Утром все завтракали по отдельности — Вулф у себя, Хаккет в столовой, а я на кухне с Фрицем. Потом я провёл час с Вулфом в оранжерее, занимаясь делами, которые обычно выполнял в кабинете, и обсуждая текущие вопросы. Вулф поинтересовался, что я решил по поводу шофёра из уголовной полиции, которого он предложил нанять для Хаккета.
Я рассудительно ответил:
— Я как нельзя более тщательно обдумал ваши слова со всех позиций. Безусловно, Кремера не затруднит предоставить в наше распоряжение человека, который даст мне сто очков вперёд по части храбрости, ума, честности, реакции и особенно — нравственности. Но вот беда: где ему раздобыть такого же красавца, как я? Нигде в мире такого больше не сыщешь. Так что придётся мне взяться за дело самому.
— Я не хотел тебя обидеть, — произнёс Вулф, пристально глядя на меня. — Я намеревался…
— Да ладно. Вы просто перенапряглись. Жизнь мистера Хаккета в опасности, а вас это нервирует.
Мы обсудили разные мелочи. Джейн Гир домогалась встречи. Теперь я, конечно, понял, отчего в среду вечером Вулф отказался увидеться с ней. Когда он послал меня за ней, ему пришла в голову мысль нанять двойника, а потому он не мог допустить, чтобы Джейн увидела настоящего Ниро Вулфа — после этого она вряд ли обманулась бы настолько, чтобы попытаться прикончить подставного Ниро Вулфа. Это указывало на то, что шеф взялся за Джейн Гир всерьёз, но я не стал утруждаться и не сказал, что, по моему мнению, кого-кого, а её можно смело вычеркнуть из числа подозреваемых, поскольку Вулф только бы хрюкнул в ответ. Несколько раз она звонила, настаивая на встрече с Вулфом, а в пятницу утром даже пришла и минут пять препиралась с Фрицем через трёхдюймовую щель — ровно на столько позволяла приоткрыть дверь накинутая цепочка. Вулф явно что-то задумал. Я получил от него указание позвонить ей и пригласить к нам на шесть часов вечера, а когда она явится, отвести её к Хаккету. Вулф пообещал, что лично поднатаскает Хаккета для предстоящей встречи.
Я состроил недоверчивую физиономию, а Вулф заявил:
— Ей представится отличная возможность убить мистера Хаккета.
Я фыркнул:
— В то время как я буду рядом, чтобы сказать ей, когда можно прекратить огонь.
— Я согласен, что это маловероятно. Зато она убедится, что мистер Хаккет — это я.
— Что всё же не укоротит его жизнь и не продлит вашу.
— Наверное. Но я смогу её видеть и слышать. Я буду наблюдать через отверстие в стене.
Вот, значит, что он задумал. Вулф расположится в нише, которая находится в коридоре, ведущем из прихожей в кухню, и будет подглядывать в кабинет через квадратное окошечко в стене. Окошечко со стороны кабинета было замаскировано картиной с изображением водопада, прозрачного, если смотреть через него в кабинет. Вулф только и ждал предлога, чтобы прибегнуть к этому способу, ведь окошечко уже не раз служило нам верой и правдой.
— Это другое дело, — сказал я. — Когда вы её услышите и увидите, то сразу поймёте, что у неё даже не золотое, а платиновое сердце.
Майор Дженсен позвонил лишь один раз, и ему сказали, что Вулф занят; похоже, он был не столь настойчив, как Джейн. Кремеру он сказал, что приходил к Вулфу в среду, потому что во вторник отец показал ему полученную по почте угрозу, добавив, что собирается проконсультироваться у Вулфа; вот он и собрался прибегнуть к помощи знаменитого сыщика, чтобы убийца был пойман и получил по заслугам. Я предложил Вулфу переговорить с майором Дженсеном самому, а не подставлять ему Хаккета, но Вулф отказался, что лишний раз подтвердило, в каком состоянии он пребывает. В любом другом случае от меня никаких предложений и не потребовалось бы, ибо майор, безусловно, был готов раскошелиться на круглую сумму.
Когда я спустился в кабинет, Хаккет сидел в кресле Вулфа и, шумно чавкая и обильно осыпая стол крошками, грыз печенье. Поскольку доброго утра я пожелал ему ещё раньше, то, не тратя времени на разговоры, попросту перестал его замечать. Набрав номер на телефоне у себя на столе, я позвонил Джейн Гир в контору.
— Арчи, — назвался я, когда Джейн сняла трубку.
— Какой Арчи? — фыркнула она в ответ.
— Да бросьте вы. Мы же не натравили на вас полицию, верно? Давайте немного посудачим.
— Я сейчас повешу трубку.
— Я тоже. Только сперва уделите мне одну секундочку. Вас хочет видеть Ниро Вулф.
— Что вы говорите? Ха-ха. А что случилось — рак на горе свистнул?
— Честное индейское, он исправился. Я показал ему ваш локон. Дал понюхать. И вдобавок предъявил фотографию Эльзы Максвелл, сказав, что это вы и есть. На этот раз он уже не допустит, чтобы я вас домогался.
— И я не допущу.
— Вот и отлично. Тогда приходите сюда к шести часам, он вас примет. Устраивает? Сегодня, в шесть вечера.
Она ответила, что устраивает. Я сделал ещё пару звонков и приступил к привычным обязанностям, но вскоре заметил, что всё крепче и крепче стискиваю челюсти из-за раздражающего чавканья. Наконец моё терпение лопнуло, и я обратился к рассевшемуся в кресле Хаккету:
— Что это у вас за печенье?
— Имбирные крекеры.
Очевидно, сиплое карканье всегда заменяло ему нормальный голос.
— Я и не знал, что у нас такое есть.
— Его у вас и нет. Я спрашивал Фрица, но он, кажется, понятия не имеет об имбирных крекерах. Я сам сходил на Девятую авеню и купил их.
— Когда? Сегодня утром?
— Да, совсем недавно.
Я повернулся к телефону, позвонил в оранжерею, подозвал Вулфа и сказал ему:
— Мистер Хаккет сидит в вашем кресле и уписывает имбирные крекеры. Совсем недавно он прогулялся на Девятую авеню, где и купил их. Если он так свободно шастает домой и из дома, то что мы поимеем за свою сотню «зелёных»?
Вулф ответил, как и ожидалось. Я повесил трубку, повернулся к Хаккету и передал приказ. Он не должен покидать дом, за исключением тех случаев, когда получает соответствующие указания от Вулфа или от меня. На Хаккета это, казалось, не произвело особого впечатления, но он добродушно кивнул:
— Ладно, раз так, пусть будет по-вашему. Но у всякой сделки есть две стороны. Мне должны платить каждый день и вперёд, а я сегодня ещё ничего не получил. Сто «зелёных» чистоганом.
Вулф уже просветил меня на сей счёт, так что спорить я не стал и раскошелился. Я извлёк из бумажника пять двадцатидолларовых бумажек.
— Должен заметить, — прокомментировал Хаккет, аккуратно складывая банкноты и засовывая их в кармашек на поясе, — что это весьма щедрая плата за ничтожные усилия. Я понимаю, что мне удалось сорвать хороший куш. — Он наклонился ко мне и добавил: — Хотя скажу вам по секрету, Арчи, я не думаю, что случится что-то серьёзное. Я по натуре сангвиник.
— Я тоже, — ответил я, затем выдвинул один из ящиков стола, средний справа — я держу в нём оружие, — вынул наплечную кобуру и нацепил её, после чего достал свой револьвер — два других принадлежали Вулфу. В револьвере оказалось всего три патрона, и я полез в коробочку с патронами, поспешив заполнить пустовавшие в барабане гнёзда.
Засунув револьвер в кобуру, я как бы невзначай взглянул на Хаккета и увидел, что он переменился в лице. Губы были крепко сжаты, глаза казались испуганными, и смотрел он настороженно и сосредоточенно.
— Прежде мне не приходилось играть в такие игры, — произнёс он слегка дрогнувшим голосом. — С этим мистером Вулфом шутки плохи, а вы — его человек. Я пошёл на это место, сознавая, что меня могут перепутать с мистером Вулфом и убить, но ведь я должен поверить ему на слово, что дело именно в этом и от меня ничего не утаили. Если же всё ещё сложнее и вы сами собираетесь меня убить, то я хочу решительно заявить, что это несправедливо.
Я сочувственно ухмыльнулся, думая, как исправить свою ошибку — не стоило мне, конечно, надевать при нём своё боевое снаряжение. При виде револьвера, настоящего револьвера и настоящих патронов бедняга перепугался до смерти. А вдруг он теперь сбежит от нас и нам придётся снова давать объявление в газету и искать ему замену — о господи, а я только что вручил ему сто долларов!
— Послушайте, — искренне заговорил я, — вы же пару минут назад сами выразили уверенность в том, что ничего серьёзного не случится. Возможно, вы правы. Я склонен с вами согласиться. Но в том случае, если кто-то и в самом деле что-то замышляет, я должен быть во всеоружии, — тут я дотронулся рукой до кобуры, где лежал револьвер, — по двум причинам: во-первых, чтобы вам не причинили вреда, а во-вторых, чтобы пристрелить того, кому вздумается на вас покуситься.
Хаккета мои слова, похоже, удовлетворили, потому что взгляд его стал менее напряжённым, но снова за имбирным печеньем толстяк не потянулся. Хотя бы этого я добился. Я объяснил ему будничным тоном, который, как я подумал, должен был его успокоить, что в одиннадцать тридцать он должен подняться в комнату Вулфа и получить указания насчёт дальнейших действий, включая нашу очередную дневную вылазку.
