– Хорошо, а теперь, когда вы видели то место, где она присоединена к кабелю, я покажу вам, куда она тянется.
И он повернул назад, ведя их напрямик к хижине в чаще леса.
Сержант уже был полон новых подозрений.
– Как вам удалось заметить этот провод, Мейсон?
– Чистая случайность. Я кормил сойку. Она брала орехи у меня прямо с ладони, потом вскочила на ветку дерева, по которой был протянут провод.
– Понятно, – протянул сержант таким тоном, что можно было не сомневаться, что он не поверил ни одному слову Мейсона. – Значит, вы случайно обнаружили провод только потому, что на дерево села какая-то пичуга?
– Совершенно верно.
– А вам было интересно посмотреть, как эта сойка будет переваривать ваши орехи?
– Нет, просто мне хотелось, чтобы она взяла их у меня с ладони, – совершенно спокойно ответил Мейсон.
Сержант обратился к шерифу:
– Я пока еще не знаю, какую игру он ведет, но уж если Перри Мейсон шагает по лесу и подкармливает каких-то соек, значит, он что-то затеял. Он великолепно знал, что тут есть провод, иначе бы ему ни за что его не найти.
Шериф хмуро посмотрел на хижину.
– Отойдите в сторону, – приказал он, – я войду в эту хижину, сержант. Если поднимется стрельба, прикройте меня с тыла.
Спокойно, неторопливо он приблизился к дверям хижины, требовательно постучал кулаком в дверь, потом, поднажав плечом, обрушился на нее всем весом. При третьем ударе доски заскрипели, дверь подалась и повисла на петлях. Шериф вступил в полумрак прихожей. Перри Мейсон следовал за ним по пятам, сержант шел сзади, держа наготове пистолет.
– Все в порядке, – крикнул шериф, – тут никого нет!.. Вам, Мейсон, в другой раз не следует так рисковать.
Мейсон не ответил. Он удивленно разглядывал внутреннее убранство домика. То, что с первого взгляда ему показалось чемоданом, в действительности было радиоусилителем, смонтированным таким образом, что в закрытом виде не отличишь от дорожного чемодана. Тут же лежали наушники, сложное записывающее устройство, карандаш и стопка бумаги. Наполовину не докуренная сигарета валялась на краю стола. Очевидно, о ней забыли, потому что на столе под ней образовалась обгорелая вмятина. На ней, как и на других предметах, осел слой пыли.
– Очевидно, – проговорил шериф, – хозяин не был здесь долгое время. Уходил он отсюда в спешке, даже позабыл про свою сигарету.
– Как вы узнали, что все было так? – требовательным тоном спросил сержант.
Мейсон пожал плечами, повернулся к нему спиной и двинулся к выходу. Но его остановил шериф:
– Минутку, мистер Мейсон.
Тот остановился.
– Вы знали, что от телефонной линии имеется отводка?
– Честное слово, шериф, не имел понятия.
– Каким образом вы обнаружили ее?
– Так, как я сказал.
Казалось, шериф все еще сомневается, а что касается сержанта, то он и не пытался ничего скрывать: презрительное недоверие было написано на его физиономии.
– Известно ли вам, – продолжал шериф, – что Фремонт К. Сейбин участвовал в попытке разоблачить коррупцию и взяточничество в полиции метрополии?
– Великий боже, нет!
Сержант, лицо которого от ярости приобрело кирпично-красный оттенок, рявкнул:
– Я сообщил вам эти сведения вовсе не для того, чтобы вы разглашали их направо и налево, шериф!
Шериф, не отводя глаз от лица Мейсона, сказал:
– Я вовсе не разглашаю их направо и налево, сержант. Возможно, Мейсон, вы слышали: правительство распорядилось начать расследование против нескольких выдающихся политических деятелей?
– Вот об этом я кое-что слышал, – осторожно сказал Мейсон.
– Знаете ли вы, что информация поступала – или должна была поступать – от частного лица?
– До меня доходили такие слухи.
– Вы не догадывались, что этим человеком был Фремонт К. Сейбин?
Мейсон серьезно произнес:
– Шериф, уверяю вас, что я совершенно ни о чем не догадывался.
– Я просто хотел убедиться, Мейсон, – сказал шериф.
– Благодарю, – наклонил голову адвокат.
Он вышел из хижины, оставив своих спутников вдвоем.
Пол Дрейк поджидал Мейсона в вестибюле «Плацца-отеля» в Сан-Молинасе. Взглянув на часы, он сказал:
– Ты запоздал, Перри, но Гиббс нас все-таки ждет.
– Прежде чем мы отправимся, Пол, я хотел бы знать, пытался ли кто-нибудь связаться с Гиббсом насчет попугая?
– Не думаю, а что?
– Ты знаешь точно или просто не думаешь?
– Не думаю, потому что я примерно с час болтался в тех местах, а потом отправился в отель. Я полагал, что ты подъедешь с минуты на минуту.
– Я задержался потому, что мы обнаружили, что к его телефонной линии кто-то подключился.
– К линии Сейбина?
– Да. К телефонному кабелю в охотничьем домике. Возможно, отводкой последнее время не пользовались. Но, с другой стороны, кто-то мог подслушать наш с тобой разговор. Это еще не все. Сейбин финансировал комиссию, которая расследовала дело о подкупе и взяточничестве в высоких сферах.
Дрейк тихонько присвистнул.
– Если дело обстояло таким образом, то у него были сотни врагов, готовых с ним расправиться, даже не моргнув глазом.
– Да, это линия для полиции. Нам с ней не справиться, мы ей не соперники.
– Ты хозяин, тебе и решать. Но все же нам надо съездить к Гиббсу и поговорить с ним. У него имеется замечательное описание человека, купившего попугая.
– В отношении попугая он не сомневается?
– Нет. Ты сам с ним потолкуешь. По его словам, у парня был потрепанный вид. Но если кто-то из высокопоставленных негодяев решил покончить с Сейбином, он не стал бы сам заниматься мокрым делом, а нанял бы какое-нибудь отребье.
– Твой Гиббс узнал бы человека, приобретшего попугая, если бы взглянул на него еще раз?
– Говорит, что да.
– Хорошо. Поехали.
Делла ожидала их в машине, не выключая мотора. Поздоровавшись с Полом, она протянула Мейсону газету:
– Почитайте последние дневные новости… Мне ехать?
– И поскорей.
– Где это, Пол?
– Прямо вдоль этой улицы три квартала, потом направо. Дом находится на боковой улочке, так что машину можно поставить прямо перед ним.
– Ага.
Машина плавно тронулась с места. Мейсон развернул газету.
– Вряд ли я найду для себя что-то новое.
– Каким образом они сумели столь точно определить время убийства, если так долго не находили труп? – поинтересовался Пол.
– Это целый роман, все построено на дедуктивных выводах шерифа, – сказал адвокат. – Я бы сказал, малый с головой. Я тебе все расскажу, когда у нас будет больше времени.
Он просматривал газету, пока Делла не остановила машину у зоомагазина. Пол и Мейсон вышли первыми.
– Мне оставаться здесь, шеф? – спросила Делла.
– Да, так будет разумнее. Останови машину перед пожарным краном и не выключай мотора. Вряд ли мы долго там задержимся. – Он протянул ей газету: – Посмотри последние новости, пока мы занимаемся попугаем. И перестань жевать сухари. Перебьешь себе весь аппетит!
Она рассмеялась.
– Ты мне сам напомнил про эти сухари, когда кормил сойку. Поскольку мы с Полом рассчитываем на шикарный обед в ресторане, ты должен радоваться, что я грызу сухари и не буду требовать всего в двойном размере.
Они вошли в зоомагазин.
Артур Гиббс оказался высоким худощавым человеком с совершенно лысой головой и глазами линялого голубого цвета, какой приобретают рубашки, оставленные слишком долго висеть под жгучими солнечными лучами.
– Привет, – сказал он с довольно приятной улыбкой. – А я уже решил, что вы не придете, и думал закрывать магазин.
– Это Перри Мейсон, – сказал Пол.
Мейсон протянул руку и почувствовал в ладонях нечто костлявое, вялое, лишенное энергии. Гиббс тут же спросил:
– По-видимому, вы интересуетесь этим попугаем?
Мейсон кивнул.
– Все было так, как я вам рассказывал. – Гиббс повернулся к Дрейку.
– Это не имеет значения. Пусть мистер Мейсон все узнает из первых рук. Так что расскажите ему обо всем.
– Ну, мы продали птицу…
– Начните с того, как вы опознали попугая.
– Разумеется, тут я основываюсь всего лишь на предположении. Вы спросили меня, не знаю ли я такого попугая, который ругается, когда хочет есть. Я сам научил его этому фокусу.
– С какой целью?
– Покупатели бывают разные. Некоторым, понимаете ли, кажется забавным, что птица ругается. Обычно они вскоре устают от этой ругани и стараются избавиться от птицы, но поначалу все умиляются.
– Так что, вы специально учите попугаев ругаться?
– Разумеется. Бывает так, что стоит попугаю один раз услышать какое-то словечко или целую фразу, и он запоминает. Но по большей части приходится тренировать каждый звук. Конечно, никому и в голову не приходит их учить неприличным ругательствам. Несколько чертей и дьяволов вполне достаточно. Люди хохочут до колик, когда услышат соленое словцо вместо привычного: «Полли хочет печеньице», и сразу приобретают попугая не торгуясь.
