Гамильтон Бергер нарочито громко засмеялся.
– Должен ли я понимать, что вечером шестнадцатого вы открыли именно этот пакет, взяли три оставшиеся таблетки из стеклянного пузырька и дали их миссис Бейн?
– Да, сэр, именно это я сделала.
– И что случилось?
– Ничего не случилось, кроме того, что она впервые провела ночь гораздо лучше и спокойнее.
– Как вы полагаете, – задал вопрос Мейсон, – могли ли эти таблетки содержать мышьяк или какой-либо другой яд?
– Все, что мне было известно об этом, мне сказал сам мистер Бейн: эти таблетки были нужны для восстановления сна, к тому же вы меня заверили, что это – аспирин, – она быстро и бойко выпалила слова, как будто произносила хорошо заученный ответ на ожидаемый вопрос.
Гамильтон Бергер демонстративно торжествовал и не пытался этого скрыть.
– Итак, – резюмировал Мейсон, – из сказанного вами вполне можно допустить, что вы, видимо, сами вручили Элизабет Бейн три пятигранные таблетки мышьяка вечером шестнадцатого чуть-чуть позже семи-восьми часов вечера?
– Я дала ей безвредные успокаивающие таблетки.
– У меня все, – сказал Мейсон.
– Других вопросов не имею, – в свою очередь произнес Гамильтон Бергер. – Далее, если суд не возражает, мы вновь вызовем доктора Кинера в свидетельскую ложу.
– Очень хорошо. Свидетель, прошу вас.
Доктор Кинер снова прошел в свидетельскую ложу.
– Доктор, – обратился к нему Гамильтон Бергер, – я хотел бы спросить вас как профессионала: когда, по вашему мнению, обнаружились бы симптомы отравления, если бы Элизабет Бейн дали принять три таблетки с мышьяком приблизительно в восемь часов вечера шестнадцатого сентября?
– Зная состояние пациентки, – сказал доктор Кинер, – я ожидал бы появление симптомов в рамках одного-двух часов, максимум через два часа после приема яда.
– А теперь, – продолжил Гамильтон Бергер, – вы слышали показания последнего свидетеля о том, что вы передали ей три пятигранные таблетки для вручения Элизабет Бейн утром семнадцатого?
– Совершенно правильно. В любой момент, когда она проснется, после шести часов утра.
– Доктор, каков состав этих таблеток?
– В них содержались сода, ацетилсалициловая кислота и люминал.
– Мышьяка в них не было?
– Ни в коем случае.
– Эти таблетки, доктор, были приготовлены под вашим присмотром?
– В соответствии с рецептом, который я выписал. Там были определены весьма точные пропорции. Я могу заявить, что в то время проблема для меня, как врача, заключалась в том, чтобы прописать подходящие успокаивающие средства больной, которые, не нарушая пищеварения, эффективно бы подавляли состояние крайней нервозности, что было характерным для реакции пациентки на ее физическое состояние и внешние раздражители.
– А теперь, – в голосе Гамильтона Бергера появились триумфальные нотки, – видели ли вы вновь те же самые три таблетки в какой-то момент после передачи этих пилюль сиделке Нелли Конуэй вечером шестнадцатого?
– Видел. Так точно, сэр.
– Когда же?
– Около трех часов пополудни семнадцатого.
– Те же самые таблетки?
– Так точно, сэр. Те же самые таблетки.
– А теперь, – улыбаясь, произнес Гамильтон Бергер, – Мейсон, можете приступать к перекрестному допросу.
– Как вы определили, что это те же самые таблетки? – спросил Мейсон.
– Потому что я сделал их анализ.
– Сами занимались анализом?
– Его проделали в моем присутствии и под моим наблюдением.
– И что вы обнаружили?
– Обнаружили, что это были те же таблетки, которые я предписал. Они содержали идентичные пропорции соды, люминала и ацетилсалициловой кислоты.
– Где вы обнаружили эти пилюли?
– Я нашел их в комнате, в корзинке для использованных бинтов, ваты и других подобных вещей, что выбрасывались при обслуживании или, другими словами, в процессе лечения пациентки.
– Когда эти пилюли, или таблетки, были найдены?
– Их нашли…
– Минуточку, – прервал его Мейсон, – прежде чем вы ответите на этот вопрос, разрешите задать вам еще один. Обнаружили вы их сами?
– Так точно, сэр. Я действительно сам их нашел. Я предложил обыскать всю комнату. Откровенно говоря, я искал…
– Неважно, что вы искали, – сказал Мейсон. – Просто отвечайте на вопрос. У вас есть информация, которую вы знаете, и не надо ничего придумывать лишнего. Тем более что вы уже выступали свидетелем. Я просто спрашиваю, сами ли вы нашли их.
– Так точно, сэр. Я лично проверил ту корзинку и нашел одну таблетку, затем еще две.
– Как вы далее поступили?
– Обратил внимание полиции на этот факт, после чего таблетки поместили в коробку с целью определения их химического состава.
– Какие анализы были проведены?
– Минуточку, ваша честь, минуточку, – возразил Гамильтон Бергер. – Это выходит за рамки перекрестного допроса. Я спросил свидетеля прямо, видел ли вновь он те же самые пилюли или таблетки? У меня нет сейчас возражений, если свидетель будет давать показания при перекрестном допросе, какие анализы были проведены, чтобы установить подлинность таблеток, но я возражаю против любых других вопросов.
– Но разве можно установить подлинность пилюль без проведения анализа? – задал вопрос судья Ховисон.
– Не обязательно, ваша честь.
– Ну как я понимаю, вопрос может быть обоснован только в том случае, если его задавали для получения ответа по проведенным анализам с целью выяснения каких-либо иных обстоятельств, с которыми свидетель знаком. Тем не менее я не вижу…
– Я дам разъяснения в соответствующее время, ваша честь, – сказал Гамильтон Бергер, – но я попросил бы разрешения выдвигать конкретные обвинения так, как я сочту необходимым.
– Прекрасно, свидетель понимает, что вопрос ограничивается анализами, которые были сделаны с целью установления подлинности таблеток? – спросил судья Ховисон.
– Эти анализы производили полицейский специалист-химик, я и консультирующий химик из фармацевтической фирмы в присутствии двух офицеров из полиции. В результате было точно установлено, что именно эти таблетки я прописал. Те самые три таблетки, что я оставлял для миссис Бейн, чтобы ей дали после шести часов утра. В этом нет сомнений, но что за подмена была совершена…
– Минуточку, доктор, – резко упрекнул Мейсон. – Вы все время стараетесь забежать вперед и вставить ваши догадки и аргументы в свидетельские показания. Ограничивайтесь, пожалуйста, ответами на конкретные вопросы.
– Очень хорошо, – перебил доктор Кинер, – это, безусловно, были те же самые таблетки.
– Другими словами, у них была тождественная формула?
– Совершенно верно.
– И, между прочим, доктор, используете ли вы равнозначно термины пилюли и таблетки?
– В широком смысле, если говорить непрофессионально, то да. Обычно я предпочитаю ссылаться на пилюли как на нечто круглое, покрытое оболочкой снаружи, в то время как таблетки, как правило, имеют плоскую ромбовидную форму и не покрыты оболочкой. Однако в непрофессиональном смысле я употребляю равнозначно оба эти термина.
– Если придерживаться профессиональной терминологии, то какое лекарство было изготовлено под вашим руководством для покойной миссис Бейн?
– С формальной точки зрения это лекарство представляло собой таблетки, то есть вначале была изготовлена лекарственная смесь, которую затем спрессовали в небольшие правильной формы многогранники.
– Когда у вас возникли проблемы с нервным состоянием пациентки?
– С момента автокатастрофы и связанных с ней ранений.
– И вы применяли различные успокоительные процедуры?
– Некоторое время применял подкожные инъекции, пока боль не утихла, а потом, поскольку я столкнулся с такой болезненной возбудимостью нервной системы, которая угрожала превратиться в хроническую, я пришел к выводу, что необходимо применять такое лечение, которое снимало бы неприятные ощущения и одновременно не стимулировало бы опасное привыкание к лекарствам.
– Итак, прием соды, ацетилсалициловой кислоты и люминала – часть лечебного курса?
– Да, я предписал именно этот курс лечения.
– И как долго?
– По указанной конкретной формуле – одну неделю.
– И это помогло пациентке?
– Превзошло все мои ожидания. Естественно, я считал необходимым понижать дозировку. Нельзя же постоянно жить на лекарствах. Пациентке нужно приспосабливаться и помогать врачу, поэтому я регулярно сокращал дозу. Вполне понятно, у больной одновременно развивалось определенное нежелательное привыкание к лекарствам. Внешне прогресс был довольно незначительным ввиду серьезности травмы, но, как врач, я внимательно следил за ходом лечения, оно явно шло пациентке на пользу и даже превзошло мои ожидания. Я уверен, что, если бы не трагическая смерть миссис Бейн, мне бы удалось стабилизировать психическое состояние пациентки.
