Катарин задумчиво улыбнулась.
– Да… А сколько это, доктор?
– Думаю, что-то около пяти тысяч в год.
– Я тоже так думала. – Катарин кивнула. – Теперь прочитайте это.
Она протянула ему письмо в длинном голубом конверте. Читая его, доктор все больше и больше удивлялся.
– Невероятно, – бормотал он, – невероятно!… Она была одним из главных пайщиков в Мортаулд. Уже сорок лет назад могла тратить восемь – десять тысяч в год. Но, насколько мне известно, никогда не тратила больше четырех. Она всегда была очень экономной. Я не переставал удивляться тому, что она считает каждый пенни. Однако это принесло свои плоды. Моя дорогая, вы становитесь очень богатой женщиной.
Катарин Грей кивнула.
– Да, – согласилась она равнодушно, как сторонний наблюдатель.
– Ну хорошо. – Доктор уже собрался уходить. – Поздравляю вас. Забудьте об этом дурацком письме. – Он показал на письмо миссис Харфилд.
– На самом деле это не дурацкое письмо, – спокойно возразила мисс Грей. – Я считаю вполне естественным, что она его написала.
– Вы меня удивляете, – произнес доктор.
– Почему?
– Потому что находите естественными некоторые вещи.
Катарин Грей рассмеялась.
Доктор Харрисон во время обеда сообщил жене грандиозную новость. Жена очень обрадовалась.
– Чудная эта миссис Харфилд со своими деньгами. Но я так рада, что она все оставила Катарин Грей. Эта девушка – святая.
– Я иначе представлял себе святых, – возразил доктор. – Катарин Грей слишком человек, чтобы быть святой.
– Она святая, но с чувством юмора, – подмигнула жена. – Мне кажется, ты даже не замечаешь, что она красива.
– Катарин Грей? – Доктор был искренне удивлен. – У нее очень красивые глаза, вот и все.
– Ох уж эти мужчины! – воскликнула жена. – Слепые как кроты. У Катарин есть все, чтобы быть красивой. Что ей нужно, так это хорошая одежда, вот и все!
– Одежда? А что плохого в ее одежде? Она всегда выглядит очень мило.
Миссис Харрисон выразительно взглянула на него.
– Ты бы пригласила ее, Поли, – предложил доктор.
– Именно это я и собираюсь сделать.
– Дорогая, – сказала миссис Харрисон, пожимая Катарин руку, – я так рада, как и все в деревне.
– Как мило, что вы пригласили меня! Я как раз хотела расспросить о Джонни.
– О, Джонни! Ну так вот…
Джонни был младшим сыном миссис Харрисон. Она начала рассказывать длинную историю про аденоиды и тонзиллит Джонни. Катарин сочувственно слушала.
Привычки умирают с трудом. Слушать – вот что было основным ее занятием последние десять лет. «Моя дорогая, не помню, рассказывала ли я тебе о том бале в Портсмуте? Когда меня пригласил лорд Чарлз?»
И Катарин очень ласково и спокойно отвечала: «Может быть, рассказывали, миссис Харфилд, но я все забыла. Не могли бы вы рассказать снова?»
И старая леди начинала свой бесконечный рассказ, дополняя и исправляя уже сказанное, прерываясь, припоминая детали… А Катарин одной половиной сознания слушала, механически вставляя нужные слова, а второй – думала о своем.
Теперь точно так же она слушала миссис Харрисон.
Через полтора часа миссис Харрисон резко оборвала себя.
– Что это я, все о себе да о себе! – воскликнула она. – А ведь я собиралась поговорить о ваших планах.
– Я еще не знаю, что буду делать.
– Дорогая, но вы же, надеюсь, не намерены оставаться здесь?
Катарин улыбнулась тому ужасу, с каким это было произнесено.
– Мне кажется, я бы попутешествовала. Вы ведь знаете, что я нигде не была,
– Koнечно. Должно быть, вам приходилось скучать а последние годы?
– Не знаю, – ответила Катарин.– У меня было много свободы.
Она поймала недоверчивый взгляд своей собеседницы и продолжила:
– Наверное это звучит неубедительно, Конечно, физической свободы у меня не было…
– Разумеется, – согласилась миссис Хзррисон, вспомнив, что у Катарин не было даже выходных.
– Но физическая несвобода дает много свободы духовной, свободы думать. А я предпочитаю духовную свободу.
– Мне это непонятно. – Миссис Харрисон покачала головой.
– О, на моем месте вы бы это поняли. Но я чувствую, что нужны перемены. Я хочу, чтобы что-нибудь случилось. Не со мной, не это я имею в виду. Но я хочу быть в гуще событий, настоящих событий, пусть даже только наблюдателем. Вы же знаете, что в Сент Мэри Мед ничего не случается.
– Действительно, – с сожалением признала миссис Харрисон,
– Вначале я поеду в Лондон. Все равно мне необходимо увидеть адвокатов. Потом, наверно, отправлюсь за границу.
– Чудесно!
– Но, конечно, прежде всего…
– Что?
– Я должна приобрести одежду.
– Именно это я сказала Артуру сегодня утром, – воскликнула миссис Харрисон. – Знаете, Катарин, вы могли бы быть красавицей, если бы захотели.
Мисс Грей тихо засмеялась.
– Не думаю, что из меня можно сделать красавицу, – искренне сказала она. – Но приличная одежда мне и правда нужна. Боюсь, я слишком много говорю о себе.
Миссис Харрисон пристально посмотрела на нее.
– Должно быть, это совершенно необычно для вас, – вежливо заметила она.
Перед отъездом Катарин пошла попрощаться со старой мисс Винер. Мисс Винер была на два года старше миссис Харфилд и гордилась тем, что пережила свою подругу.
– Вы и представить себе не могли, что я переживу Джейн Харфилд, не так ли? – торжествующе сказала она. – Мы ведь учились в одной школе. И вот ее нет, а я живу. Кто бы мог подумать?
– Вы всегда едите черный хлеб на ужин, не так ли? – механически проговорила Катарин.
– Удивительно, что ты помнишь об этом, дорогая. Да, если бы Джейн ела черный хлеб каждый вечер, она была бы жива до сих пор.
Старая леди замолчала, победно качая головой, затем вдруг вспомнила:
– Я слышала, ты получила много денег? Хорошо, дорошо. Береги их. Ты собираешься ехать в Лондон, чтобы развлечься? Не думаю, что ты выйдешь замуж, ты не из таких, моя дорогая. Ты не из тех, кто завлекает мужчин. Сколько тебе лет?
– Тридцать три.
– Ну что ж, – задумчиво проговорила мисс Винер. – Это не так плохо. Ты, конечно, утратила очарование молодости.
– Боюсь, что да, – с готовностью согласилась Катарин.
– Ты – очень милая девушка. – ласково сказала мисс Винер. – Уверена: большинство мужчин ошибаются, выбирая в жены вертушек, а не таких, как ты, Женятся на тех, кто только и знает что выставлять свои ноги, забывая приличия и Божьи заповеди. До свидания, моя дорогая, надеюсь, ты хорошо проведешь время, но жизнь редко соответствует тому, что мы о ней воображаем.
Выслушав такое напутствие, Катарин пошла готовиться к отъезду. Половина деревни пришла на станцию, включая служанку Алису, которая не скрывала слез.
– Таких, как она, больше нет, – сказала Алиса, когда поезд тронулся. – Я помню, когда мой Чарли вернулся с девушкой из Дери, никто не был добрее ко мне, чем мисс Грей, и она всегда понимала, когда видела пыль или мусор, что я не могу делать все сразу. Но для нее я бы могла. Я называю ее настоящей леди, вот как!
Так Катарин покинула Сент Мэри Мед.
Глава 8. И еще одно письмо
– Хорошо, хорошо, – сказала леди Темплин, отложив «Дейли мейл» и устремив взгляд на синюю гладь Средиземного моря.
Ветви золотой мимозы, трепещущие над ее головой, образовали эффектную раму для очаровательной картины: золотоволосая и голубоглазая леди почти в неглиже, Правда, в золотых волосах было нечто искусственное, как и в бело-розовой коже, однако голубые глаза были естественными, и в свои сорок четыре леди Темплин оставалась красивой и очаровательной. Правда, в тот момент она не заботилась о том, как выглядит. Она была погружена в более серьезные материи.
Леди Темплин хорошо знали на Ривьере, известны были и ее приемы на вилле «Маргарита». Она была женщиной с богатым жизненным опытом: первый раз она вышла замуж случайно и не любила вспоминать об этом; ее второй муж был благоразумен и умер с похвальной оперативностью, оставив вдове пуговичную фабрику, приносившую неплохой доход; за ним последовал виконт Темплин, который ввел Розали в те круги, о которых она всегда мечтала. Выходя замуж в четвертый раз, она сохранила титул. На сей раз она вышла замуж просто ради удовольствия: мистеру Чарлзу Эвансу, красивому молодому человеку с прекрасными манерами, любовью к спорту и пристрастием к благам мира сего, было двадцать семь. Своих денег он не имел.
Леди Темплин в общем была довольна своей жизнью, но время от времени у нее возникали финансовые проблемы. Пуговичный фабрикант оставил своей вдове приличное состояние, но, как любила повторять леди Темплин, то одно, то другое (одно – это потери во время войны, другое – экстравагантность лорда Темплина). Жила она в достатке. Но жить просто в достатке – это не соответствовало темпераменту Розали Темплин.
Итак, в это январское утро ее голубые глаза широко раскрылись, когда, пробегая взглядом колонку новостей, она наткнулась на короткое сообщение и произнесла слово «хорошо». Единственным человеком, в тот момент находившимся на балконе, была ее дочь, Ленокс Темплин. Такая дочь, как Ленокс, была сущим наказанием для леди Темплин. Никакого такта, выглядит старше своих лет и отличается слишком мрачным юмором.
