рапорт. Ее переводят. Ты не видел новости?
— Как-то не до того было, если честно. Когда? Куда?
— На этой неделе. В тюрьму, естественно. Ну, сначала в изолятор, там она посидит в ожидании суда. Я пыталась убедить прокурора оставить ее под присмотром в клинике, но, как понимаешь, оснований нет. Так что ее переводят. Потом суд. Потом — сам знаешь.
Она пожала плечами.
— Мне все равно. Я ошиблась, Марк. Я никогда не совершала таких чудовищных профессиональных ошибок. Я увидела в ней будущие статьи и конференции. Увидела перспективы для клиники и для себя. Я решила, что сорвала банк. И эти надежды, эти амбиции меня ослепили. Я профнепригодна?
Карлин отставил в сторону чашку с чаем и наклонился к ней через стол.
— Ты сильнейший специалист из всех, кого я когда-либо знал, Рея, но ты человек. Людям свойственно ошибаться, даже если тебе кажется, что ты приблизилась к Богу. Ты взломала этого парня в два счета. Сделала то, чего не смог я. И я даже не понял, как ты это сделала.
Она улыбнулась сквозь навернувшиеся на глаза слезы.
— Ну, есть парочка секретов.
— Ты просто мешок с секретами.
— Не такой уж и мешок.
Карлин рассмеялся. Впервые за несколько дней легко и искренне.
— Спасибо за помощь.
— Когда ты уже поймешь… Если ты хочешь, чтобы я пришла, тебе достаточно просто позвать.
Глава тринадцатая
НАСТОЯЩЕЕ. ТЕОДОРА
Пришлось поругаться с врачами, чтобы ее отпустили домой хотя бы во вторник. Дождавшись Джо, Теодора выбралась из больницы через черный ход, спряталась в тонированный автомобиль и наконец почувствовала себя в безопасности. Вымуштрованный охранник сел на пассажирское сиденье рядом с коллегой, который вел машину. Никто ей в глаза не смотрел, и мисс Рихтер свободно выдохнула.
Она проспала почти три дня. Ее накачали лекарствами, запретили посещения (и слава богу). По сути госпитализация принесла неожиданный отдых, от которого нельзя было отказаться. И сейчас впервые с субботы она осталась наедине со своими мыслями, не одурманенная сном.
Сознание оставалось мутным, а тело слабым. При мысли о том, что все узнают, какую вторую жизнь себе придумала знаменитая бизнесвумен, хотелось броситься под колеса встречного автомобиля. Больше всего она боялась разговора с отцом. Она предчувствовала неодобрение, да что там — осуждение, и совершенно не хотела снова переживать это унижение.
Ну, пела. И что? Почему нельзя совмещать бизнес и творчество? Вокал спасал ее от нервного срыва на протяжении многих лет. Да, она придумала себе этот проект. Да, она пряталась в нем. Испытывала удовольствие, скрывая его ото всех, даже от самых близких.
Почему-то беспокоило ее именно это — раскрытие инкогнито. О том, что могло бы произойти, не явись Грин в ее гримерку, думать не получалось. Мысли сразу уносились прочь, перед глазами вставали отец, брат, партнеры по бизнесу. Кто угодно и что угодно, лишь бы не допускать мысли о причастности Кевина к зверствам, потрясшим город.
Машина остановилась. Джо открыл дверцу. Тео поправила темные очки, шарф на голове и скользнула за ним в приоткрытую дверь. Не парадный вход — изнанка. Знакомый лифт. Тишина и запах хвои. Охранник вышел из лифта первым, убедился, что на этаже никого нет, проводил мисс Рихтер до квартиры.
— Спасибо. — Она кивнула.
Джо покачал головой, забрал у нее ключи, открыл дверь и проверил квартиру. После этого позволил ей пройти.
— Я буду рядом, мисс Рихтер, — пообещал он.
Тео проводила его задумчивым невидящим взглядом. Когда дверь захлопнулась, хрупкие плечи женщины вздрогнули. Она выронила сумку, стянула с головы шарф и, закрыв лицо руками, опустилась на мягкий пуфик. Слез не было.
Было другое.
Удушающее отвратительное одиночество навалилось с чудовищной силой. В телефонной книге не было ни одного контакта, который хотелось бы набрать. У нее не оказалось подруг, не осталось близких. И помимо охраны единственный человек, рядом с которым она вдруг почувствовала себя уверенно, — совершенно чужой ей мужчина, который общался с ней только по долгу службы. Их последний разговор выбил Тео из колеи. Но думать об этом было больно.
Она почти не удивилась, когда два часа спустя после возвращения домой ей позвонил Джо и сообщил, что детектив Грин хочет с ней поговорить. Теодора велела пропустить, с трудом дошла до кухни, поставила чайник и замерла, ожидая звонка в дверь. В ней боролись страх и странный трепет. Эта квартира всегда принадлежала только ей. Лишь Самуэль мог войти сюда и даже остаться здесь. Грин — единственный посторонний, с кем она встретится в своем маленьком, закрытом ото всех мирке.
Когда в дверь позвонили, она вздрогнула. Обхватила себя руками и отправилась открывать. Детектив выглядел усталым. Он вскинул на нее замутненный какими-то мыслями взгляд и несмело улыбнулся.
— Мисс Рихтер. Извините, что я врываюсь к вам вот так, но в больнице сказали, что вы уехали домой. А мы не договорили.
— Проходите. Я думала, вы приедете в воскресенье. Или в понедельник.
— Ждали?
Она сбилась с шага и оглянулась на него через плечо. Грин закрыл дверь и теперь замер в нескольких шагах. Он не улыбался, но взгляд смягчился. Он странно смотрелся в ее просторном светлом коридоре. Даже этого простора Грину было будто бы мало, а свет… черная рубашка его просто поглощала.
Тео передернула плечами, дошла до кухни и жестом предложила гостю сесть. Детектив послушно опустился на стул и положил руки на стол, сплетя пальцы.
— Спала, — наконец ответила она и занялась чаем.
— Черный.
— С бергамотом?
— Да, наверное, с бергамотом.
— Чем обязана? Хотите продолжить допрос?
— Хочу продолжить беседу.
Он благодарно кивнул, когда Тео
