— Пилар, конечно, не повезло, и нам всем ее очень жаль. Но Джордж прав, — поддакнула Магдалина. — Как он выразился, закон есть закон.
Лидия встала и взяла Пилар за руку.
— Тебе, наверное, все это неприятно слышать, моя дорогая, — сказала она. — Пожалуйста, оставь нас, пока мы обсуждаем этот вопрос.
Она проводила Пилар до двери.
— Не беспокойся, родная, — добавила она. — Предоставь все мне.
Пилар медленно вышла из комнаты. Лидия закрыла за ней дверь и вернулась на место.
В комнате повисла тишина, казалось, все сидели, затаив дыхание, но уже через минуту битва была в полном разгаре.
— Ты всегда был отчаянным скупердяем, Джордж! — выкрикнул Гарри.
— Во всяком случае, я не тянул с отца деньги и не занимался жульничеством, — упрекнул его Джордж.
— Ты тянул не меньше меня! Ты всю жизнь жил за счет отца!
— А ты, по-видимому, запамятовал, что я занимаю ответственный и многотрудный пост, который…
— Ответственный, еще чего! — засмеялся Гарри. — Ты просто надутый до предела мыльный пузырь!
— Как ты смеешь? — взвизгнула Магдалина.
— Неужели мы не в силах обсуждать этот вопрос спокойно? — чуть громче обычного спросила Хильда.
Лидия бросила на нее благодарный взгляд.
— Зачем нам вообще этот позорный разговор о деньгах? — вдруг вспыхнул Дэвид.
— Тебе легко строить из себя великодушного, — ядовито прошипела Магдалина. — Однако от своей доли ты не отказываешься, хоть и делаешь вид, будто ты не от мира сего!
— А ты считаешь, что я должен отказаться? — приглушенным голосом спросил Дэвид. — Интересно…
— Ничего ты не должен, — резко перебила его Хильда. — Почему мы ведем себя как дети? Альфред, ты глава семьи…
Альфред словно проснулся:
— Извините. Но все так кричат, что я ничего не понимаю.
— Как только что сказала Хильда, зачем нам вести себя так, будто мы жадные дети? — спросила Лидия. — Давайте обсудим этот вопрос спокойно и разумно и, — быстро добавила она, не высказываясь все сразу. Первым, как старший, будет говорить Альфред. Что, по-твоему, Альфред, мы должны предпринять в отношении Пилар?
— Жить она, конечно, останется у нас, — отозвался Альфред. — И мы должны оказать ей материальную помощь. На долю же, причитавшуюся ее матери, она, на мой взгляд, никаких законных прав не имеет. Она ведь не Ли, не забывайте. Она испанская подданная.
— Законных прав она действительно не имеет, — сказала Лидия, — но моральное право у нее есть. Насколько я понимаю, ваш отец, несмотря на то что его дочь против его желания вышла замуж за иностранца, не лишил ее наследства. Джордж, Гарри, Дэвид и Дженнифер — все получают равные доли. Дженнифер умерла только в прошлом году. Я уверена, что когда он послал за мистером Чарльтоном, он собирался завещать немалую сумму и Пилар. Во всяком случае, доля, предназначенная ее матери, досталась бы ей. А может, и гораздо больше. Она единственная внучка, не забывайте. Мне представляется, что самое меньшее, что мы можем сделать, — это попытаться исправить несправедливость, которую, кстати, ваш отец намеревался исправить сам.
— Хорошо сказано, Лидия! — поблагодарил ее Альфред. — Я был неправ. Я согласен с тобой, что Пилар должна получить долю Дженнифер.
— Твоя очередь, Гарри, — повернулась к нему Лидия.
— Я согласен, как вам известно. По-моему, Лидия все верно сказала. Я просто восхищен ее формулировкой.
— Джордж? — спросила Лидия.
— Ни в коем случае! То, что вы придумали, противоречит здравому смыслу! — раскипятился он, покраснев от гнева. — Хватит и того, что мы будем оказывать ей скромную материальную помощь и предоставим крышу над головой.
— Значит, ты отказываешься присоединиться нам? — спросил Альфред.
— Да, отказываюсь.
— И он совершенно прав, — сказала Магдалина. — Глупо даже предлагать ему такое. Не забывайте, что Джордж единственный из всей семьи трудится на благо общества. Я считаю, что мистер Ли мог бы отказать ему и побольше.
— Дэвид? — спросила Лидия.
— По-моему, ты права. Жаль только, что из-за этого нам приходится ссориться, — пробормотал Дэвид.
— Ты совершенно права, Лидия. Пусть восторжествует справедливость, — сказала Хильда.
Гарри оглядел присутствующих.
— Все ясно, — подытожил он. — Альфред, Дэвид и я — за предложение Лидии. Джордж — против. Большинство — «за».
— Дело не в том, сколько «за» и сколько «против». Доля, оставленная мне отцом, полностью принадлежит мне. И я не намерен делиться ни с кем, даже одним пенни, — заявил Джордж.
— Правильно, — одобрила его Магдалина.
— Не хотите принимать участия, ваше дело, — потеряла терпение Лидия. — Мы все сложимся и выделим ей из общей суммы ее долю.
Она огляделась, и все кивнули головой в знак согласия.
— Альфред получил львиную долю, — заметил Гарри, — и потому ему следует взять на себя большую часть.
— Я вижу, ты уже жалеешь, что затеял эту историю, — огрызнулся Альфред.
— Не будем начинать снова, — твердо остановила их Хильда. — Лидия объявит Пилар о нашем решении. А в деталях мы разберемся потом. — И добавила в надежде сменить тему разговора: — Интересно, где мистер Фарр и мистер Пуаро?
— По дороге в полицию мы оставили мистера Пуаро в деревне, — ответил Альфред. — Он сказал, что ему нужно что-то купить.
— А почему это его не было в полиции? — рассердился Гарри. — Вот ему-то непременно следовало там быть.
— Возможно, он знал, что расследование будет отложено, — объяснила Лидия. — А кто это там в саду? Инспектор Сагден или мистер Фарр?
Усилия обеих женщин увенчались успехом.
— Спасибо за поддержку, Хильда, — тихо сказала ей Лидия. — Знаешь, ты и в самом деле оказала мне большую услугу во всей этой истории.
— Удивительно, как разговор о деньгах выводит людей из душевного равновесия.
В комнате уже никого не было. Две женщины остались одни.
— Да, даже Гарри заартачился, хотя изначально сам и предложил все это, — согласилась Лидия. — Альфред же настроен в высшей степени патриотически и не хочет, чтобы деньги достались испанской подданной.
— Ты считаешь, что мы, женщины, менее практичны?
— Просто это не наши деньги, не наши собственные! — пожав плечами, ответила Лидия.
— Она какая-то странная, эта Пилар! Интересно, что с нею будет дальше? — задумчиво проговорила Хильда.
Лидия вздохнула.
— Я рада, что она будет независимой. Жить здесь и получать от нас подачки — это не для нее. Она слишком гордая и, пожалуй, слишком… чужая.
И, словно вспоминая что-то, продолжала:
— Однажды я привезла из Египта бусы из чудесного лазурита. Там на фоне песка под яркими лучами солнца они казались мне такими красивыми, они ласкали взор своим темно-синим цветом. Но когда я посмотрела на них дома, их синева куда-то исчезла. Они сделались какими-то тусклыми.
— Я понимаю… — отозвалась Хильда.
— Я очень рада, что мне довелось познакомиться с тобой и Дэвидом, — призналась Лидия. — Как хорошо, что вы приехали.
— А я в последние дни все чаще думала: лучше бы мы не приезжали! — отозвалась Хильда.
— Я знаю. Вы, должно быть… Но, знаешь, Хильда, мне кажется, что случившееся не так уж потрясло Дэвида, как можно было ожидать. Он такой чувствительный и мог бы окончательно потерять душевное равновесие. А в действительности после того рокового дня он, как бы это сказать, окреп духом…
Хильда забеспокоилась.
— Значит, ты тоже это заметила? — спросила она. — Ведь это так страшно… Но это в самом деле так, Лидия!
Она помолчала минуту, вспоминая слова, произнесенные ее мужем накануне вечером. Откинув со лба светлые волосы, он нетерпеливо пытался объяснить ей:
— Хильда, помнишь то место в «Тоске», когда Скарпиа умер и Тоска зажигает свечи у его изголовья и в ногах? Помнишь, что она поет: «Теперь я могу простить его». То же самое чувство испытываю и я по отношению к отцу. Теперь я понимаю, что все эти годы но мог простить его, хотя и старался… А сейчас ненависть исчезла, испарилась, и я чувствую себя так, будто у меня огромный груз с плеч свалился.
Тогда она спросила, пытаясь преодолеть внезапно охвативший ее страх:
— Потому что он умер?
— Нет, нет, ты не поняла, — ответил он, слегка заикаясь от волнения. — Не потому, что он умер, а потому, что исчезла моя по-детски слепая ненависть к нему…
Хильда вспомнила эти слова сейчас…
Ей хотелось повторить их женщине, стоявшей рядом, но она инстинктивно чувствовала, что лучше этого не делать.
И вслед за Лидией вышла из гостиной в холл.
В холле они застали Магдалину с небольшим свертком в руках. Увидев их, она вздрогнула.
— Это, должно быть, та покупка, которую сделал мистер Пуаро. Я видела, как он только что положил ее здесь. Интересно, что это.
