— Да что вы, право слово! — взорвался наконец Уоргрейв. — Сколько можно про этот чертов револьвер? Я вам все сказал и повторяю одно и то же. Ни на один вопрос больше не отвечу о нем.
Морсби решил, что время настало.
— Очень хорошо, сэр. Не хотите о револьвере, значит, не хотите. Тогда, может, вместо этого вы мне скажете, сколько раз вы навещали мисс Уотерхаус по адресу дом сорок, Элфрида-роуд в Кеннингтоне между первым и восьмым августа прошлого года?
Не успел старший инспектор договорить, как уже понял: фокус не удался. Уоргрейв сразу как будто взял себя в руки. С лица исчезло раздражение, и оно снова стало непроницаемым. Морсби невольно позавидовал самообладанию этого человека.
Он, почти не задумываясь, просто ответил:
— Боюсь, точно не могу сказать. Раза два или три, наверное.
— То есть вы признаете, что навещали ее там?
— Конечно.
— Но в прошлый раз, как я понял, вы говорили, что не видели мисс Уотерхаус после окончания той летней четверти.
— Вы все поняли правильно. Я говорил именно так.
— Значит, вы говорили неправду?
— Говорил.
— Вы специально хотели сбить меня с толку?
— Хотел.
— Но это очень серьезное нарушение, мистер Уоргрейв.
Уоргрейв ничего не ответил.
— Почему вы так поступили?
— Вы прекрасно знаете почему. — Уоргрейв снова холодно улыбнулся.
— Я бы предпочел, чтобы вы сами назвали эту причину, если можно; только предупреждаю вас, что…
— О да, я не возражаю; пусть ваш человек запишет: причина в том же превратном мнении, о котором мы только, Что говорили.
— Понятно. Вы боялись, что?..
— Учитывая так явно допускаемую вами нелепую ошибку, я не видел смысла в том, чтобы давать вам какие-либо показания, которые могли бы поверхностно подтвердить вашу точку зрения, — почти продиктовал Уоргрейв младшему сыщику.
— В таком случае, вы восприняли мою ошибку, как БЫ это называете, весьма серьезно?
— Ну, такую ошибку можно спокойно назвать серьезной, разве не так?мрачно ответил Уоргрейв.
Морсби задал естественно вытекающие вопросы о том, зачем Уоргрейв ездил в Кеннингтон, но уже совершенно без энтузиазма. Он так надеялся, что Уоргрейв станет отрицать поездки в Кеннингтон. Тогда бы можно было начать подробное опознание и прочие обычные зловещие процедуры, и Уоргрейву пришлось бы совсем не сладко. Но, по всей видимости, Уоргрейв в одно мгновение уловил ситуацию, почуял опасность и избежал ее. Морсби с досадой подумал, что его уму противостоит ум более предусмотрительный и тонкий.
Разумеется, Уоргрейв объяснял свои поездки просто, и для любого, кто верил бы в его невиновность, убедительно. В первый раз он приехал к Мэри Уотерхаус на чай — она его пригласила. Она рассказала ему о своей квартире, пожаловалась на то, что ей будет там очень одиноко и пригласила на чай. За чаем она сказала, что у нее не горит одна лампочка. Он осмотрел ее, нашел неисправность в патроне, предложил купить новый, сам купил и установил его, отказавшись от денег. Этому была посвящена его вторая поездка. В третий раз он приехал просто за тем, чтобы вернуть взятую в прошлый раз книгу, всего на две минуты.
И все? И все.
— По-моему, вы до мелочей запомнили такие обычные поездки почти годичной давности, мистер Уоргрейв.
— Школьный учитель, — парировал Уоргрейв, — должен обладать хорошей памятью на всякие мелочи.
— Гм! — Морсби не скрыл своего сомнения на этот счет. — А каковы, по-вашему, были планы мисс Уотерхаус на будущее?
— Я так понял, что она сняла квартиру с целью оформления лондонской прописки, чтобы они со своим женихом могли спокойно расписаться в кеннингтонском регистрационном бюро, как только он приедет в Англию. Мне это показалось очень разумным.
— А разве ее жених тогда еще не прибыл?
— Так она мне сказала.
— Вас никогда не удивляло, что она неожиданно, в середине той четверти, была помолвлена с человеком, который в то время был в Австралии и которого она не видела?
— Нет. Существует такое средство связи, как почта.
— А то, что она приняла кольцо от человека, который опять же не вручил ей его лично?
— Почтой отправляют опять же не только письма, но и бандероли и посылки.
— И вам, таким образом, никогда не приходило в голову, мистер Уоргрейв, что этого жениха, чье имя, кажется, даже ни разу не упоминалось, могло и вовсе не существовать? Что он мог быть просто выдуман самой мисс Уотерхаус?
— Боюсь, что мне это в голову не приходило. Обычно не думаешь, что женихи твоих знакомых женщин — лишь плод их фантазии.
— Допустим, она выдумала его, чтобы как-то объяснить свое деликатное положение?
— Я ничего не знал о ее деликатном положении.
— Учитывая сведения, которыми мы располагаем и которыми я делился с вами в прошлый раз, представляется странным, что вы не знали о таком важном факте.
— Ничего не поделаешь. Мисс Уотерхаус, конечно же, не удостоила меня чести быть откровенной до такой степени.
— Понятно. Значит, в отношении ее жениха у вас не было никаких подозрений?
— Никаких. А у вас есть? Судя по вашим словам, вы не можете его найти?
— Да, мы его еще не нашли. Мисс Уотерхаус, — без паузы спокойно продолжил Морсби, — шантажировала вас?
— Что?! — Испуг Уоргрейва был вполне искренним, но Морсби не посчитал его испугом от удивления. Он обрушил на Уоргрейва свой вопрос как гром среди ясного неба, чтобы скорее посмотреть на его реакцию, чем почерпнуть что-либо из его ответа. Впервые за этот допрос старший инспектор похвалил себя: наконец он сумел застать своего визави врасплох. Это был испуг, Морсби чувствовал, виновного человека, хотя уже минуту спустя учитель стал спокоен, как прежде.
— Я вас не понимаю, — холодно сказал он.
— Не понимаете? Вам, конечно же, было известно, что мисс Уотерхаус имела небезгрешное прошлое. Что под разными именами она по меньшей мере трижды отсидела в тюрьме до того, как приехала в Роланд-хаус?
— Я ничего подобного не знал.
Морсби пристально наблюдал за реакцией: по лицу Уоргрейва мелькнуло такое выражение, как будто эта новость объяснила ему кое-что, до того не ясное. Старшему инспектору показалось, что он догадывается о том, что именно было не ясно Уоргрейву.
— Это факт.
— Правда? — На сей раз Уоргрейв выразил лишь вежливый интерес. — Как удивительно.
— Для вас, сэр, вне сомнения. А вот здесь у меня есть запись, что в последний раз вы навещали мисс Уотерхаус в доме номер сорок по Элфрида-роуд примерно шестого или седьмого августа. Поточнее вы не могли бы сказать?
— Боюсь, что нет.
— Тогда вы видели ее в последний раз?
— Да, и только пару минут.
— Вы не заезжали к ней позже?
— Нет. Я поехал домой в Клит-роу примерно через день-другой после этого, и больше у меня не было случая снова поехать к мисс Уотерхаус.
— Вот это жаль, мистер Уоргрейв. Если бы вам вновь пришлось поехать к ней, особенно по приглашению, понимаете, и вас бы никто не встретил, — это бы здорово помогло нам в установлении даты смерти. Подумайте еще раз, сэр, прошу вас.
— Боюсь, я не могу подтасовывать факты ради того, чтобы вам помочь, господин старший инспектор. Я больше не заезжал к мисс Уотерхаус после того, как вернул ей книгу.
Морсби наклонился к нему через стол.
— Значит, вы встречались с ней по договоренности где-нибудь еще?
— Нет.
— Понятно. — Морсби потер подбородок, а потом снова круто сменил тему расспросов. — Я так полагаю, мистер Уоргрейв, — заговорил он менее официально, — вы все знаете о строительстве?
— Я не архитектор, если вы это имели в виду.
— Наверное, мне следовало сказать: в укладке кирпичей.
— Конечно я знаю, как укладывать кирпичи. Вообще-то я даже обучал этому некоторых учеников в Роланд-хаусе. Но я бы не стал говорить, что знаю об этом все.
— Но вы можете выполнять работу по укладке кирпичей не хуже укладчика?
— Думаю, что да. Это очень просто.
— Пожалуй. А в какой пропорции вы смешиваете цемент и песок?
— Это зависит от вида работы. Для обычной стенной кладки — пять к одному; для расшивки швов — один к одному.
— А для укладки кирпичного пола?
— Не знаю. Никогда этим не занимался.
— А если бы пришлось?
— Если бы пришлось укладывать кирпичи на хорошей бетонной основе, наверное, взял бы состав четыре к одному. Но пять к одному тоже подошло бы.
— А если кирпичами надо было вымостить прямо землю, безо всякой бетонной основы?
— За такую бессмысленную работу я бы просто не взялся, — ответил Уоргрейв, как отрезал.
Морсби еще раз попытался запутать собеседника.
— Вы сказали, что купили патрон для торшера мисс Уотерхаус. Не назовете ли вы магазин, где его купили?
