– Я бы сказал, что оно также было записано в течение одной минуты.
– Но, – заметил Мейсон, иронически улыбаясь, – заявление пациентки относительно того, кто вручил ей лекарство, сделано на странице, предшествующей ее заявлению, что она умирает.
– Естественно, – саркастически ответил доктор Кинер. – Вы уже спрашивали меня об этом. Я рассказал вам, что делал свои записи в этой книжке в хронологическом порядке.
– Ага, значит, заявление, кто вручил лекарство, было сделано до того, как пациентка заявила, что она знает, что умирает?
– Я бы не сказал этого.
– Хорошо, тогда я спрашиваю об этом.
– Откровенно говоря, – спохватился доктор Кинер, внезапно поняв, в какую ловушку его завлекают, – я не могу вспомнить точную последовательность этих заявлений.
– Но вы, доктор, сами только что утверждали, что заносите ваши заметки в эту книжку в хронологическом порядке. Вы заявили об этом удивительно убежденно и эмоционально, по крайней мере два раза.
– Ну да.
– Итак, в то время, когда пациентка объявила вам относительно лекарства, она еще не делала заявления о своей скорой смерти?
– Я не могу сказать этого.
– Вам и не нужно делать этого, – нравоучительно заметил Мейсон. – Ваша записная книжка говорит за вас.
– Ну, это неточность моей памяти.
– Значит, доктор, ваша память неточна, не так ли?
– Нет, сэр.
– Судя по всему, есть основания для подобных сомнений!
– Что вы подразумеваете?
– Вы опасались, что не сможете точно вспомнить, что случилось и какова точная последовательность событий, и поэтому вы, не доверяя собственной памяти, произвели записи в этой книжке, с тем чтобы никакой ловкий адвокат не мог поймать вас при перекрестном допросе?
Доктор Кинер неловко заерзал на месте.
– О, ваша честь, – вмешался Гамильтон Бергер, – я думаю, что этот перекрестный допрос чрезмерно затянулся, и я уверен…
– А я так не считаю, – резко возразил судья Ховисон. – В понимании суда необходимым формальным условием признания предсмертной декларации умирающего является безусловное понимание им неизбежности своей смерти, и он делает свое предсмертное заявление именно в этом смысле.
– Ну, – сказал доктор Кинер, – я не могу ответить на этот вопрос лучше, чем уже ответил.
– Спасибо, – поблагодарил адвокат. – У меня все.
– Хорошо, – начал Гамильтон Бергер, – защита, по всей видимости, закончила допрос. Продолжайте, доктор, и расскажите, освежив вашу память по заметкам в записной книжке, что заявила Элизабет Бейн.
– Теперь я протестую, – сказал Мейсон, – на том основании, что этот вопрос не относится к делу как неправомочный и несущественный. Доктор, а это сейчас совершенно очевидно, дает показания о заявлении пациентки, сделанном в значительном временном интервале после ее декларации о даче ей лекарства, и это заявление окружной прокурор пытается представить как свидетельское показание.
– Протест поддержан, – быстро сказал судья Ховисон.
– Ваша честь, я… – Лицо Бергера побагровело.
– Думаю, ситуация на настоящий момент ясна. Если вы желаете продолжать допрос доктора Кинера с целью выяснения соотносительности времени, когда эти заметки были сделаны, то вопросы будут разрешены, но на настоящем этапе свидетельского показания протест должен быть поддержан.
– Хорошо, я временно удаляю доктора Кинера и вызываю другого свидетеля, – неохотно сказал Гамильтон Бергер. – Я до своего доберусь другим путем.
– Прекрасно, – сказал судья Ховисон. – Вызывайте своего следующего свидетеля. С вами, доктор, пока все. Можете отойти на некоторое время.
– Вызовите Нелли Конуэй, – произнес Гамильтон Бергер с видом игрока, собирающегося предъявить свой самый крупный козырь.
Нелли Конуэй прошла к свидетельской ложе, была приведена к присяге, после обычных предварительных вопросов, таких, как фамилия, адрес и род занятий, и Гамильтон Бергер спросил ее:
– Вы знакомы с Натаном Бейном, ныне здравствующим мужем покойной Элизабет Бейн?
– Да, сэр.
– И были наняты им как сиделка, чтобы ухаживать за Элизабет Бейн?
– Да, сэр.
– И вечером шестнадцатого и утром семнадцатого сентября этого года вы работали сиделкой?
– Да, сэр.
– А теперь будьте внимательны: в промежуток времени между вечером шестнадцатого или утром семнадцатого передавали ли вы распоряжение подзащитной по этому делу относительно лекарства, которое должно было быть вручено покойной Элизабет Бейн?
– Передавала. Да, сэр.
– И эти инструкции были сообщены подзащитной?
– Да, сэр.
– А где было оставлено лекарство?
– Лекарство было оставлено на блюдце на столике возле кровати в пределах нескольких футов от Элизабет Бейн.
– Из чего состояло лекарство?
– Из трех пятигранных таблеток.
– Кто вам дал это лекарство?
– Оно было вручено мне лично доктором Кинером.
– Когда?
– Около семи часов вечера шестнадцатого, когда доктор Кинер приходил с послеобеденным визитом.
– Кто находился в комнате, когда вы беседовали с подзащитной?
– Только Элизабет Бейн, которая спала, и Виктория Брэкстон.
– И что вы сказали ей?
– Я передала ей, что, если миссис Бейн проснется после шести часов утра, она должна принять это лекарство, но его нельзя давать ей до шести.
– И это было лекарство, которое вы получили непосредственно от доктора Кинера?
– Да, сэр.
– Приступайте к перекрестному допросу! – неожиданно предложил Гамильтон Бергер.
– Вы понятия не имели, из чего состояло лекарство? – тональность вопроса Мейсона была небрежной и спокойной.
– Я только знаю, что это были три таблетки, и все.
– Давать миссис Бейн лекарство, которое выписывалось для нее врачом, входило в круг ваших обязанностей?
– Да, сэр.
– И вы выполняли эти обязанности?
– Да, сэр.
– И вам платили, чтобы вы это делали?
– Да, сэр. Хотя мне не заплатили за мою работу в ночь с шестнадцатого на семнадцатое, но это не так важно.
– Имеете ли вы в виду, что вам никто не платил, чтобы вы давали лекарство миссис Бейн в ночь с шестнадцатого на семнадцатое?
– Я знаю, куда вы метите, – сказал Гамильтон Бергер, – и вам не надо бы петлять вокруг да около, мистер Мейсон. Обвинение не имеет возражений. Дверь открыта, – и Гамильтон Бергер самодовольно улыбнулся, – входите, не задерживайтесь.
– Мистер Бейн действительно заплатил мне, – сказала Нелли Конуэй, – некоторую сумму денег вечером шестнадцатого. Но это была не обычная плата за мои услуги в качестве сиделки, а полагавшееся мне вознаграждение в соответствии с договоренностью, достигнутой между мной и мистером Бейном. И тем не менее я вручила миссис Бейн лекарство, которое ее муж попросил ей дать.
– Лекарство? – удивление Мейсона казалось неподдельным.
– Ну несколько таблеток.
– Сколько?
– Три.
– Какого размера?
– Пятигранные таблетки обычного размера.
– И их вам дал мистер Бейн, чтобы вы вручили их его жене?
– Да, сэр. Вначале их было четыре, но одну я отдала вам, а три другие у меня остались, и, когда мистер Бейн попросил меня проследить, чтобы его жена их приняла, я это сделала.
– Когда?
– После того как доктор Кинер ушел, я отдала миссис Бейн эти три таблетки.
– Те самые, которые вручил Натан Бейн, ее муж?
– Да, сэр.
Гамильтон Бергер с видимым наслаждением растянул рот в улыбке.
– Откуда вы взяли эти таблетки для миссис Бейн?
– Их передал мне ее муж, вы ведь меня об этом уже спрашивали.
– Я имею в виду, где они находились непосредственно перед вручением. Где они были?
– Я принесла вначале эти таблетки к вам в контору, – довольно бойко начала она, как будто раньше старательно заучила все свои слова. – Я рассказала вам о беседе, и вы сообщили мне, что лекарство безобидно и что оно не содержало ничего, кроме аспирина. Затем вы мне выставили счет за консультацию в один доллар. Вы положили обратно три из этих таблеток в маленький стеклянный пузырек, который запечатали в бумажный пакет, написав на нем две фамилии: вашу и мою. Таким образом, когда мистер Бейн вновь попросил меня дать эти таблетки своей жене, я не стала отказываться, ибо вы сами сказали мне, что в них содержится обыкновенный аспирин.
– Я вам это говорил? – задал вопрос Мейсон.
– Да, и вы к тому же выставили мне счет за то, что это сказали. У меня есть ваша расписка.
– Я заявил вам, что таблетки, которые были у вас, содержали лишь аспирин?
– Ну да, ведь вы взяли одну из таблеток на анализ и сообщили мне, что она содержала лишь аспирин.
– Одна из четырех, – уточнил Мейсон. – Вы ведь не знали, что было в остальных трех.
– Разумеется, нет, но я полагала, что если бы в них было что-то не то, то вы бы мне их не вернули, и тогда я не стала бы давать их миссис Бейн. Я обратилась к вам за советом как к юристу и заплатила вам гонорар за ваши услуги.
