Ознакомительная версия.
Он сунул письмо в карман и зашагал дальше, скользя взглядом по сложенной газете. И тут же невольно обратил внимание на одно из объявлений, будто оно было выделено в тексте. Знакомые слова так и бросились в глаза.
Тойнтон-Грэйнж. Все наши друзья захотят узнать, что со дня нашего возвращения из октябрьского паломничества мы станем частью большой семьи «Риджуэл траст». Пожалуйста, продолжайте поминать нас в своих молитвах и в эти времена перемен. Поскольку, к несчастью, список наших друзей был безвозвратно утерян, пусть все, кто хочет и далее поддерживать с нами связь, срочно напишут мне.
Уилфред Энсти, смотритель.
Ну конечно же! «Список друзей Тойнтон-Грэйнж», непостижимым образом пропавший после смерти Грейс Уиллисон, эти шестьдесят восемь имен, которые она знала наизусть. Дэлглиш замер под низко нависшим, угрожающим небом и перечитал объявление еще раз. Его охватило азартное волнение — столь же остро ощущаемое, как внутренняя судорога, как внезапный прилив крови. Он знал, знал с мгновенной, ликующей уверенностью, что найден конец запутанного клубка. Потяни за один факт, и нитка чудесным образом начнет распутываться.
Если Грейс Уиллисон и правда убита, как Дэлглиш упорно верил, невзирая на результаты вскрытия, то произошло это из-за чего-то, что она знала. И это должно быть жизненно важной информацией, информацией, известной лишь ей одной. Никто не станет убивать только для того, чтобы заглушить интригующие, но совершенно никуда не ведущие подозрения насчет местопребывания отца Бэддли в день смерти Холройда. Он был в черной башне. Дэлглиш твердо знал это и мог доказать. Весьма вероятно, Грейс Уиллисон это тоже знала. Однако надорванная спичка и показания Грейс Уиллисон все равно ничего бы не дали. После смерти отца Бэддли самое большее, что мог сказать любой обвинитель: странно, как это старый священник не упомянул о том, что видел Джулиуса Корта на мысу. Дэлглиш отлично представлял себе презрительную, сардоническую усмешку Джулиуса. Больной, усталый старик, сидящий у окна с книгой. Кто теперь мог доподлинно знать, не спал ли он те несколько часов, что провел там перед тем, как отправиться обратно в Тойнтон-Грэйнж, даже не подозревая о спасательной группе на пляже внизу и о мрачном грузе, который вытаскивали сейчас из воды? Бэддли мертв, он уже не даст показаний, и никакие силы полиции не могут открыть дело заново на основании свидетельств, полученных из вторых рук. Худшее, чем могла Грейс навредить себе, — это невольно выдать, что Дэлглиш приехал в Тойнтон не просто выздоравливать, что он подозревает какое-то злодеяние. Эти сведения могли сдвинуть для нее стрелку весов от жизни к смерти. Теперь Грейс становилась слишком опасна, чтобы позволить ей жить. Не потому, что знала, что отец Бэддли находился в черной башне днем двенадцатого сентября, а потому, что обладала более специфической и ценной информацией. В Тойнтон-Грэйнж имелся только один список рассылки, а она могла напечатать его наизусть. Она сама так сказала — причем в присутствии Джулиуса. Список можно было разорвать, сжечь, уничтожить самыми разными способами. Однако существовал лишь один способ стереть эти шестьдесят восемь имен из памяти слабой и больной женщины.
Дэлглиш ускорил шаг. Он вдруг поймал себя на том, что почти бежит в глубь мыса. Голова, к удивлению, перестала болеть, несмотря на низкое небо и плотный, предвещающий грозу воздух. Метафора, избитая, но проверенная временем, теперь вдруг вывернулась наизнанку. В нынешнем деле самым важным оказался не последний кусок головоломки, нет, — главную роль сыграл самый крошечный, неинтересный и незаметный кусочек. Именно он, встав на место, вдруг придал смысл разрозненным кускам. Изменчивые цвета, бесформенные и невнятные пятна вдруг сошлись вместе — и в них проявились первые узнаваемые очертания законченной картины.
И теперь, когда этот кусочек занял свое место, настало время двигать по доске остальные. Пока что — забыть доказательства, забыть отчеты по вскрытию и официозную определенность вынесенных вердиктов. Забыть гордыню, страх показаться смешным, нежелание ни во что вмешиваться. Вернуться к первейшему принципу, применяемому любым полицейским, впервые почуявшим запах преступления. Cui bono? note[9] Кто живет не по средствам? У кого денег больше, чем можно было ожидать? В Тойнтон-Грэйнж таких людей насчитывалось двое, и оба они были связаны смертью Холройда. Джулиус Корт и Деннис Лернер. Джулиус, сказавший, что его ответ черной башне — деньги и утехи, которые за наличные можно купить: красота, досуг, друзья, путешествия. Каким образом наследство в тридцать тысяч фунтов, пусть даже помещенное самым разумным образом, могло обеспечивать ему тот уровень жизни, что он сейчас вел? Джулиус, помогавший Уилфреду вести бухучет и лучше иных знавший, как туго в Тойнтон-Грэйнж с деньгами. Джулиус, никогда не ездивший в Лурд, потому что это не его амплуа, зато всегда поджидавший паломников, чтобы устроить им радостную встречу. Джулиус, который проявил столь нетипичное для него стремление помочь, когда автобус с паломниками попал в аварию, — немедленно примчался на место происшествия, взял все на себя, купил новый, специально оборудованный фургон, чтобы паломники более ни от кого не зависели. Джулиус, чьи показания очистили Денниса Лернера от любых подозрений в убийстве Холройда.
Дот обвинила Джулиуса в том, что тот использует Тойнтон-Грэйнж в своих интересах. Дэлглиш вспомнил сцену у смертного ложа Грейс: вспышку Дот, первый недоверчивый взгляд Джулиуса, мгновенную ответную злобу. Что, если он. использовал приют для целей куда более специфических, нежели просто потрафить своему тщеславию, выступая в дешевой роли опекуна и благодетеля? Использовал Тойнтон-Грэйнж. Использовал паломничества. И всеми силами старался сохранить их — ибо они были ему жизненно необходимы.
А что Деннис Лернер? Деннис, который работал в Тойнтон-Грэйнж по расценкам куда ниже среднего и тем не менее мог содержать мать в дорогом доме для престарелых. Деннис, решительно преодолевший страх, чтобы упражняться в альпинизме вместе с Джулиусом. Разве придумаешь более удобную возможность встречаться и разговаривать наедине, не возбуждая никаких подозрений? И как удобно вышло, что Уилфред испугался истершейся веревки и бросил этот спорт! Деннис, ни за что не пропускающий паломничества, даже если он, как сегодня, едва держался на ногах от головной боли. Деннис, ответственный за поставку и рассылку крема для рук и талька, сам же и запаковывающий большую часть посылок.
И смерть отца Бэддли это тоже объясняло. Дэлглишу с самого начала не верилось, будто его друга убили, только чтобы он не рассказал, что не видел Джулиуса на мысу в день смерти Холройда. В отсутствие точных доказательств того, что старый священник ни на миг не сомкнул глаз, все обвинения Корта во лжи были бы пусть и неприятны, однако по-настоящему не опасны. А что, если смерть Холройда — лишь часть большего и куда более мрачного заговора? Тогда злоумышленник вполне мог решить, что стоит избавиться — причем с какой легкостью! — от упрямого и умного наблюдателя, который всегда находился рядом и, раз почуяв зло, уже не успокоился бы. Отец Бэддли попал в больницу еще до того, как услышал о гибели Холройда. Зато когда преподобный услышал, сразу же в полной мере осознал всю значимость того, чего почему-то не видел. И предпринял определенные меры. Позвонил в Лондон по номеру, который ему пришлось выяснять в телефонном справочнике. И назначил встречу своему убийце.
Дэлглиш быстро прошагал мимо коттеджа «Надежда» и почти безотчетно направился к Тойнтон-Грэйнж. Тяжелая парадная дверь открылась. Он снова ощутил чуть пугающий пряный запах, перебивающий ароматы более мрачные и неприятные. Было так темно, что ему пришлось сразу же включить свет. Холл ярко вспыхнул, точно опустевшая киношная декорация. Черные и белые клетки сверкали так, что резали глаз, — гигантская шахматная доска, ожидающая, пока расставят фигуры.
Дэлглиш шел по дому, включая на ходу свет. Комната за комнатой заливались сиянием. Он поймал себя на том, что мимолетно касается столов и стульев, будто желая подержаться за дерево на удачу, оглядывается по сторонам настороженным взглядом странника, тайком вернувшегося в опустевший дом. А в голове продолжали становиться на место куски головоломки. Покушения на Энсти, последний и самый опасный эпизод в черной башне. Сам Уилфред предполагал, будто это новая попытка запугать его, заставить продать поместье. Но предположим, цель была совсем иная — не закрыть Тойнтон-Грэйнж, а, наоборот, упрочить его будущее? А учитывая быстро оскудевающие ресурсы Энсти, не существовало иного пути, кроме как передать приют организации, более стабильной финансово и уже крепко стоящей на ногах. И Энсти не продал дом. Последнее, самое опасное покушение твердо убедило его, что виновник не принадлежит к числу пациентов, а значит, мечте Уилфреда ничего не грозит. Поэтому он с легким сердцем передал свое наследство в иные руки. А значит, Тойнтон-Грэйнж продолжает осуществлять свою миссию, паломничества не прекращались. Уж не этого ли с самого начала добивался тот, кто лучше всех знал плачевное финансовое положение приюта?
Ознакомительная версия.
