– Не только у Бантера есть принципы. Ты должен делать то, что считаешь правильным. Обещай мне. Не важно, что думаю я. Клянусь, что никогда не буду пытаться на тебя повлиять.
Он взял ее руку и торжественно поцеловал:
– Спасибо, Гарриет. Вот это любовь и уважение. Они постояли немного. Оба понимали, что до стигли чего-то невероятно, вселенски важного. За тем Гарриет вернулась на землю:
– В любом случае ты был прав, а я не права. Это придется сделать. Во что бы то ни стало – как только мы докопаемся до истины. Это твоя работа, ее надо делать.
– Ну, при условии, что я способен ее делать. В данный момент я не на высоте.
– В конце концов ты окажешься на высоте. Все хорошо, Питер.
Он рассмеялся – и тут вошел Бантер с супом.
– Сожалею, что ужин опоздал, миледи.
Гарриет посмотрела на часы. Ей казалось, что пережиты нескончаемые годы. Но стрелки показывали четверть девятого. С того времени, как они вернулись домой, прошло всего полтора часа.
Глава XVIII
Солома в волосах
Поймать мерзавца!
Потаскушку взять![254]
Уильям Шекспир “Генрих VI”
– Принципиально важно, – говорил Питер, чертя суповой ложкой на скатерти, – установить работающую систему водяного отопления и построить ванную над судомойней. Вот тут можно сделать котельную, чтобы туда был прямой ток воды из бака. Это даст нам прямой водоотвод из ванны в клоаку – позволь мне облагородить ее таким названием. Думаю, рядом с ван ной найдется место для еще одной небольшой спальни, а когда мы захотим простора, сможем перестроить чердак. Электростанция поместится в конюшне.
Гарриет согласилась и внесла свою лепту:
– Бантер неодобрительно отзывается о кухонной плите. Говорит, мол, это предмет старины, миледи, но, если ему позволительно сказать, старины не самой блистательной. Кажется, это середина викторианской эпохи.
– Отмотаем несколько эпох назад – до тюдоровского времени. Предлагаю устроить открытый очаг с вертелом и зажить как бароны.
– А вертел будет крутить поваренок? Или такая косолапая собака, как были в то время?[255]
– Ммм… нет, тут я готов пойти на компромисс и вращать вертел при помощи электричества. И завести электрическую плиту для тех дней, когда нам не захочется старинной жизни. Хочу взять лучшее из обоих миров: выглядеть живописно я готов, но что касается лишений и тяжкого труда – тут я пас. Уверен, что учить современную собаку вращать вертела – тяжкий труд.
– Кстати о собаках: мы оставим себе этого жуткого бульмастифа?
– Мы наняли его лишь до похорон. Если только тебе он не понравится. Он донельзя любвеобилен и необуздан, но вполне годится, чтобы играть с детьми. Козу же я, напротив, отослал домой. Она отвязалась, когда нас не было дома, и съела грядку капусты и передник миссис Раддл.
– А ты уверен, что я не захочу оставить ее и поить детей молоком?
– Твердо уверен. Потому что она – козел.
– О! Одна вонь и никакой пользы. Хорошо, что его забрали. А мы будем держать живность?
– А кого ты хочешь держать? Павлинов?
– Для павлинов нужна галерея. Я думала про свиней. Они уютные, а когда у тебя мечтательное и праздное настроение, можно пойти почесать им спинки, как мистер Болдуин[256]. А утки издают приятные звуки. Но кур я не хочу.
– У кур сварливые лица. Кстати, я не уверен, что перед ужином ты была неправа. В принципе следует информировать Кирка, но хотелось бы знать, как он воспользуется полученными сведениями. Если ему втемяшится в голову…
– Кто-то пришел. Если это Кирк, придется решать скорее.
Вошел Бантер, принеся с собой аромат – но лишь аромат – шалфея и лука.
– Милорд, там явилась одна персона…
– Отошлите ее прочь. Персон я больше не вынесу.
– Милорд…
– Мы ужинаем. Отошлите ее. Скажите, чтобы зашла позже.
Снаружи послышалось шуршание ног по гравию, и тут же в комнату ворвался дородный пожилой еврей.
– Профтите за вторжение, – пропыхтел он, задыхаясь. – Не хотел причинять неудобфтво. Я, – добавил он услужливо, – “Мофф и Ифаак”…
– Вы ошиблись, Бантер. Это не персона – это фирма.
– И у меня в руках…
– Бантер, примите у фирмы шляпу.
– Прошу прощения, – сказала фирма, чье нежелание разоблачиться было продиктовано скорее забывчивостью, чем недостатком вежливости. – Прошу, не обижайтефь. Но у меня ефть закладная на мебель из этого дома, и я пробежал…
Раздался громовой стук в дверь, и он в отчаянии воздел руки. Бантер спешно вышел.
– Закладная?! – воскликнула Гарриет. Незваный гость живо повернулся к ней.
– За ффуду в фемьдефят три шефьдефят шефть, – сказал он, захлебываясь эмоциями, – и я пробежал ффю дорогу от автобуфной офтановки – ффю до рогу, а фзади человек…
Он был прав: сзади был человек. Отпихнув Бантера, он возмущенно закричал:
– Мистер Соломонс, мистер Соломонс! Так нечестно. Все имущество в этом доме – собственность моих клиентов, и душеприказчица согласилась…
– Добрый вечер, мистер Макбрайд, – вежливо произнес хозяин дома.
– Ничего не могу поделать, – сказал мистер Соломонс, заглушая ответ Макбрайда. Он вытер лоб носовым платком. – У наф закладная на мебель – взгляните на дату документа.
– Нашему уже шестой год идет, – твердо ответил мистер Макбрайд.
– Мне плевать, даже ефли он идет фтолько же, фколько “Тетушка Чарли”![257]
– Джентльмены, джентльмены! – примирительно сказал Питер. – Нельзя ли разрешить это дело по-дружески?
– Наш фургон приедет за имущефтвом завтра, – сказал мистер Соломонс.
– Фургон нашего клиента уже едет, – ответил мистер Макбрайд.
Мистер Соломонс испустил вопль протеста. Питер попытался снова:
– Заклинаю вас, джентльмены, проявить уважение если не ко мне, то к моей супруге. Мы ужинаем, а вы собираетесь увезти стол и стулья. Нам нужно спать – что же, вы и без кровати нас оставите? Если уж на то пошло, у нас тоже есть некоторые права на мебель, поскольку мы ее арендовали. Умоляю, не нужно такой спешки… Мистер Макбрайд, вы нас давно знаете и (надеюсь) любите – уверен, вы пощадите наши нервы и чувства и не прогоните нас спать в стогу на пустой желудок.
– Милорд, – сказал мистер Макбрайд, тронутый этим призывом, но не забывший о долге, – в интересах наших клиентов…
– В интерефах нашей фирмы, – поправил мистер Соломонс.
– В наших общих интересах, – сказал Питер, – прошу, сядьте за стол и разделите с нами жареную утку с яблочным соусом, фаршированную луком и шалфеем. Вы, мистер Соломонс, так долго бежали – вам нужно подкрепить силы. Вы, мистер Макбрайд, вчера с чувством говорили об английском семейном укладе – не согласитесь ли понаблюдать его в лучших проявлениях? Не разрушайте наш счастливый дом! Ломоть жаркого и бокал сухого помогут уладить любые разногласия.
– В самом деле, – сказала Гарриет. – Присоединяйтесь к нам. Бантер не переживет, если птица пересохнет в духовке.
Мистер Макбрайд колебался.
– Вы очень добры, – голодным голосом начал мистер Соломонс. – Ефли ваша фветлофть…
– Нет-нет, Солли, – перебил мистер Макбрайд. – Так нечестно.
– Дорогая, – сказал Питер с вежливым поклоном, – ты прекрасно знаешь, что приглашать к ужину деловых партнеров без предупреждения и невзирая на обстоятельства – это неисправимая привычка всех мужей. Без этой привычки и дом не дом. Поэтому я не стану извиняться.
– Конечно, – отозвалась Гарриет. – Бантер, эти джентльмены ужинают с нами.
– Очень хорошо, миледи. – Он возложил проворные руки на мистера Соломонса и освободил того от пальто. – Позвольте мне.
Мистер Макбрайд без дальнейших споров разделся сам и помог Питеру принести к столу еще два стула, попутно заметив:
– Не знаю, Солли, сколько вы под них ссудили, но они того все равно не стоят.
– Если вас интересует наше мнение, – сказал Питер, – вы можете все забрать завтра, пожалуйста, ни в чем себе не отказывайте. А теперь – все удобно расположились? Мистер Соломонс справа, мистер Макбрайд слева. Бантер, кларет!
Размякнув от леовиля и сигар, мистер Соломонс и мистер Макбрайд по-братски отбыли без четверти десять, предварительно совершив тур по дому для учета своих активов. Питер, сопровождавший их с целью охраны собственного имущества, вернулся, держа в руке маленький соломенный вигвам – такие надевают на винные бутылки при перевозке.
– Для чего это, Питер?
– Для меня, – ответил его светлость. Он принялся методично вынимать соломинки и по одной вставлять их себе в волосы. К тому моменту, как Бантер объявил, что пришел суперинтендант Кирк, у него получилось сносное птичье гнездо.
– Добрый вечер, мистер Кирк, – поздоровалась Гарриет, вложив в слова все доступное ей гостеприимство.
– Добрый вечер, – ответил суперинтендант. – Боюсь, я помешал. – Он взглянул на Питера, который корчил страшные рожи. – Поздновато для визитов.
