– Мистер Бэббингтон был старым человеком и не отличался крепким здоровьем…
– Чепуха! – прервала Саттерсвейта Эгг. – У него был неврит и ревматический артрит. От этого не сваливаются замертво. И у него никогда не было припадков. Он принадлежал к тем старикам, которые скрипят помаленьку, но доживают до девяноста лет. Что вы думаете о дознании?
– Все прошло… э-э… вполне нормально.
– А о показаниях доктора Макдугала? Они выглядели в высшей степени профессиональными, с подробным описанием всех органов, но не кажется ли вам, что он просто спрятался за этим потоком слов? Суть сводилась к следующему: ничего не указывало на то, что смерть не явилась результатом естественных причин. Но он не сказал и того, что она была их результатом.
– Не придираетесь ли вы к мелочам, дорогая?
– Все дело в том, что доктор Макдугал сам был озадачен, но, не располагая фактами, нашел убежище в медицинских терминах. Что думает об этом сэр Бартоломью Стрейндж?
Мистер Саттерсвейт повторил несколько изречений сэра Бартоломью.
– Просто отмахнулся, не так ли? – задумчиво проговорила Эгг. – Ну конечно, он человек осторожный. Полагаю, важные шишки с Харли-стрит все таковы.
– В стакане не оказалось ничего, кроме джина и вермута, – напомнил ей мистер Саттерсвейт.
– Похоже, это все решает. Но после дознания произошло кое-что, заставившее меня усомниться…
– Сэр Бартоломью что-то вам сказал? – Мистер Саттерсвейт начал ощущать приятное любопытство.
– Не мне, а Оливеру. Оливеру Мэндерсу – он был в тот вечер на обеде. Возможно, вы его не запомнили…
– Отлично запомнил. Он ваш близкий друг?
– Был раньше. Теперь мы почти все время ссоримся. Он начал работать в офисе своего дяди в Сити и стал каким-то скользким, если вы понимаете, что я имею в виду. Твердит, что бросит это дело и займется журналистикой – он неплохо пишет, – но, по-моему, это всего лишь слова. Оливер хочет разбогатеть. Сейчас все помешаны на деньгах. По-моему, это отвратительно!
Ее детская бескомпромиссность тронула мистера Саттерсвейта.
– Дорогая моя, очень многие люди отвратительны не только из-за любви к деньгам.
– Большинство людей свиньи, – весело согласилась Эгг. – Вот почему мне так жаль старого мистера Бэббингтона. Он был такой славный – готовил меня к конфирмации и так далее… Конечно, в этом много ерунды. Понимаете, мистер Саттерсвейт, я верю в христианство – не так, как мама с ее молитвенниками и заутренями, а по-настоящему, как в историческое явление. Церковь погрязла в павликианских традициях[10], но это не бросает тень на само христианство. Вот почему я не могу стать коммунистом, как Оливер. Практически мы верим в одно и то же – все должно быть общим, – но разница в том… ну, я не стану в это вдаваться. Но Бэббингтоны были настоящими христианами – не совали нос в чужие дела, никого не проклинали и всегда были добры к людям. К тому же Робин…
– Робин?
– Их сын… Его убили в Индии… Я… он мне очень нравился… – Эгг быстро заморгала и устремила взгляд в море. Затем ее внимание вновь вернулось к действительности и мистеру Саттерсвейту в частности. – Теперь вы понимаете, почему это меня так волнует? Предположим, это не была естественная смерть…
– Мое дорогое дитя!
– Ну, вы должны признать, что это чертовски странно!
– Но ведь вы сами только что практически признали, что у Бэббингтонов не было ни единого врага во всем мире.
– В том-то и дело! Я не могу придумать ни одного мотива…
– Но ведь в коктейле ничего не оказалось.
– Возможно, его укололи шприцем.
– С ядом, который южноамериканские индейцы используют для стрел? – с усмешкой предположил мистер Саттерсвейт.
Эгг тоже усмехнулась:
– Вот именно. Старый добрый яд, не оставляющий следов. Возможно, в один прекрасный день вы обнаружите, что мы были правы.
– Мы?
– Сэр Чарлз и я. – Она слегка покраснела.
Мистер Саттерсвейт вспомнил стихи из сборника «Цитаты на все случаи», который в дни его молодости стоял на каждой книжной полке:
Да, был ее в два раза старше он,
А на щеках обветренных его
Рубцы виднелись, но, его увидев,
Она в него влюбилась той любовью,
Которая ее судьбою стала[11].
Он слегка устыдился того, что думает цитатами – тем более из Теннисона, которого теперь нечасто вспоминают. Кроме того, хотя лицо сэра Чарлза было обветренным и темным от загара, шрамы на нем отсутствовали, а Эгг Литтон-Гор хоть и была, несомненно, способна на вполне здоровую страсть, едва ли могла бы погибать от любви и безвольно плыть по рекам на барке, уносимой течением. В ней не было ничего от лилейной девы из Астолата[12].
«Если не считать ее юности…» – подумал мистер Саттерсвейт.
Девушек всегда влечет к мужчинам средних лет, с интересным прошлым. Эгг, похоже, не являлась исключением из этого правила.
– Почему он никогда не был женат? – внезапно спросила она.
– Ну… – Мистер Саттерсвейт сделал паузу. Он бы ответил «из осторожности», но понимал, что такое слово будет неприемлемым для Эгг Литтон-Гор.
У сэра Чарлза Картрайта было множество связей с актрисами и другими женщинами, но он всегда умудрялся избегать брачных уз. Однако Эгг явно хотела услышать более романтическое объяснение.
– Та девушка, которая умерла от чахотки, – какая-то актриса, чье имя начинается на М, – говорили, что он очень любил ее.
Мистер Саттерсвейт припомнил леди, о которой шла речь. Слухи связывали с ней Чарлза Картрайта, но он ни минуты не верил, что сэр Чарлз остался неженатым, дабы сохранить верность ее памяти. Мистер Саттерсвейт постарался объяснить это Эгг как можно тактичнее.
– Полагаю, у него было много связей, – предположила Эгг.
– Э-э… хм… вероятно, – отозвался мистер Саттерсвейт, чувствуя себя человеком Викторианской эпохи.
– Мне нравятся мужчины, у которых были связи, – заявила Эгг. – Это доказывает, что они не гомосексуалисты и вообще у них все в порядке.
Викторианство мистера Саттерсвейта ощутило еще один болезненный укол. Он не знал, что ответить, но Эгг не заметила его замешательства.
– Знаете, – продолжала она, – сэр Чарлз гораздо умнее, чем вы думаете. Конечно, он часто позирует, словно находясь на сцене, но за этим скрывается незаурядный ум. И плавает под парусом он куда лучше, чем можно судить по его разговорам. Сейчас вам наверняка кажется, что он затеял все это для пущего эффекта – хочет сыграть роль великого детектива. Могу только сказать, что он сыграл бы ее превосходно.
– Возможно.
Тон мистера Саттерсвейта ясно выражал его истинные чувства по этому поводу. Эгг выразила их словами:
– Вы считаете, что «Смерть священника» не триллер, а «Досадный инцидент за обедом» – всего лишь социальная драма. Интересно, что думает мсье Пуаро? Он должен знать.
– Мсье Пуаро советовал нам дождаться результатов анализа коктейля, но, по его мнению, в этом нет ничего подозрительного.
– Значит, он стареет и совсем отстал от жизни.
Мистер Саттерсвейт поморщился, но Эгг продолжила, не сознавая своей бестактности:
– Пойдемте к нам. Выпьете чай с мамой – вы ей очень нравитесь.
Польщенный, мистер Саттерсвейт принял предложение.
Придя домой, Эгг позвонила сэру Чарлзу и объяснила задержку его гостя.
Мистер Саттерсвейт очутился в миниатюрной гостиной с хорошо отполированной старинной мебелью и полинявшим ситцем. Комната выглядела по-викториански, и мистер Саттерсвейт мысленно это одобрил.
Он непринужденно болтал с леди Мэри. Разговор зашел о сэре Чарлзе. Хорошо ли мистер Саттерсвейт его знает? Мистер Саттерсвейт ответил, что не слишком. Несколько лет назад он вложил деньги в одну постановку с его участием. С тех пор они подружились.
– Сэр Чарлз – очаровательный человек, – улыбнулась леди Мэри. – В этом я согласна с Эгг. Полагаю, вы заметили, что она склонна к преклонению перед выдающимися личностями?
Мистер Саттерсвейт поинтересовался, не вызывает ли подобная склонность дочери беспокойство у леди Мэри, но, похоже, это ее не тревожило.
– Эгг почти нигде не бывает, – со вздохом продолжала она. – Мы очень нуждаемся. Одна из моих кузин пригласила ее в Лондон и там выводила в свет, но с тех пор Эгг почти никогда отсюда не уезжала. Мне кажется, молодежь должна побольше бывать в разных местах и общаться с людьми. Иначе… ну, постоянное пребывание в одном месте иногда бывает опасным.
Мистер Саттерсвейт согласился, думая о сэре Чарлзе и его хождении под парусом, но, как выяснилось, на уме у леди Мэри было совсем не это.
– То, что сэр Чарлз обосновался здесь, пошло Эгг на пользу. Это расширило ее кругозор. Понимаете, здесь очень мало молодежи – особенно мужчин. Я всегда боялась, что Эгг выйдет замуж за кого попало, просто из-за отсутствия выбора.
Интуиция не подвела мистера Саттерсвейта.
