Я покачал головой с непреклонным видом.
– Ты же знаешь, Пэрли, – сказал я беззлобно, – что это чертовски смешно. Вы обыскали всю компанию подозреваемых и ничего не нашли – я понял это по вашему с Роуклиффом виду. Но у меня, не повинного ни в одном правонарушении, вы находите то, что считаете документом, изобличающим в преступных намерениях. И вот я здесь, всеми покинутый, и мне грозит бог знает какая кара. Я пытаюсь узреть хоть проблеск надежды, и что же я вижу?
– Ох, заткнись!
– Нет, мне же нужно с кем-нибудь потолковать. – Я взглянул на свои часы. – Так ты говоришь, седьмой час? Мистер Вульф спустился из оранжереи, ожидая увидеть меня в кабинете, готового доложить ему о событиях дня. Он будет разочарован. Ты знаешь, что́ он почувствует. А еще лучше тебе известно, что́ он сделает. Он придет в такое неистовство, что начнет искать в телефонной книге номера и сам их набирать. Ставлю десять против одного, что он уже позвонил в квартиру Фрейзер и переговорил с Кремером. Сколько мне поставить? Десять центов? Доллар?
– Прибереги его, чертова мартышка, для О’Хары – он очень скоро будет здесь. Надеюсь, тебе отведут камеру с клопами.
– Я бы предпочел, – произнес я вежливо, – поболтать.
– Тогда поболтай вот об этом.
– Нет. В сотый раз нет. Я презираю анонимные письма и не люблю о них беседовать.
Он подошел к креслу и уселся лицом ко мне. Я встал, направился к книжным полкам, выбрал «Преступление и преступники» Мерсье и вернулся на прежнее место с книгой.
Пэрли ошибся. О’Хара прибыл совсем не скоро. Бросая взгляд на свои часы каждые десять минут, я делал это украдкой, поскольку не хотел, чтобы Пэрли подумал, будто меня снедает нетерпение.
В начале восьмого я поднял взгляд от книги, когда раздался телефонный звонок. Пэрли подошел к телефону на письменном столе и переговорил с кем-то. Он повесил трубку, вернулся к своему креслу, уселся и через минуту заговорил:
– Это был помощник комиссара. Он собирается поужинать. Я должен держать тебя тут до его прихода.
– Хорошо, – одобрил я. – Замечательная книга.
– Он думает, что ты кипишь от негодования. Ах ты ублюдок!
Я пожал плечами.
Еще час или более я превосходно держал себя в руках, но потом, все еще не отрываясь от книги, почувствовал, что начинаю терять самообладание. Проблема была в том, что я проголодался и это портило мне настроение.
Беспокоило меня и другое: какого черта делает Вульф? Признаю, это было неразумно. Ведь если он звонил Кремеру, или О’Харе, или, возможно, кому-то в офисе окружного прокурора, то я, сидя здесь взаперти, не услышал бы и эха. Даже знай он, где я нахожусь, и попытайся со мной связаться, его бы не соединили: Пэрли получил от О’Хары приказ не подпускать меня к телефону.
Голодный, отрезанный от внешнего мира, я начал ощущать обиду, а это было не дело. Я приказал себе отвлечься от мыслей о еде и других огорчительных вещах, включая число оборотов минутной стрелки моих часов, и перевернул страницу.
Без десяти девять дверь распахнулась и вошли О’Хара с Кремером. Пэрли встал. Я был в середине абзаца и потому лишь глянул одним глазом, кто там. О’Хара повесил шляпу и пальто на вешалку, а Кремер бросил свои на кресло. Хозяин кабинета направился к своему письменному столу, пройдя так близко от меня, что я мог бы поставить ему подножку.
У Кремера был усталый вид. Не удостоив меня взглядом, он спросил Пэрли:
– Разговорился?
– Нет, сэр. Вот оно. – Пэрли передал ему письмо.
Обоим старшим чинам анонимку уже зачитали по телефону, но они хотели увидеть ее воочию. Кремер прочел письмо дважды и затем передал О’Харе. Пока они этим занимались, я подошел к полкам и поставил книгу на место. Потом, хорошенько потянувшись и зевнув, вернулся в облюбованное кресло.
Кремер сердито на меня посмотрел:
– Что скажешь?
– В основном то же самое, – ответил я. – Как я уже объяснил сержанту, который, между прочим, ничего не ел, эта вещь не имеет никакого отношения к убийству или к какому-либо другому преступлению, поэтому любые вопросы о ней неправомерны.
– Ты задержан, как важный свидетель.
– Да, я знаю, Пэрли показал мне ордер. Почему бы вам не спросить мистера Вульфа? Быть может, он будет настроен великодушно.
– Черта с два! Мы уже пытались. Послушай, Гудвин…
– Я им займусь, инспектор, – заговорил О’Хара.
Он был энергичный малый. Обойдя вокруг стола, он уселся в свое кресло, но теперь поднялся и вернулся ко мне. Я смотрел на него вопросительно, и взгляд у меня был беззлобный.
Он пытался сдерживаться.
– Вам это не сойдет с рук, – заявил он. – Просто не верится, что вы так нагло пытаетесь уйти от ответственности – вы и Вульф. Анонимные письма – центральный фактор в этом деле, крайне важный фактор. Вы пришли сегодня в квартиру, чтобы повидаться с теми людьми. У вас в кармане лежала анонимка, практически обвиняющая в убийстве одного из них. И вы утверждаете, будто это письмо не имеет никакого отношения к расследуемым преступлениям?
– Конечно. Очевидно, мистер Вульф тоже это утверждает.
– И вы продолжаете это утверждать, зная, какое наказание грозит тому, кто чинит препятствия отправлению правосудия?
– Да.
О’Хара повернулся и пролаял Кремеру:
– Доставьте сюда Вульфа! Черт побери, нам следовало притащить его несколько часов назад!
Это уже нечто, подумал я. Ну, сейчас мы увидим, как полетят пух и перья.
Нет, не увидели – во всяком случае того, что рисовалось воображению О’Хары. Все его планы смешал телефонный звонок. Пэрли, видя, что начальники завелись и в запале не слышат звонка, подошел к телефону. Сказав пару слов, он обратился к Кремеру: «Это вас, инспектор». Тот взял трубку. О’Хара стоял, гневно сверкая на меня глазами сверху вниз. Однако его внимание отвлек тон Кремера, и, отвернувшись, он взглянул на инспектора. Наконец Кремер повесил трубку. Судя по выражению его лица, он силился понять только что услышанное.
– Ну что? – спросил О’Хара.
– Это звонили с радио, – известил Кремер. – Там готовят выпуск десятичасовых новостей. В него войдет заявление Ниро Вульфа, полученное несколько минут назад. Вульф объявляет, что раскрыл все три дела об убийстве без помощи полиции и очень скоро, вероятно завтра, будет готов сообщить окружному прокурору имя убийцы и представить всю необходимую информацию. На радио хотят знать, можем ли мы это как-нибудь прокомментировать.
Конечно, я повел себя неприлично, но ничего не мог с этим поделать. Я закинул голову и расхохотался. Меня рассмешила не столько сама новость, сколько выражение лица О’Хары, когда до него дошла вся прелесть сообщения.
– Толстая задница! – простонал Пэрли.
Я обратился к О’Харе, чеканя слова:
– В следующий раз, когда инспектор Кремер попросит вас выйти с ним в другую комнату, советую сделать это.
Он не слышал меня.
– Когда речь идет о Вульфе, – проговорил Кремер, – вопрос не в том, морочит ли он мне голову. А в том, что у него есть и как и когда он собирается это использовать. Если его объявление прозвучит в эфире, я сразу же ухожу в отставку.
– Что… – О’Хара остановился, чтобы облизнуть губы. – Что вы предлагаете?
Кремер не ответил. Он медленным движением вытащил из кармана сигару, зажал ее зубами, вынул изо рта и швырнул в корзину для бумаг, промахнувшись на два фута. Потом подошел к креслу, сел и перевел дух.
– Только две вещи, – ответил он. – Первая: просто ничего не делать. Вторая: попросить Гудвина, чтобы он позвонил Вульфу и уговорил того отменить сообщение, пообещав, что скоро будет дома для доклада. – Кремер снова перевел дух. – Я не стану просить Гудвина об этом. А вы?
– Нет! Это шантаж! – в ярости взревел О’Хара.
– Да, – согласился Кремер. – Только когда вас шантажирует Вульф, он не делает этого анонимно. Новости будут в эфире через тридцать пять минут.
О’Хара скорее наелся бы мыла.
– Возможно, это блеф, – предположил он. – Чистый блеф!
– Возможно. А может, и нет. Это довольно легко проверить – просто посидеть и подождать. Если вы не собираетесь просить Гудвина, думаю, я попробую связаться с комиссаром.
Кремер встал.
О’Хара повернулся ко мне. Следует отдать ему должное, он смотрел мне в глаза, задавая вопрос:
– Вы это сделаете?
Я усмехнулся:
– Тот ордер, который мне показывал Пэрли, где-то здесь. Его аннулируют?
– Да.
– О’кей, у меня есть свидетели.
Я подошел к столу и начал рассовывать по карманам свои вещи. Анонимное письмо лежало там, где его оставил О’Хара, когда пытался на меня давить, и я поднял его и продемонстрировал.
– Письмо я забираю, – сказал я, – но позволю вам взглянуть на него еще раз, если хотите. Можно мне воспользоваться телефоном?
Обойдя вокруг стола, я уселся в персональное кресло О’Хары, придвинул к себе телефон и попросил соединить меня с мистером Ниро Вульфом. Голос в трубке поинтересовался моим именем, и я представился.
