Мимо проскользнула Марта Лавина – сдержанная, самоуверенная, коварная, хладнокровная. И все же ей не удалось скрыть от присяжных торжествующую улыбку.
– До свидания, мистер Мейсон, – пропела она слащавым тоном.
– До свидания, миссис Лавина, – ответил тот с такой же любезностью и не без колкости многозначительно добавил: – Увидимся в понедельник утром.
Что-то в его тоне остановило ее. Она обернулась и посмотрела на него так, как оценивают опасного противника. Но, поколебавшись всего лишь мгновение, двинулась дальше, демонстрируя достоинства своей фигуры. Покачивание бедер показывало, что она прекрасно об этом осведомлена.
– Вот кобра! – тихо проговорил Дрейк.
Мейсон озабоченно кивнул.
Проталкиваясь сквозь толпу расходящихся зрителей, они вышли из зала суда, и Мейсон отвел Дрейка к лестнице.
– Подождем здесь, Пол, пока рассосется толпа, – объяснил он. – Не люблю толкаться в лифтах и нечаянно натыкаться на присяжных. Обязательно кто-нибудь пристанет, начнет расспрашивать…
– Почему они не запирают присяжных? – спросил Дрейк.
– Иногда так и поступают, когда слушаются дела об убийствах, – ответил адвокат. – Но сейчас не тот случай. У нашего подозреваемого нет ни копейки, а защитника ему назначил судья. Если запереть присяжных, они разорутся как ненормальные. Судья…
Чья-то тяжелая рука хлопнула его по плечу, и в ухо прогудело:
– Мистер Мейсон!
Тот обернулся и увидел широкоплечего, густобрового человека, который злобно смотрел на него с плохо скрываемым раздражением.
– Здравствуйте, мистер Арчер, как ваши дела? – произнес адвокат.
– Я в ярости, – сообщил Арчер, однако при этом улыбнулся.
– Неужели? – откликнулся Мейсон.
– Что это за дурацкие правила держать меня в той комнате? Господи, я там чокнусь!
– По закону свидетели не должны слышать показания друг друга, – объяснил Мейсон. – Вот почему их не допускают в зал суда. Так у нас есть возможность узнать независимые показания каждого, не опасаясь, что на него повлияют впечатления других.
– Ох, елки-палки! – воскликнул Арчер. – Чушь какая-то! Я человек действия. Боже праведный, у меня дело стоит, меня люди ждут, а я должен все бросить и сидеть тут часами. Еще ничего, если бы можно было наблюдать за тем, что происходит в зале суда, но торчать в этой чертовой комнате для свидетелей – это уже чересчур!
– Все скоро закончится, – успокаивающе проговорил Мейсон.
– Но длится уже чертовски долго! Я говорил об этом с заместителем окружного прокурора, и он мне объяснил, что все зависит от вас. Я ведь уже дал показания по делу. Подробно рассказал, что и как случилось. Почему мне нельзя сидеть в зале?
– Потому что вас могут снова вызвать.
– Ну, именно так заместитель окружного прокурора мне и говорил, но сказал, что все зависит от вас. Если вы не будете возражать, чтобы давшие показания свидетели оставались в зале заседания, то судья разрешит мне сидеть там.
– Но я не дам на это моего согласия, – улыбаясь, заявил Мейсон.
– Почему?
– Потому что в этом деле мне поручено защищать подсудимого. Я полагаю, в его интересах, чтобы правила суда строго соблюдались.
– Теперь послушайте меня, – взорвался Арчер. – Вы защищаете интересы бездельника без гроша за душой, неудачника, вора, грабителя. А я видный бизнесмен и имею некоторое влияние в обществе. Могу сделать для адвоката много хорошего, но могу и нанести ему большой вред. Мне не нравится ваша позиция, Мейсон.
– Сожалею, мистер Арчер.
– И я позабочусь о том, чтобы вы действительно об этом пожалели!
– Это угроза?
– Нет, не угроза… да, черт побери, угроза! Потому что я нахожу ваши действия неразумными. Уже одно то, что я здесь застрял, возмутительно. Я потерял четыре или пять сотен долларов и бриллиантовую булавку, стоившую тысячу двести баксов. Пришлось обратиться в полицию. И что мне это дало? Сначала меня потащили на опознание, затем обязали явиться в суд и дать показания. Да за это время я потерял гораздо больше денег, чем у меня украли! Проклинаю тот час, когда ввязался в эту гнусную историю!
– Сожалею, – повторил Мейсон. – Разумеется, все это очень неприятно, тем более когда человек так дорого ценит свое время…
– Меня не столько волнует время, сколько мне не нравится, что меня засунули в эту комнату для свидетелей, – ответил Арчер, несколько смягчившись. – Я хочу быть там, где можно слышать, что происходит. По крайней мере, было бы чем занять мозги.
– Простите, вы могли бы взять хорошую книгу и почитать.
– Книгу?! – возмутился Арчер. – Там невозможно читать! Я устал сидеть на этих неудобных проклятых стульях, которые предоставляет графство. Постоянно вскакиваю, брожу по комнате, смотрю в окно и вновь возвращаюсь на этот чертов деревянный стул. Лучше бросить все это дело, чем продолжать терпеть такое!
– Сочувствую вам, – засмеялся Мейсон, – но в интересах моего подзащитного обязан поступать так, как считаю необходимым.
– Вы все равно не получите от него ни цента.
– Это верно.
Арчер покачал головой:
– Не могу этого понять. И зачем вам, одному из самых выдающихся адвокатов штата, защищать человека даром? А я при моей огромной занятости должен здесь сидеть и прохлаждаться, дожидаясь, когда какой-то чертов юрист меня вызовет. Послушайте, а нельзя ли нам просто закрыть это дело?
Перри Мейсон улыбнулся:
– Сие зависит от окружного прокурора. Боюсь, он не оценит вашего предложения закрыть дело только потому, что вам слишком дорого ваше время, чтобы тратить его на судебные заседания, и, совершенно уверен, тем более его не поддержит, если узнает, что вы предварительно обсуждали такую возможность со мной.
Арчер кинул на него испепеляющий взгляд:
– Черт с вами! Вы, занудные юристы, всегда все делаете по-своему. Ничего удивительного, что граждане ненавидят обращаться в суд. Послушайте, Мейсон, разрешите мне в понедельник сесть в зале, уж коли я должен здесь быть. Иначе мне придется поискать какую-нибудь причину, чтобы сюда не приходить.
Адвокат еще раз улыбнулся, покачал головой и отвернулся:
– Пойдем, Пол, теперь можно сесть в лифт.
Арчер остался стоять, наблюдая за ними. Его кустистые брови были сердито сдвинуты, глаза полны злости, и в то же время в них просматривалось невольное уважение.
В сопровождении Пола Дрейка Мейсон вошел в свой офис.
Его секретарша Делла Стрит подняла глаза от почты, которую в этот момент разбирала, и взволнованно поинтересовалась:
– Ну как все прошло?
– Через парадный вход, – усмехнулся адвокат.
– Дело затягивается?
– Отложено до понедельника, – ответил Мейсон.
– Как выступила Инес Кейлор?
– Не очень хорошо.
– Почему?
– Она сбежала, – сообщил Дрейк.
– Как? – недоверчиво воскликнула Делла.
Мейсон прошел к бюсту Блэкстоуна и водрузил свою шляпу на его мраморную голову, щегольски сдвинув ее набекрень. Потом, отступив назад, полюбовался сделанным и передвинул шляпу на макушку.
– Так лучше, – заметил он.
– Детские шуточки, – усмехнулся Дрейк.
– Пропади я пропадом, если это не так, – признал Мейсон, – но я всегда жалел этого бедного старикана. Вечно председательствовать с торжественно-хмурым видом в офисе адвоката и никогда не иметь никаких развлечений. Он и тысяча его копий просто обречены на суровое созерцание настоящего и мрачную оценку будущего. Так пусть хоть это скрасит его жизнь.
– Да расскажите же мне, пожалуйста, про эту Кейлор! – взмолилась Делла Стрит.
– Боюсь, то была подсадная утка, – буркнул Мейсон.
– Ничего не понимаю! – выпалил Дрейк. – Я сидел рядом с ней в самолете, когда мы летели из Лас-Вегаса. Она показалась мне вполне приличной девушкой, хотя, разумеется, вовсе не из тех, кого можно пригласить поработать учительницей воскресной школы. Она многое повидала и не пыталась от меня этого скрыть. Никого, в том числе себя, не дурачила. Просто нормальный человек…
– Вы говорили с нею, шеф? – поинтересовалась Делла у Перри Мейсона.
– Нет. Самолет приземлился уже после того, как началось судебное заседание. Я сказал Полу, что надо сделать: отвести ее в библиотеку суда. И когда Пол просигналил, что все устроено, решил, что у меня в рукаве припрятан туз. А его побили козырями.
– Но ты, Перри, держался так, что об этом невозможно было догадаться, – заметил Дрейк.
– Он был хорош? – уточнила секретарша.
– Само совершенство, Делла. Заставил мадам изрядно попотеть.
– Как ему это удалось?
– Расскажи ей, Перри, – попросил Дрейк.
Мейсон усмехнулся:
– В машине Арчера, в обивке сиденья, была обнаружена круглая дырка. Я представил дело так, будто она появилась тогда, когда Арчер выронил прикуриватель во время ограбления. Это вывело свидетельницу из равновесия.
Делла Стрит молча смотрела, как Мейсон усаживается за письменный стол. Пол Дрейк устроился на своем излюбленном месте в большом, слишком плотно набитом кожаном кресле, причем так, что его колени свешивались с одной округлой ручки, в то время как другая подпирала поясницу.
