Рекс Стаут - Черная гора (сборник)

– Не знаю.

– Что, ни одной сколь-нибудь приличной версии?

– В данный момент – нет.

– И у меня нет. Но у нас есть серьезный повод исключить из числа подозреваемых и его – хотя бы на время. Мистер Тейер не похож на сумасшедшего. Лишь безумец посреди бела дня, рискуя быть замеченным, станет таскать по дому труп человека, которого только что убил. Остается один вариант…

– О боже! – воскликнул я, не в силах сдержаться.

На самом деле я крайне редко позволяю себе перебивать Вульфа, когда он, пустившись в рассуждения, на всех парах несется к кульминации. Однако на этот раз, когда меня осенило, я был слишком потрясен и даже не сообразил, что говорю вслух.

Взгляды присутствующих устремились на меня. Повернулся ко мне и Вульф:

– В чем дело, Арчи?

– Я лучше приберегу это на потом, – покачал я головой.

– Нет, мы уже прошли эту стадию. Выкладывай, чт́о у тебя.

– Ничего особенного. До меня просто дошло, что я своими глазами видел, как убийца перевозит труп. Я стоял, смотрел на преступника, и мы даже обменялись парой фраз. Не люблю хвастаться, но вы, наверное, согласитесь, что я прав.

– Да, думаю, такое вполне вероятно…

– Вовремя же, черт подери, тебя осенило, – запальчиво бросил мне сержант Стеббинс.

– Настоятельно вам рекомендую встать поближе к мистеру Хаку, – обратился Вульф к сержанту. – Он может скрывать в своем кресле, особенно под пледом, буквально все что угодно. И мне бы не хотелось…

– Секундочку, Вульф.

Мандельбаум встал с дивана и двинулся вперед.

– Если у вас есть доказательства, уличающие кого-нибудь из присутствующих, в том числе и мистера Хака, мы бы хотели, чтобы вы их для начала предъявили.

– Этот человек, – промолвил Хак, в голосе которого слышалась дрожь, – меня шантажировал. Он вымогал у меня сто тысяч долларов.

– И надо сказать, попытка удалась, – объявил Вульф. – Впрочем, эти сто тысяч мне бы ни за что не достались, хотя…

Босс ошеломленно замолчал. В не меньшем ошеломлении замерли все, включая меня. Пэрли Стеббинс, не первый год знавший Вульфа и понимающий, что тот зря слов на ветер не бросает, тихонько подошел к креслу Теодора, встав по правую руку от него.

И тут Хак резко дернул головой в его сторону и в дикой ярости прорычал: «Пошел вон!» Выглядело это настолько омерзительно, что Мандельбаум, позабыв о Вульфе, уставился на хозяина особняка. Что же касается Пэрли, он остался совершенно невозмутим. За долгие годы службы в полиции на него рычали субчики пострашнее.

– Доказательств у меня нет, я просто делюсь с вами своими соображениями, – напомнил собравшимся Вульф. – Итак, давайте подумаем о характере и расположении раны на голове мистера Льювента, а также о направлении удара. Представим, что я мистер Хак. Я сижу у себя в кабинете в инвалидном кресле. Вот-вот пробьет пять вечера. Я нахожусь в обществе своего шурина, мистера Льювента. Я решил, что он должен умереть, поскольку представляет для меня смертельную угрозу. Он нанял частного детектива мистера Вульфа, который, как всем известно, не тратит силы на разную ерунду. Вульф ни за что бы не стал проводить в моем доме расследование под оглашенным предлогом. Предлог этот настолько нелеп, что мне не приходится сомневаться в его надуманности. Мне прекрасно известно, что моя жена ни за что не оставила бы своему брату сумму, которую он должен неофициальным путем получить после ее смерти. Более того, я в курсе, что мой шурин это отлично понимает. Вдобавок ко всему помощник Вульфа, мистер Гудвин, в ходе беседы с моей секретаршей, домоправительницей и сиделкой, якобы в шутку, высказывает предположение, что одна из них отравила мою жену. Я узнаю об этой беседе от одной из них. Можете допросить дам, и убедитесь в этом сами.

– Мы это уже сделали, – кивнул Кремер. – Это была мисс Рифф.

– Превосходно. Итак, я убежден: шурин заподозрил, что с кончиной его сестры что-то не так и потому представляет для меня смертельную опасность. В чем она заключалась? Допустим, в том, что расследование покажет: это я отравил жену, добавив яд в артишоки. Зачем я это сделал? Ради ее состояния, ради миллионов долларов, которые должен был унаследовать. Кстати, насколько я полагаю, мистер Хак не может доказать, что мистер Льювент не заходил к нему в кабинет между четырьмя и пятью часами?

– Не может. Около половины пятого он послал за шурином мисс Рифф. По его словам, они беседовали с Льювентом около десяти минут, после чего тот ушел.

– Мисс Рифф присутствовала во время беседы?

– Нет. В это время она выходила из дома по делам.

– Превосходно, – кивнул Вульф. – Надо отдать должное вам, мистер Кремер, и вам, джентльмены. Следует отметить, что у меня было только одно преимущество перед вами, хотя и весьма существенное. Вам доводилось видеть, как мистер Хак перемещается в своем кресле?

Ответ был отрицательным.

– Мне тоже, – кивнул Вульф. – Но я знал об этом со слов мистера Гудвина. И надо сказать, его рассказ произвел на меня сильное впечатление. Именно он и привел меня к тем соображениям, которые я вам только что озвучил. В данный момент, мне кажется, мистер Хак не особенно расположен продемонстрировать вам свою чудесную машину. Ну, ничего, уговорите его позже. Вернемся к делу. Итак, я, мистер Хак, сижу в инвалидном кресле у себя в кабинете, часы скоро пробьют пять.

Вульф вытащил из кармана платок и, скомкав его, сжал в правой руке.

– Это пресс-папье, тяжелый шар из зеленого мрамора с усеченным основанием. На самом деле я его еще не взял, просто приготовил. Он стоит на полочке, приделанной к моей коляске, удерживая кое-какие бумаги. Арчи, ты – мистер Льювент. Встань, пожалуйста, передо мной. Разумеется, ты можешь сидеть, а можешь стоять. Чуть ближе, так будет более естественно. Теперь я беру в правую руку пресс-папье, а в левую – бумагу, как будто собираюсь показать ее тебе, но она якобы выскальзывает у меня из рук и падает на пол. Вполне вероятно, прежде чем послать за собой, я с ней потренировался, так что падение листка у тебя не вызывает никаких подозрений. Естественно, ты наклоняешься, чтобы поднять бумагу и отдать ее мне. В данных обстоятельствах любой поступит так автоматически, ведь я же инвалид. И вот, когда ты нагибаешься, я бью тебя пресс-папье.

Я нагнулся, и босс легонько хлопнул меня по затылку. Я был не в настроении лицедействовать и потому не стал падать на пол, изображая мертвого, но сразу выпрямляться мне тоже показалось неуместным, поэтому в качестве компромисса я опустился на одно колено.

– Боже, помоги нам, – пробормотала миссис О’Ши.

Никто, кроме нее, не рискнул нарушить тишину.

– Итак, как видите, я сижу, а мистер Льювент наклоняется… Принимая во внимание положение, которое мы оба занимаем, удар идет снизу вверх. Теперь, мне нужно действовать как можно быстрее – насколько вообще позволяет моя хворь. Двадцати секунд вполне достаточно, чтобы убедиться: мистер Льювент мертв и добивать его не надо. Я не могу ходить, но в остальном я здоров и крепок телом. Еще двадцать секунд уходит на то, чтобы поднять труп, положить себе на колени и прикрыть пледом, который всегда со мной. Затем я нажимаю на кнопку, берусь за рычаг и уезжаю прочь. Мне надо отвезти труп на другой этаж. Безусловно, я рискую, но у меня нет другого выхода.

– А доказательства? Где, черт подери, доказательства? – прорычал Мандельбаум.

– Разумеется, речь дойдет и до них, – кивнул Вульф. – Думаю, с этим лучше не медлить. Для начала можете сопоставить размеры и форму пресс-папье и вмятины на черепе. Полагаю, они совпадают. Осмотрите плед, которым убийца прикрывал труп. На ткани могли остаться волосы с головы Льювента. Вы сами пришли к выводу о том, что Льювента убили за пределами его комнаты. Если Хак не отвез туда тело шурина на своем инвалидном кресле, то как, спрашиваю вас, оно там появилось? Вынужден признать, мне очень жаль, что, когда мистер Гудвин стоял у двери мистера Льювента и увидел, как из кабины лифта выезжает мистер Хак, уже сгущались сумерки и вокруг царил полумрак. У мистера Гудвина острый глаз, и в иных обстоятельствах он бы непременно обратил внимание, что плед на коленях у мистера Хака странным образом вздыблен. Мистер Гудвин стоял прямо под дверями комнаты мистера Льювента, поэтому мистер Хак вынужден был на время вместе с грузом удалиться в свою комнату. Ждать ему пришлось недолго. Мистер Гудвин практически сразу ушел – отправился звонить мне, и мистер Хак завершил задуманное. Осуществление этой части плана представляло для него наибольшую сложность, поскольку дверь комнаты мистера Льювента слишком узкая и кресло в нее не проходит.

Ну и, наконец, еще одно доказательство. – Вульф повернул голову к Мандельбауму, который по-прежнему стоял. – По сути дела, на мой взгляд, оно является главным и решающим. Вы всех нас тщательно допросили и потому знаете, что именно происходило в этой комнате непосредственно перед обнаружением тела. Вы знаете, что в присутствии пяти свидетелей я вытянул из мистера Хака обязательство выплатить мне крупную сумму. Но за что?! В обмен на обещание, что я уговорю мистера Льювента больше никого не донимать всякими обвинениями! Неужели мистеру Хаку хватило бы глупости пойти на такую сделку, знай он, что Льювент еще жив? Нет, такое совершенно невозможно. Мистер Льювент непременно бы узнал о нашей сделке – не от мистера Тейера, так от кого-либо другого. И тогда его подозрения только усилились бы. Ведь я получил взятку от его врага. – Вульф покачал головой: – Нет. Разумеется, Хак знал, что Льювент уже мертв. Я это понял, как только увидел труп. Более того, Хак, согласившись на мое вздорное предложение, по сути дела, признал свою вину. Он подумал, что я его шантажирую, и в тот момент решил пойти у меня на поводу. Я загнал его в угол при свидетелях, поэтому он счел целесообразным пока принять мое предложение, а потом встретиться со мной с глазу на глаз, чтобы выяснить, многое ли я знаю, и решить, как со мной поступить. Если бы Льювент был жив, мистер Хак посмеялся бы надо мной, позвал бы шурина и разоблачил бы меня, дуралея, перед ним. Однако вместо этого… Собственно, вам это уже и так известно. Взгляните на него.