значения в деле, которое мы сейчас будем разбирать.
– Нам так не кажется, – настаивал младший дядя Вероники.
– Давайте пока обойдемся без этого. Пока!
– Думаю, это невозможно.
Псевдолеонид вздохнул и поморщился.
– Извольте. Меня зовут Кирилл Корнеев.
Майор заглянул в блокнот и кивнул, подтверждая сказанное.
– Ах, вот оно что! – всплеснула руками Вероника. – Я против того, чтобы он что-нибудь здесь говорил.
– Ну, вот видите. – Кирилл опять вздохнул.
Майор растерянно крутил головой.
– Поясните, в чем дело.
– Поясняю. Я один из публичных оппонентов Модеста Анатольевича. Неоднократно в печати выступал против него.
– Выступал?! – Это уже был крик Валерия Борисовича. – Ведра клеветы, грязной, поганой клеветы, это не выступление, это… – Валерий Борисович задохнулся. – Это клевета!
– Да, я критиковал академика Петухова, но он сам подставлялся. Слишком широкий в научном отношении человек. Иногда он лепил такое, что стерпеть было нельзя, пару раз я прикладывал его, и, думаю, болезненно.
Вероника тихо шептала что-то, и, скорей всего, это была все та же ее излюбленная «сволочь».
– Зачем же вы тогда оказались на этой даче? – вполне резонно поинтересовался майор.
– Академик Петухов был человек необычайно яркий. Я спорил с ним, даже иронизировал по поводу некоторых его завиральных идей, но вместе с тем он вызывал во мне огромный интерес. До конца я не мог понять способ его мышления. Сделать это можно было только сблизившись. Но после того, что я написал о нем, сделать это было немыслимо.
– Это верно, – сухо хмыкнул младший брат.
– В последнее время меня до чрезвычайности заинтересовала одна из идей Модеста Анатольевича.
Во-от откуда эти допытывания насчет спасения СССР! Он не просто заговаривал мне зубы, он выпытывал! Вероника Модестовна зря нервничает. Это скорей не оппонент ее папаши, а продолжатель. Несть числа этим интеллектуальным честолюбцам, все хотят что-нибудь спасти. Уж как самый малый минимум – страну!
– Но идея эта нигде не была им сформулирована полно. Оговорки, намеки, фразочки в интервью. А тут такой случай, Женя Шевяков вдруг решил уйти из тутошних дачных сторожей. Я от природы склонен к авантюристическим поступкам и решение принял мгновенно. Устраиваюсь вместо Жени! Под именем Лени Филина. Это общий наш знакомый, замечательный человек. Дал мне на время поносить свое имя. То, что он белорус, мне казалось удачным маскирующим моментом, потом я понял, что это лишняя нагрузка, слишком много сил приходилось тратить на поддержание легенды.
– Так ты мне, значит, все врал, когда мы ездили. И про партизан врал?!
– Да, врал, – покаянно кивнул Кирилл. – Вычитал где-то и приплел.
Вероника шла пятнами от обиды, только утихомирившаяся злость снова проснулась, и, не будь здесь представителя власти, могла бы перейти к новым физическим действиям в отношении обманщика. Мне он тоже врал по белорусской части, но мне кажется, эту обиду я снесу без особых терзаний. Важно было понять другое – врет или не врет он в данный момент. За пять минут не проверишь. Одно несомненно, наш молодой полемист человек по-настоящему опасный, и авантюристичность его не исчерпывается только присвоением имени и национальности. Теперь-то у меня не осталось никаких сомнений, что камень сцапал он.
Майор молчал. Примерял только что рассказанную историю к своей версии. Кирилл-Леонид был внешне абсолютно спокоен.
– Ну что же, продолжим?
Никто ему не ответил, и он продолжил:
– Во-первых, объясню, почему убегал. За последними доказательствами. Мне нужно было задать всего несколько вопросов соседям Валерия Борисовича. Мне не терпелось поставить точку в своем расследовании. Просить на это разрешения у товарища майора было бы значительно дольше.
Товарищ майор никак не прокомментировал это заявление.
– Теперь, если позволите, я пойду с самого начала. Все началось с осмотра дома. Я обратил внимание, что дверь, ведущая на ту, вторую веранду, не забита наглухо, а всего лишь закрыта на замок. За кустами в заборе напротив этой якобы нерабочей двери был проделан лаз. За забором находился спуск в овраг. Разумеется, всем этим деталям я поначалу никакого значения не придал. И вспомнил о них даже не после того, как узнал о смерти Модеста Анатольевича, а лишь после того, как стало известно, что наш американский гость…
Фил, побуждаемый врожденной привычкой к дружелюбному поведению, сделал оратору ручкой, мол, я здесь, дружище.
– …исчез из дома каким-то таинственным образом. Тут же мне вспомнилось и необъяснимое ночное отключение телефона. Оно произошло где-то около двенадцати ночи, через час после общего отбоя. Мне нужно было позвонить в Москву, а тут авария. Я вышел наружу, попытался отыскать обрыв. При все том же первом осмотре я заметил, что телефонные провода крепятся очень ненадежно. Но оказалось, провода в порядке. Сейчас-то мне понятно, что провод оборвал Валерий Борисович, и мне даже понятна цель этого мелкого хулиганства.
– Да я хотел только поговорить с человеком, а Модеска меня прогнал. А я-то видел, что человек свежий, хороший, ему и самому интересно. Где ему еще такую подлинность увидать нашей жизни? И я решил, пусть ночью, под звездами, за самогоном пообщается с аборигеном. То есть со мной. А провод оборвал, чтобы, если хватятся среди мрака, глупых звонков по милициям не было. Место заметил, сам же потом и починил.
Сторож несколько раз кивнул в продолжение этой речи.
– Все правильно. Я возьму на труд изложить что-то вроде предыстории этой истории. Самое интересное – как Валерий Борисович попал на глухую веранду прошедшей ночью. Очень просто, оказывается. С помощью ключа. Дача в прошлом, как всем отлично известно, принадлежала адмиралу Хорлину. Между зятем и дочерью адмирала произошла в свое время серьезная размолвка. Им пришлось фактически разъехаться.
Вероника шумно и тяжело вздохнула, я ее понимал, кому приятно, когда какой-то выскочка лезет в самое сердце твоей семейной жизни.
– Почему именно таким манером, не предмет нашего сегодняшнего рассмотрения. Юлия Борисовна, которой досталась большая московская квартира, на правах дочери забрала себе почти все реликвии, связанные с морской славой отца. О них еще пойдет речь. Заметим только, что среди прочих вещей имелась, как я понимаю, связка ключей. На этой связке был ключ, с помощью которого можно было отпереть дверь глухой веранды. Им и воспользовался Валерий Борисович.
– Ну, воспользовался, и что, это преступление против человечности?!
– Он что, ездил на городскую квартиру к сестре? – поинтересовался товарищ майор.
– Нет, конечно, связка эта находилась совсем неподалеку. За оврагом. Я определил это сегодня утром, когда навестил жилище Валерия Борисовича.
Майор налил себе полрюмки водки.
– Жилище Валерия Борисовича?
– Да, представьте. От Жени Шевякова я узнал, что Модест Анатольевич снимает для своего свояка дачный дом в этом же поселке. С
