Черт бы ее побрал… Жизнь была адом, адом…
«О боже, мои нервы, — подумала Сисели. — Как это подло… Как это подло…»
Она протянула дрожащую руку к пузырьку с золотой пробкой…
«Это успокоит меня, я смогу взять себя в руки…»
Она втянула в себя щепотку порошка.
Так. Теперь ей нужно подумать! Что делать? С этим человеком нужно, разумеется, встретиться. Хотя откуда ей взять денег? Может быть, попытать счастья в том заведении на Карлос-стрит?..
Впрочем, еще достаточно времени, чтобы успеть подумать. Сначала нужно с ним встретиться — понять, что ему известно…
Она подошла к письменному столу и быстро написала крупным неровным почерком:
«Графиня Хорбери приветствует мистера Джона Робинсона и согласна встретиться с ним по его просьбе завтра в одиннадцать утра…»
— Ну как, сойдет? — спросил Норман.
Он слегка смутился под пристальным, полным ужаса взглядом Пуаро.
— Боже мой, — воскликнул Эркюль Пуаро, — в какой комедии вы собираетесь играть?
Норман Гейл смутился еще сильнее:
— Вы сказали, что небольшая маскировка не помешает, — пробормотал он.
Пуаро вздохнул, затем взял молодого человека под руку и подвел его к зеркалу.
— Посмотрите на себя, — сказал он. — Больше я вас ни о чем не прошу, только посмотрите на себя! Кто вы, по-вашему, — Санта Клаус, наряженный на потеху детям? Нет, я согласен, борода у вас не белая, нет, она черная — в самый раз для злодея. Но какая борода — невероятная борода, бросающая вызов небесам! Дешевая борода, друг мой, и весьма несовершенно, по-дилетантски приделанная! А брови! У вас, вероятно, маниакальное пристрастие к фальшивым волосам? Резиновым клеем от них несет за несколько ярдов, и если вы думаете, что кто-нибудь не догадается, что у вас на зуб приклеен кусок липкого пластыря, то вы заблуждаетесь. Друг мой, это не ваш metier[35], определенно нет, в артисты вы не годитесь.
— Я довольно долго играл в свое время в любительских театрах, — обиженно возразил Гейл.
— С трудом могу в это поверить. В любом случае я полагаю, что они не потворствовали вашему стремлению реализовать оригинальные идеи в области грима. Даже при свете рампы ваша внешность будет весьма неубедительной. А на Гроссвенор-сквер, при дневном свете…
И Пуаро, не закончив фразы, красноречиво пожал плечами.
— Нет, mon ami, — сказал он, — вы ведь шантажист, а не комедиант. Я хочу, чтобы ее светлость испугалась, а не померла от смеха при виде вас. Я понимаю, что мои слова вас задевают. Мне очень жаль, но в данный момент я вынужден сказать вам правду. Возьмите вот это и это. — И он поставил перед ним несколько баночек. — Пойдите в ванную, и давайте положим конец тому, что у вас в стране называют… э-э… фиглярничеством.
Сокрушенный Норман Гейл молча повиновался. Когда через четверть часа он вышел из ванной, красный от смущения, Пуаро одобрительно кивнул:
— Tres bien[36]. Фарс кончился. Начинается серьезное дело. Я позволю вам приклеить небольшие усы. Только, если вы не возражаете, я сам приклею их вам. Вот так… а теперь сделаем вам пробор по-другому — так. Этого вполне достаточно. А теперь позвольте мне убедиться, что вы помните хотя бы в общих чертах слова своей роли.
Он внимательно его выслушал, затем кивнул:
— Ну что, неплохо. En avant[37]! И желаю вам удачи.
— Искренне надеюсь на это. Вероятно, я столкнусь там с разъяренным мужем и парой полисменов.
Пуаро успокаивал его:
— Не беспокойтесь. Все должно пройти абсолютно гладко.
— Это вы так считаете, — строптиво пробормотал Норман.
Совершенно упав духом, он отправился выполнять свою неприятную миссию.
На Гроссвенор-сквер его провели в небольшую комнатку на втором этаже. Через несколько минут туда вошла леди Хорбери.
Норман попытался взять себя в руки. Он не должен был, ни в коем случае не должен был дать ей понять, что занимается непривычным для себя делом.
— Мистер Робинсон? — спросила Сисели.
— К вашим услугам, — сказал Норман и поклонился.
«Черт бы все это побрал, ну точь-в-точь приказчик в лавке, — подумал он с неудовольствием. — Это от страха».
— Я получила ваше письмо, — сказала Сисели.
Норман взял себя в руки. «Старый дурак сказал, что я не смог бы играть в театре», — подумал он, ухмыльнувшись про себя.
А вслух он произнес довольно нагло:
— Ага, ну и как, леди Хорбери?
— Я не понимаю, что вы имеете в виду.
— Ну, ну, будет вам. Может, нам лучше сразу обсудить детали? Всем известно, насколько приятным может быть… э-э, ну, назовем это уик-энд на берегу моря, да мужья редко такое позволяют. Я полагаю, леди Хорбери, вам прекрасно известно, какие именно улики могут быть предъявлены. Прекрасная женщина эта старуха Жизель. У нее товар всегда отменный. Показания гостиничной прислуги и так далее — все просто великолепно. Вопрос теперь в том, кому это нужно больше — вам или лорду Хорбери? Вот в чем вопрос.
Леди Хорбери била дрожь.
— Я продавец, — сказал Норман, и его речь становилась все более грубой по мере того, как он входил в роль мистера Робинсона. — А будете ли вы покупателем? Вот в чем вопрос.
— Как к вам попали эти… сведения?
— В данный момент, леди Хорбери, это не имеет никакого значения. Они у меня есть, и это главное.
— Я вам не верю. Покажите их мне.
— О нет, — Норман покачал головой, криво ухмыльнувшись, — с собой я ничего не принес. Не считайте меня идиотом. Если мы с вами договоримся, тогда другое дело. Я покажу вам документы перед тем, как вы передадите мне деньги. Все честно и открыто.
— Сколько… сколько вы хотите?
— Всего лишь десять тысяч — фунтов, конечно, не долларов.
— Это невозможно. Я никогда даже не держала в руках такой суммы.
— Просто удивительно, чего удается добиться, если очень захотеть. Конечно, за драгоценности не выручить столько, сколько они когда-то стоили, но все-таки жемчуг — это жемчуг. Ну ладно, только чтобы сделать одолжение леди — восемь тысяч. Это мое последнее слово. Я даю вам два дня, чтобы обдумать все как следует.
— Я не могу собрать такие деньги, я же говорю вам.
Норман вздохнул и покачал головой:
— Ну что же, может быть, и в самом деле стоит ввести в курс дела лорда Хорбери. Я думаю, не ошибусь, если скажу, что женщина, с которой муж развелся, имея для этого веские основания, не получает никакого содержания, — а мистер Барраклу весьма многообещающий молодой актер, но едва ли у него есть большие деньги. Я вам ни слова больше не скажу. Я вас покину, чтобы дать вам как следует поразмыслить над этим, и имейте в виду, что я шутить не намерен.
Помолчав немного, он добавил:
— Я так же, как и Жизель, не имею обыкновения шутить…
И прежде чем несчастная женщина успела что-нибудь ответить, он быстро покинул комнату.
— Уф! — воскликнул Норман, выйдя на улицу, и вытер пот со лба. — Слава богу, с этим наконец все!
Не прошло и часа после этого разговора, как леди Хорбери принесли визитную карточку:
— Мсье Эркюль Пуаро.
Она отбросила карточку в сторону:
— Кто это? Я не могу его принять!
— Он сказал, миледи, что он здесь по просьбе мистера Раймонда Барраклу.
— М-м, — она помедлила, — ну что ж, очень хорошо, пригласите его.
Дворецкий вышел и вскоре вернулся обратно:
— Мсье Эркюль Пуаро.
Мсье Пуаро, изысканно, даже несколько щеголевато одетый, вошел и поклонился.
Дворецкий закрыл дверь. Сисели шагнула навстречу Пуаро:
— Вас послал мистер Барраклу…
— Садитесь, мадам. — Он говорил вежливо, но не терпящим возражений тоном.
Она машинально повиновалась. Он уселся на стул рядом с ней и заговорил по-отечески мягко, доверительным тоном:
— Мадам, я умоляю вас считать меня своим другом. Я пришел дать вам хороший совет. Мне известно, что вам угрожает смертельная опасность.
Она невнятно пробормотала:
— Я не…
— Ecoutez[38], мадам, я не прошу вас делиться со мной вашими секретами. В этом нет никакой нужды. Они и так мне уже известны. Чтобы быть хорошим сыщиком, в первую очередь нужно все знать.
— Сыщиком? — От удивления она широко раскрыла глаза. — Я припоминаю… в самолете… Это были вы…
— Совершенно справедливо, это был я. А теперь, мадам, перейдем к делу. Как я вам только что сказал, я не прошу вас поверять мне ваши тайны. Вам ничего не нужно будет рассказывать мне. Я буду рассказывать вам. Сегодня утром, меньше часа назад, у вас был посетитель. Посетителя этого звали, ну, например, Браун?..
— Робинсон, — с трудом выговорила Сисели.
— Неважно — Браун, Смит, Робинсон, — он пользуется этими именами по очереди. Он приходил сюда вас шантажировать, мадам. Он располагает определенными доказательствами, ну, скажем, вашей опрометчивости. Эти доказательства находились некогда в распоряжении мадам Жизели. Теперь они у этого человека. Он предлагает их вам, скажем, за семь тысяч фунтов.
