– Кто там?
– Миссис Кул.
Голос по другую сторону двери сказал:
– Мне нужно сначала посмотреть на вас.
Отодвинулся засов, звякнула цепочка, и дверь приоткрылась дюйма на три – как раз достаточно, чтобы пара темных блестящих глаз смогла осмотреть мощную фигуру Берты Кул. Берта пошевелила рукой так, чтобы засверкали бриллианты, и Фрида Тарбинг сняла цепочку.
– Входите… О боже! Я не знала, что с вами мужчина. Почему вы мне сразу не сказали?
Берта не спеша вошла в комнату.
– А, это только Дональд. Не обращайте на него внимания.
Фрида Тарбинг вернулась к постели, сняла шлепанцы, набросила покрывало и сказала:
– Возьмите себе стулья. И закройте, пожалуйста, окна.
Волосы у нее были слишком темные для шатенки, но не совсем черные. В живых любопытных глазах искрилось веселье. Разбуженная среди ночи, она выглядела такой свежей, словно только что вернулась с утренней прогулки.
– Ну ладно, рассказывайте.
– Моя тетя недавно сняла номер в гостинице «Ки-Уэст», – начал я.
– А как зовут вашу тетю?
– Миссис Амелия Линтиг.
– Ну а при чем тут я?
– Моя тетушка – вдова. У нее много денег и очень мало здравого смысла. Один человек хочет прибрать к рукам ее деньги и сейчас увивается вокруг нее. Я хочу с этим покончить.
Девушка посмотрела на меня без особого энтузиазма.
– Я понимаю, вы родственник. И надеетесь, что в один прекрасный день тетушка умрет и оставит вам наследство. А сейчас она хочет порезвиться и использовать свои деньги, а вам это не нравится. Так?
– Нет, не так. Мне не нужно ни цента из ее денег. Я только хочу, чтобы она знала, с кем имеет дело. Если она действительно хочет выйти замуж за этого парня, я не возражаю. Но он ее явно шантажирует. Он что-то о ней знает. Я не знаю, что это, но, наверное, дело серьезное. По-моему, он убедил тетю, что ее могут вызвать как свидетеля против него или от него потребуют показаний против нее по какому-то уголовному делу. Но я ничего об этом не знаю.
– А что вам нужно от меня?
– Чтобы вы завтра утром прослушали ее телефон.
– Ни за что!
– Вы только послушайте, когда она начнет говорить с этим парнем. Если они просто воркуют, значит, все в порядке. Я выхожу из игры. Но если он будет ей чем-то угрожать или говорить о преступлении, я должен знать об этом. За это вы получите сотню баксов.
– Это другой разговор, – согласилась она. – А вы не обманете?
– Вы получите сто баксов прямо сейчас. Нам легче будет потребовать с вас, чем вам потом иметь дело с нами.
– Если об этом кто-нибудь узнает, меня выгонят с работы, – сказала она.
– Никто никогда об этом не узнает.
– Что я должна сделать?
– Просто сообщить мне, когда она будет говорить с этим человеком. Если это будет любовный разговор, я выхожу из игры. А если это шантаж, то я раскрою перед ней карты и скажу: «Слушай, тетя Амелия, я раскрою тебе подноготную этого человека, пока ты еще не наделала глупостей».
– Ловко, – расхохоталась Фрида Тарбинг, протягивая руку.
– Дайте ей сотню, – сказал я Берте Кул.
Берта открыла сумочку с таким видом, словно у нее полон рот уксуса, отсчитала сотню долларов и протянула деньги Фриде Тарбинг.
– Когда увидите меня, – сказал я, – не подавайте вида, что вы меня знаете.
– Послушай, если ты думаешь, что я такая тупая, давай лучше я тебя немного поучу, только между нами. Мне нужна сотня долларов, но я не хочу потерять работу. Не делай там никаких глупостей. Дневной дежурный пытался за мной ухаживать, но я его отшила. И теперь он только ищет, к чему бы придраться.
– Все будет в порядке. Я зайду к тете Амелии рано утром, а когда буду выходить, дам вам записку с номером. Как только они поговорят, звоните мне по этому номеру. Если беседа будет ласковой и романтичной, просто скажите: «Вы проспорили». А если вам покажется, что речь идет о преступлении, скажите: «Вы выиграли пари».
– Ладно, – сказала она. – Уходя, откройте окно и выключите свет. А я еще немного вздремну.
Она сложила банкноты, сунула их в наволочку и вытянулась на кровати.
Я открыл окно, а потом дверь. Берта Кул выключила свет, и мы вышли в коридор.
– Подумай, как приятно было бы тебе оказаться под утро в такой компании, – сказала Берта. – Дональд, послушай совет человека, который кое-что повидал в жизни, – женись на этой девушке, пока никто тебя не опередил.
– Мне приходилось слышать и худшие предложения, – сказал я.
– Что мы делаем теперь? – спросила Берта.
– Возвращаемся к такси, я еду в «Ки-Уэст» и подхожу к сыщикам, чтобы убедиться, что ничего не изменилось. А вы езжайте домой и немного поспите. Я не решаюсь показываться возле офиса, потому что меня тут же арестуют. Вы тоже пока там не появляйтесь, чтобы не встретиться с копами. Подъезжайте в «Ки-Уэст» часов в девять-полдесятого, и мы пойдем поговорим с «тетей Амелией».
– О чем ты хочешь с ней говорить? – спросила Берта.
– У меня такое чувство, что я знаю слова, но пока не знаю музыки. Над этим еще нужно подумать. Я смогу спокойно поразмышлять, пока буду наблюдать за гостиницей.
Мы сели в такси, и я попросил водителя отвезти меня в «Ки-Уэст», а потом Берту к ней домой.
– Ты думаешь, что она этой ночью попробует смыться? – спросила Берта.
– Нет. По-моему, на это мало шансов. Но мы не можем позволить себе пренебречь даже одним шансом из тысячи.
– И это ты говоришь мне? – Берта обиженно откинулась на подушки.
Водитель подвез меня к гостинице. Я попрощался с Бертой и подошел к сыщику, который наблюдал за парадным входом.
Это был мужчина лет пятидесяти пяти с лицом херувима и ясными голубыми глазами. Он знал о преступном мире и о коррупции такие подробности, по сравнению с которыми обычный рэкет кажется пикником в воскресной школе. Он пятнадцать лет работал в ФБР, и я слушал его рассказы, пока на востоке не забрезжил рассвет.
Пальмы перед «Ки-Уэст» окрасились розовым цветом, и пересмешник запел свою песню, приветствуя зарю. Я услышал много интересного о проститутках, наркоманах, картежниках и своднях.
– Если ты промерз так же, как и я, то не откажешься сейчас от горячего кофе.
Я видел, что у него прямо слюнки потекли, когда он услышал о кофе.
– Если хочешь найти круглосуточный ресторан, пройди три квартала вниз по улице, а оттуда еще два квартала влево. Это простая забегаловка, но там всегда бывает хороший кофе. А я пока посижу здесь. Не спеши. Время сейчас спокойное. Если бы она собиралась смыться, то сделала бы это пораньше.
– Спасибо. Ты хороший парень.
– Не за что, – ответил я.
Он выбрался из машины и потоптался на месте, восстанавливая в ногах кровообращение. А я уселся поудобнее и перестал думать о нашем деле, об убийствах, преступниках, политике и подложных обвинениях. Я смотрел, как розовеет восток, как восходящее солнце шлет свои первые лучи, окрашивая белую штукатурку на фасаде гостиницы в золотистый цвет.
Через некоторое время пересмешник замолчал. Я увидел, что в гостинице началось движение. Но окна оставались закрытыми, а занавески опущенными.
Вскоре вернулся сыщик:
– Когда я туда зашел, то решил заодно и позавтракать, так что тебе не придется еще раз меня подменять. Надеюсь, я ходил не слишком долго? Еле нашел это заведение.
– Все в порядке, – ответил я. – Садись в машину и полчасика помолчи. Мне нужно кое-что обдумать.
Мы сидели в машине рядом и молчали, а город за окнами постепенно просыпался.
Часов в семь я пошел к черному ходу и отпустил позавтракать второго сыщика. Когда он вернулся, я сходил на станцию техобслуживания, зашел в туалет и немного освежился. Потом зашел в ресторан и взял там яичницу с ветчиной и чашку кофе. Теперь можно было возвращаться в «Ки-Уэст» и спокойно ждать Берту.
Берта подкатила на такси ровно в девять тридцать. Вид у нее был довольно озабоченный. Она подошла к нашей машине и обратилась к сыщику:
– Через полчаса вас сменят. Позвоните мне перед пятью часами, и я скажу, нужно ли вам работать этой ночью.
– Спасибо, – ответил он.
– Пока мы будем в гостинице, вы можете сходить умыться. В это время она наверняка не уйдет.
– Спасибо, – сказал детектив и добавил с улыбкой: – Я уже успел умыться. Лэм на время подменил меня сегодня утром.
Берта оглядела меня с ног до головы:
– Дональд, как ты все успеваешь?
Я не стал тратить силы на ответ.
Берта снова повернулась к сыщику:
– Подъезжайте ко двору гостиницы и скажите своему напарнику, что его скоро сменят. Пусть он тоже позвонит мне часов в пять. Машину агентства оставите здесь, перед гостиницей. Как дела, милый? – спросила она меня.
– О’кей. А что у вас нового?
Мы пошли через улицу ко входу в гостиницу. Берта явно избегала моего взгляда.
– Рассказывайте, не теряйте времени. Какие новости?
– Пришла телеграмма из бюро статистики.
– И что в ней?
– Амелия Селлар в феврале 1922 года вышла замуж за Джона Вилмена. Она не разводилась. В бюро нет записи ни о смерти Амелии, ни о смерти Джона Вилмена. Куда это приведет нас, Дональд?
