– Потому что там пахнет деньгами, – отрезала Берта и направилась в свой кабинет, чтобы заняться утренними газетами.
Она была погружена в спортивные новости, когда на ее столе зазвонил телефон. Берта сняла трубку и услышала голос Элси:
– Вы можете уделить несколько минут Кристоферу Милберсу? Он говорит, что знаком с вами.
– Милберс… Милберс? – Берта повторила имя несколько раз и наконец вспомнила. – Да, я знаю его. Что он хочет?
– Он не сказал.
– Пригласи его.
Кристофер Милберс вел себя еще более манерно, чем в комнате Жозефины Делл.
– Надеюсь, что я не оторвал вас от чего-нибудь важного? – сказал он извиняющимся тоном.
– Что вы хотите? – спросила Берта.
– Мисс Делл сказала мне, что вы – детектив. Я был страшно удивлен.
– Да, мы занимаемся частными расследованиями.
– «Детектив» звучит более романтично, чем «следователь», не правда ли?
Берта холодно посмотрела на него:
– Никакой романтики в этом деле нет. Это работа, и у меня ее сверх головы. Что вы хотите?
– Я хотел бы нанять вас. Я не знаю ваших расценок.
– Это зависит от характера услуг и количества денег, которые собирается выручить клиент. – Теперь в ее глазах появился интерес.
– Вы не возражаете, – спросил Милберс, – если я расскажу вам все по порядку?
– Я слушаю.
– Видите ли, мой кузен Харлоу был человеком довольно эксцентричным.
– Догадываюсь.
– Это был индивидуалист по натуре. Он хотел жить по собственным законам: никому не подчиняться и никого не подчинять. Его отношения с родственниками были, скажем, окрашены такими тонами.
– Он был женат? – спросила Берта.
– Его жена умерла десять лет назад.
– Есть дети?
– Нет.
– Вы – единственный родственник?
– Да.
– Расходы на похороны? Кто возьмет их на себя?
– Похороны завтра. Он будет похоронен здесь. Я получил телеграмму о его смерти только в понедельник вечером. Меня не было в городе, и поэтому возникли определенные сложности, чтобы доставить ее мне. Я полагаю, вы можете оценить деликатность решения, которое я принял по поводу похорон?
– Я ничего не понимаю в похоронах, – сказала Берта. – Зачем вы пришли ко мне?
– Да-да, я уже подхожу к этому. Я говорил вам, что мой кузен был эксцентричным человеком.
– Да.
– Среди прочих вещей он, например, никогда не мог решиться хранить деньги в установленных для этого местах.
– Черт побери! – воскликнула Берта с экспрессией. – Это не эксцентричность. В этом есть определенный смысл.
Кристофер Милберс сложил ладони вместе, выгнув пальцы в суставах.
– Эксцентричность или разумность – назовите это как вам угодно, миссис Кул, но мой кузен носил крупные суммы денег у себя в кармане, например. Я знаю это точно. У меня есть письмо от него, где он пишет об этом. Ему казалось, что в любое время может возникнуть потребность в крупных суммах. Более того, в четверг он снял еще пять тысяч долларов со счета. Он собирался в пятницу посетить аукцион редких книг.
– Ну?
– Когда я пришел, чтобы опознать его, мне выдали вещи, бывшие на нем в момент смерти, а также всякие мелочи – часы, визитки и бумажник.
– Что же вы нашли в бумажнике? – спросила Берта с живым блеском в глазах.
– В бумажнике, – начал Кристофер Милберс, – была одна стодолларовая купюра и две бумажки достоинством в один и три доллара – ничего больше.
– О! – воскликнула Берта Кул с изумлением.
– Можете представить себе мое состояние.
– Вы сказали об этом кому-нибудь?
– Прежде чем делать подобного рода заявления, человек должен иметь определенные доказательства.
– Вы хотите, чтобы я раздобыла их?
– Не совсем так. Теперь они у меня есть.
– Что же именно?
– Мисс Делл.
– То есть?
– Она знает, что деньги были при нем.
– Откуда?
– Мисс Делл работала у него секретарем более года, она помнит тот случай, когда он продиктовал ей письмо, в котором говорилось о том, что он собирается снять пять тысяч, чтобы иметь их под рукой. Она припомнила это, когда я ей все рассказал.
– Где находится это письмо? – спросила Берта.
– Я храню его в Вермонте – надеюсь, что оно там. Я крайне редко уничтожаю важную корреспонденцию.
– Письма вашего кузена вы считали важными?
– Откровенно говоря, миссис Кул, да.
– А почему?
– Он был единственным моим родственником, оставшимся в живых. Я был очень привязан к нему. Вы знаете, как это обычно бывает, когда семейный круг сужается до размера двух человек. – Милберс указал на нее пальцем.
– Тем более если один из них имеет состояние, – откликнулась холодно Берта Кул.
Милберс ничего не ответил.
– Когда вы видели его в последний раз? – спросила Берта.
– Около пяти лет назад.
– Не слишком близкую связь поддерживали вы с ним, судя по данным фактам.
– Это его вина. Он любил писать письма, но что касается личного общения – что ж, я полагал, так будет лучше в интересах сохранения наших семейных отношений.
– Звучит в целом замечательно, но если разобраться поглубже – должна уточнить, что вы не были близки.
– При личных встречах, – согласился Милберс, аккуратно подбирая слова, – ощущалась разность взглядов. Эти различия основывались на расхождении по политическим и экономическим вопросам. Ведя переписку, можно избегать опасных тем, если человек обладает чувством такта. Это не так просто сделать в личных беседах.
– Вы могли бы сберечь уйму времени, если бы называли вещи своими именами.
Глаза Милберса загорелись энтузиазмом.
– Ах, миссис Кул, сейчас вы так же ошибаетесь, как привыкли ошибаться многие из нас. Правда совсем не истина. Под правдой мы понимаем широкий класс понятий и используем их для своих целей. Существуют различные типы правды и истины. Проще говоря, истину полагают правдой, а правду – истиной. Однако…
– Ладно, опустим это, – предложила Берта. – Я, кажется, начинаю понимать вашего кузена. Где он жил? Гостиница, клуб или…
– Нет, миссис Кул, ни в одном из этих мест. К сожалению, у него был собственный дом.
– Кто же вел хозяйство?
– Управляющая.
Глаза Берты требовательно сверкнули, ожидая от посетителя дополнительной информации.
– Миссис Нетти Краннинг. Ей, по-моему, за сорок. У нее есть дочь Ева и зять Пауль Ханберри.
– Пауль и Ева живут вместе с ней? – спросила Берта.
– Да, миссис Кул. Пауль, кроме того, работал шофером у моего кузена, когда ему – довольно редко, впрочем, – требовалось куда-нибудь ехать на машине. Миссис Краннинг, Пауль и Ева Ханберри живут в одном доме. Ева, мне кажется, помогает своей матери по хозяйству. У них у всех большие оклады, и, по-моему, подобное хозяйство нерационально и дорогостояще.
– Сколько лет Еве?
– Около двадцати пяти, я полагаю.
– А ее мужу?
– Он старше ее на десять лет.
– Что они говорят по поводу денег, которые должны были бы находиться в бумажнике?
– В том-то и дело, – сказал Милберс, – что я не говорил с ними об этом.
– Почему же?
– Я бы не хотел обидеть их, но думаю, что этот вопрос следует обсудить.
– Вы что, хотите, чтобы я обсуждала его? – с неожиданным вдохновением спросила Берта.
– Так точно, миссис Кул.
– Что ж, это моя стихия.
– В этом отношении я – плохой помощник, – констатировал Милберс.
Берта взглянула на него изучающе и согласилась:
– Да, представляю себе, если еще управляющая относится к определенному типу людей.
– Вы абсолютно точно это отметили, – подтвердил Милберс, сцепляя и расцепляя пальцы рук. – Именно определенного типа.
– В письме говорилось о пяти тысячах долларов, которые он хотел иметь под рукой. А еще другие пять тысяч?
– Еще пять тысяч предназначались для участия в аукционе редких книг. Но он заболел и не смог пойти туда. Однако в банке мне сообщили, что эти деньги он назад не возвращал. Так что, я полагаю, миссис Кул, мой кузен в момент смерти должен был иметь в своем бумажнике десять тысяч долларов.
Берта сложила губы трубочкой и просвистела несколько тактов, затем вдруг спросила:
– Каково ваше состояние?
– Какое отношение это имеет к делу?
– Хочу получить полную картину.
Кристофер Милберс после некоторого колебания, осторожно подбирая слова, начал говорить:
– У меня есть ферма в Вермонте. Я получаю кленовый сахар и сироп, продаю их по почте. На жизнь мне хватает, хотя должен признать, что живу я весьма скромно.
– Ваш кузен покупал что-нибудь у вас?
– Да, ему нравился мой сироп. Изредка я посылал ему образчики новых сладостей – последний раз это случилось буквально за неделю до смерти. Трудно все-таки говорить о нем в прошедшем времени…
– Большая партия товара?
– Нет. Определенно нет. Продавая сладости, никогда не стоит посылать их в избытке – ровно столько, чтобы их можно было бы только попробовать.
– Вы отпускали ему товар в кредит?
– Я записывал его долг в специальный учетный лист и брал за это тридцать процентов надбавки, когда же он расплачивался наличными, я снимал со стоимости товара два процента.
