– За обоими.
– Хорошо. Забирайте мистера Гудвина. Меня вы сможете только унести, а я слишком тяжел, чтобы вам удалось меня поднять. Пусть окружной прокурор позвонит мне попозже и попросит о встрече. Впрочем, сомневаюсь, что у меня найдется для него время.
Бабуин помялся, открыл рот, захлопнул его и открыл снова, чтобы велеть мне идти следом. Я пошел. Наверное, Вульф думал, что хорошенько врезал мне по почкам, но ничего подобного. Оставленный за бортом, я полагал, что препирательства с прокурором не худший способ убить время.
Потом, правда, мне пришло в голову, что еще лучше было бы скоротать пустые часы за обедом с Салли Колт. Однако шел уже третий час, когда окружной прокурор наконец решил, что я безнадежен.
Я зашел в закусочную и позвонил Вульфу – сообщить, что прокурор безнадежен, и спросить указаний, которых не получил. Тогда я звякнул Салли Колт: не желает ли она сходить в кино? Сходила бы с удовольствием, ответила она, но, увы, занята, никак не может. Она занята! Чудненько. Буду тешить себя надеждой, что Салли сумеет спасти меня от электрического стула.
Я двинулся было к буфетной стойке с намерением купить сэндвич и стакан молока, но вспомнил, что в этой поездке все расходы оплачивает фирма, а потому покинул закусочную и отправился на поиски ресторана, который рекомендовал Стэнли Роджерс. Там я заказал и съел всякого разного на шесть долларов, не забыв взять чек.
Официант подсказал мне, где можно найти бильярдный зал, и оттуда я еще раз позвонил Вульфу, чтобы он знал, где меня искать. Потом я посидел немного, наблюдая за игрой, получил от местного каталы приглашение сыграть, согласился на партию в стрейт-пул и избежал полного разорения только благодаря тому, что отказался поднимать ставки на тот уровень, которые предлагал катала. Наконец он решил, что я безнадежный скупердяй, и потерял ко мне всякий интерес.
Между тем время приближалось к ужину. Однако я не желал навязывать свою компанию обитателю девятьсот второго номера, так что взгромоздился на табурет и стал следить за трехбортным карамболем двух «акул». На чемпионов мира они не тянули, но играли хорошо. Когда один из них поднимал кий для удара массе, меня позвали к телефону. К аппарату на стойке кассира я шествовал не спеша. Пусть босс подождет.
– Слушаю.
– Мистер Гудвин?
– У аппарата.
– Это Салли Колт. Мне очень неловко, что я отказалась от вашего приглашения, но я никак не могла его принять, честное слово. Вот и подумала: вдруг вы согласитесь поменять кино на ужин?
Мне понадобилось время, чтобы совладать с чувствами. Только один человек мог сказать ей, где я. Но Салли-то ни в чем не виновата.
– Конечно, – согласился я. – Ем я каждый день. Когда?
– В любое время, хоть сейчас. В отеле?
– Нет, я знаю местечко получше, всего в двух кварталах. Ресторан «Хеннингер». Предлагаю встретиться там через пятнадцать минут, идет?
– Идет. Вы сказали – «Хеннингер»?
– Да.
– Хорошо. Я предупрежу мистера Вульфу, где мы будем, на тот случай, если понадобимся.
– Я ему позвоню.
– Не надо, я сама скажу. Он здесь, рядом.
Направляясь к гардеробу за пальто и шляпой, я пытался разобраться, что за чувства меня обуревают. Холодная ярость? Пожалуй. Гений заслуживает снисхождения, но это уже чересчур! Любопытство? Что, черт возьми, он делает с ней? Облегчение? По крайней мере, он поднялся с кровати и оделся, если только его отношение к женщинам не сделало сальто-мортале. А может, воодушевление? Как бы там ни было, свидание с хорошенькой девушкой – это удовольствие. Или надежда? Очень может быть, что Салли сочтет уместным рассказать мне, чт́о происходит с моим работодателем.
Надежда на откровения, увы, не оправдалась. Хотя ужин прошел очень приятно и еще до его окончания я готов был сделать одно исключение из своего вердикта о женщинах-сыщиках, о текущих делах Салли даже не заикнулась. Сам я спрашивать, разумеется, ничего не собирался. Наверняка Вульф попросил ее помалкивать.
Приводить подробности я не могу, но поверьте на слово, когда подали десерт и кофе, мы с Салли уже достаточно сблизились. А если девушка расточает мне улыбки, но при этом старательно обходит тему, которая, как ей прекрасно известно, чрезвычайно меня беспокоит, я понимаю: кто-то сбил ее с правильного пути.
Мы допивали кофе и раздумывали, не перебраться ли нам в заведение с танцполом на той же улице, когда официант позвал меня к телефону. Я подошел к аппарату.
– Слушаю.
– Арчи?
– Он самый.
– Мисс Колт с тобой?
– Ага.
– Возвращайся в номер и приведи ее с собой.
– Ладно.
Я вернулся к столику, сообщил Салли, что нас ждут, и потребовал счет, после чего мы отправились в отель. Тротуар местами обледенел, и она взяла меня под руку. Вообще-то детективу такая беспомощность не к лицу, но Салли хотя бы не повисла у меня на локте.
В отеле она сначала зашла в свой, девятьсот семнадцатый номер, чтобы оставить там вещи, а я дождался ее в коридоре. Мне было велено ее привести, и я хотел выполнить как следует хотя бы это единственное за весь день задание. Когда же мы дошли до девятьсот второго номера и я открыл дверь своим ключом, то за порогом меня ожидал сюрприз: в комнате было полно людей.
– Ну надо же! – оживленно воскликнул я, ибо не собирался выказывать свою обиду на публике. – Еще одна вечеринка, а?
Вульф сидел в кресле у дальней стены. Рядом с ним стоял передвинутый письменный стол, на котором лежали бумаги. Дол Боннер устроилась за столом напротив моего босса. Она самодовольно ухмылялась. Если вы подумаете, что я несправедлив и на самом деле она не ухмылялась, а просто не выглядела убитой, то будете абсолютно правы. Вульф кивнул мне:
– Можешь не закрывать дверь, Арчи. Еще должны подойти мистер Грум и мистер Хайатт.
Снимая пальто и шляпу, я пытался сообразить, что к чему. И первая мысль была такова: этот негодник задумал разом убить двух зайцев – не только представить Груму убийцу, но и освободить всю нашу компанию детективов от собеседования с Хайаттом. Мне представлялось, что без моей помощи Вульфу с этим никак не справиться, но, конечно, теперь у него появилась Дол Боннер. Вот будет жалость, думал я, если окажется, что это она затянула галстук на шее Донахью. Боссу придется опять довольствоваться мною.
Окидывая взглядом номер, я отметил, что Айд, Керр и Амзель устроились на стульях в дальнем от Вульфа углу. Два стула впереди предназначались, очевидно, для ожидавшихся лиц, чьи шаги как раз послышались в коридоре. Я обернулся. Грум шел первым. Верхнюю одежду они с Хайаттом, очевидно, оставили внизу.
Вульф приветствовал их:
– Добрый вечер, господа. – Он повел рукой, приглашая их садиться. – Вот ваши места.
Они остались стоять. Грум сказал:
– Я ожидал чего-то в этом духе. От вас, Вульф. Вы не говорили, что мы будем не одни.
– Нет, сэр. Я обещал – если вы придете и приведете с собой мистера Хайатта – сделать существенные и убедительные дополнения к своему заявлению. Говорить же я предпочитаю при свидетелях. – Он опять повел рукой. – Присаживайтесь.
Грум посмотрел на Хайатта, обернулся, чтобы глянуть на меня, протиснулся между Керром и Салли Колт, взял один из свободных стульев, поставил его спинкой к стене и сел. Таким образом, Вульф и Дол Боннер оказались справа от него, все остальные слева, и нападения с тыла он мог не опасаться.
Хайатт был менее привередлив. Предложенный ему стул передвигать не стал и молча уселся, хотя пятеро из нас: Айд, Керр, Амзель, Салли и я – остались у него за спиной.
– Говорите, что там у вас, – буркнул Грум.
– Да, сэр.
Вульф немного сдвинул свое кресло, чтобы ему не приходилось изворачиваться, глядя на Грума.
– В деле масса подробностей, но сейчас я не буду утомлять вас ими. Позднее вы получите исчерпывающую информацию. Начнем с того, что случилось вчера. В порыве неуемного рвения вы арестовали мистера Гудвина и меня. Как следствие…
– Я знаю, чт́о случилось вчера.
– Но не знаете, каким образом я понимаю те события. Как следствие, передо мной встал выбор: либо сидеть здесь и бить баклуши, доверившись вашим способностям и удаче, либо самому взяться за дело. Для начала требовалось выяснить, имелась ли связь между Донахью и кем-то из тех пяти человек, которые находились вместе со мной и мистером Гудвином в комнате сорок два. Я пригласил их сюда, чтобы побеседовать на эту тему, и они пришли. Они…
– Мне это также известно. А сегодня они все отказываются говорить, чт́о тут у вас происходило. Все как один. И Гудвин тоже ни слова не сказал. И вы сами, Вульф.
– Я же рассказываю. Если вы не будете меня прерывать, мистер Грум, то всё скоро узнаете. Мои коллеги провели в этом номере около четырех часов. И вам не нужно знать каждое слово, сказанное здесь. Я установил, что все они узнали убитого и, следовательно, были знакомы с Донахью и что, исходя из времени их прибытия вчера утром, ни одного нельзя исключить из числа подозреваемых. Неизбежно напрашивалось предположение, что Донахью убит кем-то из них. Данного предположения я и придерживался около часа, однако дальнейший ход нашей беседы заставил меня от него отказаться.
