Он шел, глубоко задумавшись. Различные варианты вспыхивали в его голове. Вообще Дерек был умнее, чем могло показаться. Он видел несколько путей, из которых надо было выбрать один, и он знал какой.
Лишь на мгновение ему захотелось не делать этого, но безнадежность положения диктовала безнадежность выбора. Война между Дереком Кеттерингом и Руфусом Ван Алдином могла закончиться только одним исходом…
И Дерек проклинал деньги и их могущество. Он шагал по Сент-Джеймс-стрит, через Пикадилли, в сторону площади. Когда он проходил мимо транспортного агентства Кука, его шаги сами собой замедлились.
Озаренный внезапным решением, он решил зайти туда.
Дерек махнул головой и резко повернул назад, натолкнувшись на пешеходов, шедших в том же направлении, в каком секунду назад шел и он. Офис был пуст, и он сразу же подошел к клерку.
– Я хотел бы поехать в Ниццу на следующей неделе. Это возможно?
– Какого числа, сэр?
– Четырнадцатого. Какой поезд самый удобный?
– Разумеется, Голубой. Вы можете сесть на него в Кале.
Дерек кивнул. Все это он и сам прекрасно знал.
– Четырнадцатого, – бормотал клерк, – это совсем скоро. Голубой поезд почти всегда заполнен.
– Посмотрите, может, что-то осталось, а если нет… – Он замолчал, загадочно усмехнувшись.
Клерк исчез на несколько минут.
– Все хорошо, сэр. Есть три свободных места. Я оформлю вас на одно из них. Ваше имя?
– Паве, – ответил Дерек. Он дал адрес своей квартиры на Джермен-стрит. Клерк кивнул, пожелал Дереку счастливого пути и обратился к следующему клиенту.
– Я бы хотела уехать в Ниццу четырнадцатого. Есть билеты на поезд, называемый Голубым?
Дерек резко оглянулся. Совпадение. Странное совпадение. Он вспомнил то, что сказал Мирель: «Образ леди с серыми глазами. Не хотел бы я встретиться с ней снова». Но он увидел ее снова, и более того, как и он, она собиралась ехать Голубым поездом в Ниццу, и в тот же самый день. Его охватил трепет. Иногда он бывал суеверным. Он сказал, что эта женщина может принести ему несчастье, полушутя. А быть может, это окажется правдой? На пороге он обернулся и посмотрел на нее. Память не подвела его. Это она.
Леди, леди в полном смысле этого слова. Не очень молода, не красавица. Но было нечто – серые глаза, от которых не скроешься. Он понял, что боится этой женщины. В этом чувстве было что-то роковое.
Дерек вернулся к себе домой и позвал слугу.
– Возьми этот чек, Паве, и сходи в агентство на Пикадилли. Там выписан на твое имя билет. Заплати за него и возвращайся назад.
– Хорошо, сэр.
Паве ушел.
Дерек сел за письменный стол и начал перебирать корреспонденцию. Ничего нового. Счета. Счета большие, маленькие, и все требующие оплаты. Тон их пока вежливый. Но Дерек знал, что скоро этот тон изменится, если… если одна новость станет достоянием гласности.
Появился Паве с билетом и с сообщением:
– К вам пришел джентльмен, майор Найтон.
– Найтон?
Дерек выпрямился. Тревога внезапно охватила его.
Тихо, почти неслышно, он сказал:
– Найтон! Удивительно, каким ветром его занесло!
– Могу я его пригласить, сэр?
Дерек кивнул.
– Очень рад вас видеть, – радушно приветствовал Найтона Дерек.
Найтон был напряжен, и проницательный взгляд Дерека тут же уловил это. Секретаря явно тяготило возложенное на него поручение. На приветствие Дерека он ответил почти автоматически.
– Ну, – сказал Дерек, – и что же мой уважаемый тесть хочет от меня? Вы же пришли по его поручению, не так ли?
Найтон даже не улыбнулся.
– Да, – озабоченно сказал он, – я… я бы предпочел, чтобы мистер Ван Алдин выбрал кого-нибудь другого.
Поднятые брови Дерека выразили удивление.
– Что, так плохо, да? Ничего, у меня не слишком тонкая кожа, выкладывайте, Найтон.
Найтон откашлялся.
– Ван Алдин послал меня передать вам его предложение.
– Предложение? Это уже интересно.
– Я могу продолжать?
– Пожалуйста. Не обращайте на меня внимания. Я удивлен. Мне кажется, мой дорогой тесть немного поостыл с сегодняшнего утра. А это так не похоже на сильного человека, которого называют финансовым Наполеоном. Значит, он понял, что его позиции не так прочны, как он думал вначале.
Найтон вежливо выслушал этот спокойный, насмешливый голос, не выказав никаких эмоций. Он подождал, пока Дерек закончит, а затем произнес спокойно:
– Я постараюсь передать его предложение в наиболее приемлемой форме.
– Продолжайте, Найтон смотрел мимо Дерека. Его голос был сух и деловит.
– Все довольно просто. Миссис Кеттеринг, как вы знаете, собирается подавать прошение о разводе. Если все пройдет тихо, вы получите сто тысяч в тот день, когда это будет сделано.
Дерек, собравшийся закурить, застыл как вкопанный.
– Сто тысяч! – повторил он быстро. – Долларов?
– Фунтов.
Две минуты стояла мертвая тишина. Кеттеринг обдумывал. Сто тысяч фунтов. Это означает, что Мирель сможет продолжить свою беззаботную жизнь.
Это означает, что Ван Алдин кое-что знает. Ван Алдин просто так не раскошеливается. Дерек подошел к камину.
– А если я откажусь? – спросил он с холодной, насмешливой любезностью.
– Уверяю вас, – Найтон сделал выразительный жест, – мне очень не хотелось выполнять это поручение.
– Ладно, не огорчайтесь, это не ваша вина. Так что вы ответите на мой вопрос?
– Если вы отвергнете это предложение, – ответил Найтон, – мистер Ван Алдин просил передать вам следующее: он разорит вас. Это все.
Кеттеринг поднял брови, но внешне сохранил невозмутимость.
– Что ж, не сомневаюсь, что он может сделать это. Не мне тягаться с американцем, который сидит на миллионах. Сто тысяч! Если человек способен принять взятку, то тут нечего и думать. А если я скажу, что соглашусь за две сотни тысяч, что тогда?
– Я должен передать, ваш ответ мистеру Ван Алдину, – ответил Найтон равнодушно. – Так это и есть ваш ответ?
– Нет! – сказал Дерек. – Это, конечно, забавно, но нет. Можете отправляться к моему тестю и передать ему, чтобы он сам и все его богатства катились к дьяволу. Ясно?
– Абсолютно. – Найтон встал. – Я, я… позволю себе признаться: я рад, что вы, мистер Кеттеринг, ответили именно так.
Дерек промолчал. Когда Найтон вышел из комнаты, он некоторое время стоял в задумчивости. Странная улыбка тронула его губы.
– Вот значит как, – прошептал он.
Глава 10. В Голубом поезде
– Дад!
Миссис Кеттеринг стремительно кинулась к отцу.
Нервы ее нынешним утром шалили. Одетая в изысканное длинное норковое манто и маленькую красную шляпку, она шла по многолюдной платформе вокзала «Виктория», погруженная в себя, когда перед ней внезапно появился отец.
– Что с тобой, Руфь, что за прыть?
– Я не ожидала тебя увидеть. Ты простился со мной прошлой ночью: ведь сегодня утром у тебя совещание!
– Так и есть, но ты дороже всех совещаний. Я пришел еще раз взглянуть на тебя перед долгой разлукой.
– Это очень мило с твоей стороны, дад. Я бы хотела, чтобы ты тоже поехал со мной,
– А если я соглашусь?
Это было сказано в шутку. Но он удивился, увидев, как краска прихлынула к щекам дочери. На мгновение ему почти показалось, что ее взгляд стал испуганным.
Она засмеялась неуверенно и истерично.
– Я было и впрямь подумала, что ты решил ехать.
– Ты была бы довольна?
– Конечно, – ответила она искренне.
– Хорошо, – заметил Ван Алдин, – это хорошо.
– На самом деле мы расстаемся ненадолго, дад, – продолжала Руфь, – ты же приедешь через месяц?
– Ax! Иногда я мечтаю, чтобы один из парней с Харлей-стрит(14) сказал, что мне нужны свежий воздух и солнце и чтобы я немедленно ехал отдыхать.
– Не будь таким лентяем! – воскликнула Руфь. – Через месяц там будет еще лучше, чем сейчас. Ты получишь все, что тебе угодно.
– Да, знаю, – вздохнул Ван Алдин, – а сейчас лучше пойдем и найдем твое место.
Руфь Кеттеринг внимательно осмотрела поезд. У двери одного из пульмановских вагонов стояла женщина, одетая во все черное, – служанка Руфи. Она посторонилась, давая своей хозяйке пройти.
– Я положила ваш саквояж под сидение, мадам, на случай, если вам понадобится одежда. Взять пледы или они вам нужны?
– Нет, нет, не нужны, бери и иди на свое место, Мейсон.
Ван Алдин вместе с дочерью вошел в пульмановский вагон. Она нашла свое место, и Ван Алдин выложил на столик кипу газет и журналов. Противоположное сидение было уже занято, и американец бросил внимательный взгляд на пассажира. Им оказалась женщина с удивительными серыми глазами и в элегантном дорожном костюме. Ван Алдин еще немного поговорил с Руфью, так, как обычно разговаривают в присутствии постороннего человека.
Наконец раздался звонок, и миллионер посмотрел на часы.
– Мне пора уходить, дорогая. До свидания. Не тревожься. Я все улажу.
– О, папа!
Он резко обернулся к дочери. В ее голосе было что-то совершенно ей несвойственное, что заставило Ван Алдина заволноваться. Это что-то было похоже на отчаяние. Она сделала инстинктивное движение в его сторону, но тут же взяла себя в руки.
