– А с чего вы, собственно, взяли, что именно первая машина там стояла?
– Ну... ну... Так другая же к ней боком подъехала!
– Вы имеете в виду автомобиль с мертвой женщиной?
– Да.
– Попытайтесь понять мой вопрос, – сказал Мейсон. – Содержалось ли в следах машины, которая, по вашему утверждению, стояла и ждала убийцу, какое-либо указание на то, что она стояла и ждала? Именно в следах!
– Ну... вообще-то нет, – промямлил начальник полиции и пояснил: – Естественно, нет. Да и быть не могло! По следам нельзя судить, заезжала машина на минутку или же стояла на «пятачке» битый час. Другое дело, если в это время поменялась погода... Скажем, если бы гроза застигла автомобиль на стоянке или еще что-нибудь случилось...
– Ах вот как? – с обезоруживающей улыбкой воскликнул Мейсон. – И вы ошибались, уверяя присяжных, будто непосредственное обследование местности показало, что машина стояла на площадке довольно долго?
– Конечно! По следам той машины этого не видно, – согласился полицейский. – Но если посмотреть на следы второго автомобиля, то все станет ясно.
– Следовательно, вы ошибались, – повторил Мейсон.
– Я?.. Ну, наверное...
– Я так и знал, – еще раз обезоруживающе улыбнулся Перри Мейсон. – Мне просто хотелось проверить, с большим трудом вы признаете свою ошибку или нет. У меня все, господин начальник полиции. Благодарю.
– Минуточку! Минуточку! – завопил Ковингтон, вскакивая на ноги. – Однако вы не ошибались, утверждая, что убийца оставил машину на площадке, вылез из нее, совершил преступление, а затем вернулся обратно на другом автомобиле и поставил его вплотную, бок о бок с первым? А, господин начальник полиции? Вы ведь не ошибались, да?
– Успокойтесь, успокойтесь, – улыбаясь, урезонил его Мейсон. – Я протестую против попытки прокурора задавать наводящие вопросы своему свидетелю. На данном допросе такое право предоставлено мне. Прокурор же не должен задавать подобных вопросов ни прямо, ни косвенно.
– Вопрос действительно наводящий, – подтвердил судья Минден. – Протест принимается.
– Хорошо. Так что же случилось? – обратился к свидетелю Ковингтон.
– Вы, конечно, говорите о событиях, очевидцем которых является сам свидетель? – уточнил Мейсон.
– Но... но он же может сказать, что случилось?! По следам!
– Он пытался, – вздохнул Мейсон. – Изучив следы двух автомобилей, свидетель сделал некоторые выводы. Насколько я понял, фотографий следов не осталось?
– Следы затоптали до прихода фотографа, – сказал Ковингтон.
– Ну, за это подсудимый нести ответственности никак не может, увы, – с ангельским видом заметил Мейсон.
– Расскажите нам о следах. На что они указывали? – взмолился Ковингтон.
– Я возражаю против попытки прокурора добиться от свидетеля каких-либо выводов, – заявил Мейсон. – Для этого нет достаточных оснований.
– Возражение принято, – отрывисто бросил судья Минден. И, не удержавшись, желчно добавил: – Хотя раньше свидетель делал выводы, и вы не возражали.
– Совершенно верно, ваша честь, – улыбнулся Мейсон. – Но ведь он затем признал свою ошибку!
– Однако по существу свидетель все события истолковал правильно! – огрызнулся Ковингтон.
– И тем не менее признал свою ошибку, – повторил Мейсон.
– Очень хорошо, – насмешливо согласился прокурор. – Вы, разумеется, можете увлекаться казуистикой, но я думаю, высокий суд все поймет правильно.
– Нисколько в этом не сомневаюсь, – откликнулся Мейсон.
– Итак, ваш следующий свидетель? – обратился судья Минден к Ковингтону.
Тут в зал вошел судебный пристав и, приблизившись к Перри Мейсону, протянул ему сложенный листок бумаги.
Развернув, адвокат прочитал... Через два дня, в восемь часов вечера, его вызывали в Комитет по жалобам при Ассоциации адвокатов. Мейсон обвинялся в оказании давления на свидетеля.
Мейсон сложил повестку и сунул ее в карман.
Увидев, что на лице адвоката не дрогнул ни один мускул, Ковингтон прошептал Джарвису:
– Ничего, черт побери! Это его проймет... Он притворяется, что ему все до лампочки, но на самом деле положение у адвокатишки хреновое. Пытаться «задавить» Ирвинга на допросе для него смерти подобно. Если же он не усомнится в показаниях свидетеля, то подведет под монастырь своего клиента. Мы покажем прохвосту, что нас так просто не проведешь!
– Ладно, ладно, джентльмены, – раздраженно вмешался судья Минден. – Давайте продолжать слушание дела.
Сэм Джарвис вызвал в качестве свидетеля топографа и продемонстрировал диаграммы, а также схему местности, где произошло убийство. Потом призвал хирурга, производившего вскрытие. Затем – друга Этель Гарвин, опознавшего тело. После чего сказал:
– Если суд не против, то пора сделать перерыв.
Судья Минден кивнул и произнес:
– По-моему, мы за сегодняшний день много успели. Я, конечно, не собираюсь стеснять свободу присяжных, однако хочу напомнить, что вам не следует обсуждать данный процесс ни между собой, ни с кем-либо еще. Также я бы попросил вас воздержаться от чтения газет и тщательно избегать любой другой информации, связанной с этим делом. Вы не будете сами затрагивать данную тему в своих беседах и не позволите обсуждать ее в вашем присутствии до окончания слушания дела, дабы не составить о нем никакого предвзятого мнения. Суд объявляет перерыв до завтра. Заседание начнется в десять часов утра.
Выйдя из зала и шагая по длинному коридору, Ковингтон сказал помощнику:
– Теперь я понимаю, на чем Мейсон составил себе имя. Он выдающийся адвокат, очень умный и всегда устраивает из процесса шоу для присяжных. Но завтра я с превеликим удовольствием собью с него спесь. Летящая мишень – это как раз то, что мне нравится.
– Причем стрелять будем из двустволки, – сочувственно поддакнул Сэмюэль Джарвис.
– Ага, из двустволки! – ухмыльнулся Хэмлин Ковингтон.
...А в зале Мейсон пытался подбодрить своего клиента:
– Выше нос, Гарвин!
Гарвин слабо улыбнулся.
– Что за бумагу передал вам офицер? – спросил он. – Это касается меня?
– Нет, вовсе нет, – успокоил Мейсон. – Она касается меня.
Когда суд собрался на следующее утро, Хэмлин Ковингтон, всю ночь напролет обдумывавший события прошедшего дня и уже успевший оценить характер Мейсона, пристально следил за адвокатом, одновременно подготавливая почву для решающего сокрушительного удара.
Сначала Ковингтон представил свидетельство о браке Эдварда Чарльза Гарвина и Этель Картер. Затем подтвердил при помощи свидетельских показаний факт «мексиканского развода» и женитьбы Гарвина на Лоррейн Эванс. После чего продемонстрировал суду заверенные копии искового заявления Этель, обвинявшей Гарвина в двоеженстве, и ордер на его арест.
– Насколько я понимаю, – сказал судья Минден, когда Ковингтон передал ему заверенные копии документов, которые он намеревался использовать в качестве улик, – именно по этому поводу вчера, когда прокурор делал свое заявление, у нас возникла дискуссия. Полагаю, на время предъявления вашего протеста и последующего обсуждения вы попросите присяжных удалиться, мистер Мейсон?
– Напротив, – покачал головой адвокат, – поразмыслив над тем, как были преподнесены улики, я считаю, что прокурор имеет полное право оперировать ими. В рамках его гипотезы улики указывают на мотив преступления, а раз так, то никаких возражений у меня нет.
Ковингтон, с нетерпением ожидавший грядущей битвы, в которой он намеревался одержать верх над Мейсоном, уступил с явной неохотой.
– Вчера, когда я едва затронул данную тему, вы устроили настоящую бурю, – заметил он.
– Но ведь это произошло до того, как вы представили надлежащие документы, – возразил Мейсон тоном учителя, укоряющего невежественного и самонадеянного ученика. – Как вам уже объяснял суд, этого требует процедура. Теперь, когда вы ее придерживаетесь, у меня не осталось возражений, господин прокурор.
– Очень хорошо, – поспешил вмешаться судья Минден, видя, что с языка Ковингтона готовы сорваться сердитые слова. – Документы будут приняты в качестве вещественных доказательств. Продолжайте, господин прокурор.
Ковингтон внял его просьбе и медленно, но непреклонно начал выстраивать цепь доказательств...
Вирджиния Байнум подтвердила, что действительно оставила револьвер на пожарной лестнице. Ливси сказал, что внес его в кабинет и передал Гарвину, а потом по просьбе шефа положил оружие к нему в машину.
Джордж Денби тоже подтвердил, что револьвер был внесен в комнату и передан Гарвину.
Мейсон сидел с отрешенным видом и даже не потрудился допросить Вирджинию или Ливси.
Денби же он спросил:
– Как вы узнали, что револьвер тот самый?
– По номеру, сэр, – ответил Денби.
– Вы его записали?
– Нет, сэр. Просто видел.
– Видели и запомнили?
– Да, сэр, у меня фотографическая память на цифры. Я так много с ними работаю, что привык запоминать.
