была девочка. И красоты необыкновенной…
— Может быть, у тебя есть фотографии и других людей, которых ты там встречала?
— Нет. К сожалению, нет. Герберт хотел сфотографировать Юдит Файр, но она сразу убежала, словно испугавшись чего-то.
Найджел мысленно представил себе красивую и робкую девушку, и у него появилось такое чувство, словно он тоже давно ее знает.
— Большое спасибо тебе, тетя, — поблагодарил он. — Я должен немедленно ехать в Ирландию. Могу я взять с собой фотографию?
Надо было срочно возвращаться в Дауэр-Хауз. Найджел ознакомился с расписанием. Если он сразу поедет в Бристоль, то как раз успеет на поезд восемь пятьдесят пять, а из Ньюпорта на ирландском почтовом катере доберется до Фишгварда. Он бросился в свою комнату, покидал в чемодан самые необходимые вещи… Да, но что ему было еще нужно? Фотографии! Он бросился разыскивать инспектора.
— Блаунт, я только что раскопал кое-что из прошлого О'Брайена. Сейчас я еду в Ирландию. Туда, где его видели в последний раз. Мне кажется, теперь я на верном пути. Вы можете подождать моего возвращения? И еще мне нужны фотографии всех причастных к делу людей — независимо от того, живы они или нет.
Инспектор какое-то время молча смотрел на него. Потом сказал:
— Фотографии вы можете получить в Тавистауне. Захватите их проездом. Но если я должен подождать с арестом, то мне нужны достаточно веские основания.
— Вы имеете в виду Джорджию Кавендиш?
Блаунт кивнул.
— Все указывает на нее, понимаете? И вы знаете, что это ваша собственная заслуга. Вы сами выстроили против нее обвинения.
Найджел чертыхнулся в душе.
— А что с миссис Грант? Как она объяснила вам свое молчание?
— Я здорово ее прижал. Но она упорно отрицала свою вину. Сказала, что Блекли спрашивал ее о содержании завещания, а она действительно о нем ничего не знает. Но он не спрашивал ее, подписывала ли она это завещание в качестве свидетеля. А сама, понятно, она не хотела об этом говорить, чтобы не нажить себе неприятностей. Очень трудная дама!
— Ну хорошо!.. И тем не менее прошу вас, Блаунт: оставьте Джорджию в покое до моего возвращения. Думаю, что смогу распутать все дело. Наконец-то у меня есть верная нить. В то утро, когда мы нашли труп О'Брайена, на снегу был только один след, который вел от дома к бараку. Давайте предположим, что никто из нас — ни Кавендиш, ни я — не имел бы ни малейшего понятия о том, что полковник убит. В этом случае мы должны были бы идти кратчайшим путем, а кратчайший путь от дома до барака как раз там, где неизвестным были оставлены следы. Но Эдвард Кавендиш, который шел впереди меня, намеренно держался подальше от этих следов, а я невольно следовал за ним. Спрашивается, почему Кавендиш старался не повредить эти следы? Ответ один: хотел, чтобы они сохранились! А поскольку он хотел этого, значит, следы принадлежали ему и шел он в ботинках полковника, чтобы скрыть факт, что смерть О'Брайена не самоубийство! Подумайте-ка надо всем этим! И всего хорошего! Послезавтра я вернусь!
Найджел выскочил из дома, а инспектор Блаунт поскреб себе подбородок и погрузился в глубокие раздумья.
На следующее утро в семь тридцать девять Стрэйнджуэйз вышел из поезда в Эникскорте на привокзальную площадь, где виднелись две старомодные машины. Лениво прислонясь к ним, стояли два весьма подозрительного вида молодых человека в поношенной одежде. Найджел подошел к владельцу машины, имевшей более свежий вид, и спросил, может ли он доставить его в нужное место.
— А куда именно, уважаемый?
— Я ищу местечко, которое носит название Мейнард-Хауз, где-то в горах Блекстайр. Не знаю точно, где оно находится: может, в пределах гор, а может, и на отшибе.
— Это очень далеко. А почему бы вам не съездить вон туда, на Винегарские холмы? — Молодой человек кивнул головой в сторону холмов, начинавшихся сразу за городом. — Вид оттуда великолепный…
— Я приехал не любоваться природой, — ответил Найджел. — Мне нужно в Мейнард-Хауз по делам.
Молодой человек как-то удивленно и недоверчиво посмотрел на него.
— Что ж, мне все равно, — сказал он. — Сколько вы заплатите? Пять фунтов не покажутся вам слишком большой суммой?
— Не советую вам ехать с Фланаганом, сэр, — вмешался другой молодой человек, который до этого лишь молча заинтересованно прислушивался к разговору. — С ним вы никогда не доберетесь туда, куда нужно. Я отвезу вас за четыре фунта пятнадцать шиллингов… — И он одарил Найджела прямо-таки обворожительной улыбкой.
— Не лезь не в свое дело, Билли Ноакс, — огрызнулся первый, — иначе я тебя проучу… А вы его не слушайте, сэр… Он вас наверняка надует, а я отвезу вас за четыре десять!
Найджел, испугавшись кровопролития, быстро закончил торг и поинтересовался, где можно позавтракать перед отъездом.
Шофер сплюнул на землю и повернулся к своему конкуренту:
— Ты слышал, Билли? Господин хочет позавтракать в половине восьмого. Да ведь здесь еще все спят!
— Ты мог бы разбудить Кэзи…
— Ты что, ошалел! Он мне шею свернет за это!
Тем не менее Стрэйнджуэйз заявил, что, так или иначе, перед отъездом ему нужно перекусить. Фланаган задумался ненадолго, а потом резким голосом громко позвал:
— Джимми! Джимми Нолан! Выходи-ка на улицу!
Из здания вокзала с кряхтеньем выбрался какой-то жирный краснолицый мужчина. Единственным признаком, по которому в нем можно было распознать железнодорожного служащего, была форменная фуражка.
— Подойди-ка сюда, Джимми! — прокричал шофер во всю силу легких. — Вот этот господин умирает с голоду: с тех пор как он выехал из Англии, у него не было ни крошки во рту.
