который был пуст, если не считать трех китайцев в черных шляпах. Они пили рисовую водку из пивных бутылок.
— Хватит тебе раскланиваться, Фанг. Я займу свой столик, от которого тараканы держатся подальше.
Он повел их в угол и галантно подвинул стул Еве.
— Насчет тараканов это просто шутка, — сказал он, на что она снова улыбнулась. — Стены здесь ядовито-зеленого цвета и довольно-таки грязные, но кухня безупречна. Хотите посмотреть?
— Нет, благодарю.
— Вот такие-то дела. А у вас около рта ямочки, когда вы улыбаетесь. Вам надо почаще их показывать. Эй, Квин! Веселее! У вас все еще в глазах ядовитые лучуанские змеи?
— А ну вас, — проворчал Эллери. — Удивляюсь, как и что можно есть в подобном заведении?
— Положитесь на дядюшку Оскара, так, кажется, говорится? Вей!
К ним подлетел маленький китайчонок в фартуке и без галстука.
— Много-много ван-тан. Яичный рулет три порции. Чоп-суй с креветками. Чоу-мейн по-кантонски. Побольше риса. Вино. Чай. Да поворачивайся побыстрее.
— Кажется, этого будет слишком много, — сказала Ева. — Для меня, пожалуйста, только чоу-мейн и чай.
— Вы будете есть то, что я вам дам. — Терри небрежно бросил через плечо свою шляпу, и каким-то чудом она оказалась точно на крючке вешалки.
— Если вам жарко, Квин, снимите пиджак. Фанг возражать не будет.
— Но, может быть, мисс Макклур будет против.
— О, нет.
— Ну, скажите, что вам теперь хорошо, красавица! Как самочувствие? Лучше?
— Вы мне самой прямо-таки не даете возможности что-нибудь почувствовать, — сказала Ева. — Терри, где моя мама?
Терри отвернулся. В вертящихся дверях показался Вей, подобно Атланту, несущий на голове огромный поднос.
— Я не знаю…
— Но вы сказали…
— Знаю, что сказал.
Он снова повернулся к ней, взял за руку и рассеянно стал перебирать ее пальчики.
— Это было нечто вроде пускания пыли в глаза. Должен же я был что-нибудь сказать, детка? Я думал, может быть, он клюнет на это. Так, небольшой обман!
— Значит, вы не знали! — воскликнула Ева. — Никто ничего не знает.
— Спокойно, Ева. Не думайте об этом. Помните, что вам сказал ваш папа. И он прав. Забудьте обо всем. Все утрясется.
Вей поставил перед ними большую супницу и со словами «ван-тан» снова ушел. Это был китайский бульон с клецками и толстыми кусками свинины, плавающими, подобно льдинам в ледоход. Запах был очень аппетитный.
— Ага. — Терри потер руки. — Давайте вашу тарелку, детка. Это китайские кныши. Знаете, что такое кныши? Я раньше часто покупал их у старика Финкельштейна, когда парнишкой продавал газеты на Черри-стрит. У него была маленькая повозочка, он толкал ее перед собой и…
Эллери эта болтовня казалась неимоверно скучной, однако она не давала Еве возможности предаваться своим думам, она даже заставляла ее изредка улыбаться и отвечать Терри. И когда Эллери принялся за суп, он вдруг подумал, что, несмотря на своеобразную речь Терри и явное отсутствие у него полировки, мистер Теренс Ринг, тем не менее, исключительно умный молодой человек. Никогда нельзя догадаться, о чем в действительности думает мистер Ринг.
— Суп очень вкусный, — похвалил Эллери. — Вы извините меня, Терри, за то, что я перебью повествование о некоторых деталях вашей автобиографии, но…
— А, вы еще здесь? — проворчал Терри.
— Вы правы, мистер Квин. Нечего притворяться. Скажите, что мне теперь делать? — спросила Ева.
— Скушайте немного этого рулета, — ответил Терри.
— Вы очень милый, Терри, но все это бесполезно. Я по уши увязла в этом деле. И вы отлично это знаете.
Терри взглянул на Квина.
— Вы хорошо знаете своего старика. Что он теперь будет делать?
— Искать исчезнувшую половинку ножниц. Вы уверены, Ева, что не видели ее?
— Совершенно уверена.
— Ее там не было, — сказал Терри. — Тот, кто проделал эту работу, забрал ее с собой. И ваш старик отлично понимает это. Его люди буквально с пылесосом в руках прочистили весь дом снаружи и изнутри…
Эллери покачал головой.
— Хотел бы я знать, что здесь можно предположить. Но, к сожалению, не знаю. Совсем не знаю. Никогда в жизни не встречался с подобным делом: на вид такое сочное, а на самом деле нечего даже укусить.
— Одному я радуюсь, — сказала Ева, отщипывая кусочек рулета, — мама не могла это сделать. Никак не могла, поскольку дверь была заперта со стороны спальни Карен.
— Что ж, во всяком случае, мы теперь будем иметь небольшую передышку. До тех пор, пока папа не узнает о запертой двери, все будет в порядке, — сказал Эллери.
— А откуда он может узнать? Только если один из нас проговорится.
Терри нахмурился.
— И есть один человек, который может это сделать.
— Кто? — спросила Ева, догадываясь, кого он имеет в виду.
— Парень, что подарил вам этот бриллиантик. Этот Скотт. Кой черт заставил вас влюбиться в него? Ну-ка, скушайте еще немного чоп-суя.
— Мне бы не хотелось, чтобы вы в подобном тоне говорили о Дике. Он сейчас очень расстроен, да и как ему не расстраиваться? Вы думаете, ему легко, когда его невесту вот-вот арестуют по обвинению в убийстве?
— Но ведь и вам не легче. Не так ли? Слушайте, детка: он — подлец. Выдайте-ка ему увольнительные документы.
— О, прошу вас.
— Позвольте мне взять на себя смелость прервать эту романтическую интермедию, — сказал Эллери. Он отложил в сторону палочки, которыми тщетно пытался подцепить креветку из чоп-суя и взял вилку. — Мне кажется, я кое-что надумал.
Оба одновременно воскликнули:
— Что?
Эллери вытер губы бумажной салфеткой.
— Ева, где вы стояли, когда наш друг Терри подошел к двери, той, что ведет в мансарду, и сказал, что она заперта на задвижку?
Терри прищурился.
— А какая разница, где?
— Возможно, очень большая. Ну, Ева?
Ева переводила удивленный взгляд с Терри на Эллери.
— Я думаю, что стояла тогда около письменного стола Карен и смотрела на нее. А почему вы спрашиваете?
— Да, действительно, — вмешался Терри, — почему вы спрашиваете об этом?
— А запертую задвижку вы увидели до того, как он подошел к двери?
— Нет, дверь была загорожена японской ширмой. Я сказала ему, где находится эта дверь, и тогда он отодвинул ширму.
— И при этом его тело загораживало от вас дверь? Вы увидели задвижку только после того, как Терри отошел от двери?
— Я вообще ее тогда не видела. Он сам мне сказал…
— Эй, вы, минуточку, — вмешался Терри. — Куда вы клоните, Квин?
Эллери откинулся на спинку стула.
— Знаете, мой мозг просто отказывается переваривать что-либо невероятное, невозможное. Я страдаю хроническим недоверием, Терри.
— Бросьте эти словесные украшения. Говорите, в чем дело?
— Мы имеем ситуацию, в которой факты подсказывают только два возможных решения. Давайте рассуждать. В спальне Карен
