В начале седьмого диапозитивы были готовы. И хотя я вовсе не ожидал увидеть какую-то диковину вроде летящей в воздухе иголки, решил все же просмотреть их, благо диаскоп стоял прямо на прилавке.
Всего я сделал одиннадцать снимков. На пяти красовались снятые крупным планом орхидеи, которые я накануне фотографировал в оранжерее. На двух была запечатлена толпа, повалившая из церкви по окончании пасхальной службы. И лишь на последних четырех я распознал миссис Байноу и ее спутников.
Дольше всего я разглядывал четвертый диапозитив, который подтвердил то, что я наблюдал собственными глазами в видоискатель фотокамеры. На снимке были видны затылок, рука и плечо Мурлыки, а находился он по меньшей мере в трех футах от миссис Байноу.
Никакой иголки. Следовательно, никакая это не улика. Но я решил, что лишняя осторожность не помешает, и попросил у верзилы еще один конверт, который он мне любезно дал, не содрав лишней платы.
Я спрятал в конверт диапозитивы с изображением миссис Байноу и опустил его в левый карман, а второй конверт поместил в правый. Теперь, если мэр, или губернатор, или Дж. Эдгар Гувер остановят меня на тротуаре и попросят показать снимки, сделанные мной во время пасхального парада, они уже не узнают, что я уделял повышенное внимание миссис Байноу.
Впрочем, никто меня не остановил. В половине седьмого, когда еще не начали сгущаться сумерки, я уже взлетел на крыльцо нашего особняка на Западной Тридцать пятой улице, отпер дверь и с изумлением убедился, что цепочку никто не навесил.
Впрочем, главный сюрприз ждал меня впереди. Наша старая дубовая вешалка в прихожей была настолько увешана пальто и шляпами, что мне пришлось пристроить собственное пальто на спинку стула. Из кабинета через открытую дверь доносился рык Вульфа. Я прокрался по прихожей, заглянул в дверь и увидел, что за моим столом восседает окружной прокурор Скиннер, а кабинет настолько забит людьми, что яблоку упасть негде.
Я был потрясен. Терпеть не могу, когда кто-то сидит в моем кресле, пусть это даже сам окружной прокурор.
Когда я вошел, все головы повернулись в мою сторону, а Вульф замолчал. Поскольку мое место заняли, я хотел было поинтересоваться, не лишний ли здесь, но сдержался. Вульф сам заговорил, когда я начал пробираться к своему столу, лавируя между кресел:
– Вы заняли место мистера Гудвина, мистер Скиннер. Не возражаете, если он сядет за свой стол?
Это помогло, но не слишком. Прежде Вульф никогда не устраивал подобные сборища, не предупредив меня. К тому же я полдня потратил, пытаясь по его приказу разыскать четверых людей, присутствующих в его кабинете: знакомых мне Айрис Иннес и Джо Херрика, а также Алана Гайса и Огастеса Пицци, рядом с которыми стоял накануне возле церкви Святого Фомы.
За спиной у Гайса нашлось свободное желтое кресло, и Скиннер переместился в него. Рядом сидел инспектор Кремер, кресло перед которым занимал Генри Фримм. В красном кожаном кресле восседал Миллард Байноу, точь-в-точь как накануне: на самом краешке сиденья, выпрямив спину и уперев кулаки в колени.
Если присутствие в кабинете Байноу, Фримма, Кремера и Скиннера я бы еще перенес, то лицезреть квартет фотографов после всех усилий, затраченных мной на их поиски, было выше моих способностей.
Не садясь на свое место, я повернулся к Вульфу:
– Я не очень помешаю?
– Сядь, Арчи. – Его голос прозвучал отрывисто. – Встретиться в таком составе предложил мистер Байноу, которому удалось договориться с мистером Скиннером. Мы потратили уже полчаса и не продвинулись ни на шаг. Сядь!
Что ж, я нисколько не сомневался, что филантропу-миллиардеру не составляло труда договориться с окружным прокурором. Однако общались они целых полчаса, а на организацию встречи ушло никак не меньше часа. Стало быть, Вульф знал о ней, но ничего мне не сказал, когда я позвонил ему в четверть шестого.
Такого я стерпеть не мог и решил проучить нахала. Он должен свято помнить, что главное в совместном расследовании – взаимовыручка.
Я выудил из левого кармана конверт с диапозитивами и небрежно швырнул Вульфу на стол. Если Кремер, обуянный любопытством, потребует, чтобы ему показали содержимое конверта, и заинтересуется, почему это я так целенаправленно фотографировал миссис Байноу, пусть Вульф выкручивается как хочет. Хотя он, разумеется, не станет распечатывать конверт при Кремере, а просто возьмет и спрячет в свой ящик.
Однако Вульф обманул мои ожидания. Поскольку «центрекс» был куплен для того, чтобы отслеживать вариацию оттенков у цветков орхидей, диаскоп стоял прямо перед боссом на столе. Вульф подтащил к себе приборчик, распечатал конверт, вставил первый диапозитив, рассмотрел его, вынул и вставил следующий.
– Что у вас там? – громко спросил Кремер.
– Минуточку терпения, – пробормотал Вульф, продолжая свое занятие.
На последнем диапозитиве он задержался. По-моему, это был как раз четвертый из серии. Наконец, вставив и изучив приглянувшийся ему диапозитив третий раз кряду, Вульф оторвался от диаскопа и поднял голову.
– Мистер Кремер и мистер Скиннер! – позвал он. В голосе его, как мне показалось, прозвучали нотки нетерпения. – Подойдите ко мне, пожалуйста, и взгляните сами. Это один из снимков, что сделал вчера мистер Гудвин. Последний снимок.
Он развернул приборчик и подвинул его на противоположный край стола. Кремер, подоспевший первым, согнулся в три погибели и посмотрел. Десять секунд спустя он крякнул и отодвинулся, освобождая место Скиннеру. Окружной прокурор любовался диапозитивом чуть дольше, а потом выпрямился и сказал:
– Очень интересно. Он определенно фотографировал миссис Байноу. А этот человек, который тянется к ней, – ему удалось до нее дотронуться?
– Думаю, что нет. Мистер Гудвин сказал, что того человека оттерли. Да и остальные очевидцы, полагаю, того же мнения. Однако я разглядел на диапозитиве кое-что наводящее на серьезные размышления. Я хотел бы, чтобы вы, джентльмены, еще раз вгляделись в него повнимательнее.
Джентльмены послушались и разглядывали диапозитив довольно долго. Наконец Кремер требовательно вопросил:
– Ну, так что вы имели в виду?
Вульф подтащил диаскоп к себе, еще раз посмотрел, потом приподнял голову.
– Возможно, я и ошибаюсь, – произнес он. – Однако, на мой взгляд, это заслуживает расследования. Я хотел бы провести небольшой эксперимент. Вы не годитесь, джентльмены. Вы видели диапозитив. Мистер Гудвин тоже его видел. А мистер Байноу и мистер Фримм как раз были там. – Его взгляд скользнул в сторону. – Мисс Иннес и мистер Херрик, помогите нам, пожалуйста. Мисс Иннес, встаньте чуть подальше, чтобы мы все вас видели. Вы – миссис Байноу, которая идет по тротуару лицом к фотокамере. Арчи, ты – тот человек, который пытается к ней прикоснуться. Встань лицом к ней на соответствующем удалении и спиной к камере. Мистер Херрик, вы – спутник миссис Байноу, который идет по левую руку от нее. Встаньте рядом. Нет, ближе. Еще ближе, как у нас на диапозитиве. Вот, так уже лучше. Теперь слушайте внимательно. Вы медленно идете рядом, как вдруг этот мужчина подскакивает к миссис Байноу и явно намеревается до нее дотронуться. Вы инстинктивно вскидываете руки и загораживаете ее, пытаясь уберечь от вероятного злоумышленника. Не обдумывайте, как это сделать, а делайте первое, что взбредет в голову, это чисто рефлекторный жест. Давайте!
Я, играя Мурлыку, дернулся вперед, а Херрик вытянул руки, заслоняя от меня Айрис Иннес.
– Еще раз, пожалуйста, – потребовал Ниро Вульф. – Не отталкивайте его, а просто защитите вашу спутницу от нападения. Давайте!
Я снова рванулся вперед, а Херрик выставил руки.
Вульф кивнул:
– Благодарю вас. Мисс Иннес, останьтесь на месте. Мистер Пицци, замените, пожалуйста, мистера Херрика.
Скиннер вполголоса сказал Кремеру что-то такое, чего я не разобрал, а тем временем пузатый и черноволосый Огастес Пицци встал рядом с Айрис Иннес и начал входить в роль, кинув на меня свирепый взгляд. Он играл с бо́льшим вдохновением, чем Херрик, а затем, повторив эпизод дважды, уступил свое место Алану Гайсу.
Гайс, судя по выражению его лица, считал, что мы занимаемся полной ерундой, но тем не менее сдался и послушно отыграл оба дубля.
– Достаточно, – произнес Вульф. – Займите, пожалуйста, свои места.
Он снова развернул диаскоп и передвинул его на край стола.
– Мистер Байноу и мистер Фримм, – сказал он, – я думаю, что вам тоже стоит взглянуть на этот снимок.
Однако им пришлось подождать, потому что и Кремер, и Скиннер захотели еще раз посмотреть на диапозитив. Последним к диаскопу подошел Миллард Байноу. Он склонился над ним секунды на три, не больше, после чего вернулся к красному креслу и уселся – прямой как палка.
– Я вижу, куда вы клоните, Вульф, – проскрежетал Кремер, – но будьте осторожны.
