Калли приподнял более легкую Чарли Браун, проскользнул под ней, чтобы женщины оказались рядом. Почувствовал резкий прилив желания.
— Вперед, — скомандовал он. — Вам это понравится. Вы знаете, что понравится.
Он сунул руку между ног Чарли, оставил ее там. Одновременно наклонился к Кристин и поцеловал ее в губы. А потом подтолкнул Чарли к Кристин.
Им потребовалось какое-то время, чтобы начать. Они словно не знали, как это делается. Такое случалось всегда. Калли отодвинулся от них, устроившись в изножье кровати. И с наслаждением наблюдал, как две женщины занимаются любовью. При всем его циничном отношении и к женщинам, и к любви он полагал, что ничего более прекрасного увидеть ему не дано. Роскошные тела, прекрасные лица и страсть, которую с ним они никогда не проявляли. Таким зрелищем он мог бы любоваться до скончания века.
Калли слез с кровати, удобно устроился в большом кресле. Женщины все более входили в раж. Их тела переплелись, губы прижались к «дырочкам» друг друга, наконец обе выгнулись в сладострастном оргазме и в изнеможении застыли.
Калли вернулся в кровать, лег между ними, нежно поцеловал каждую.
— Ничего не делайте. Давайте немного поспим.
* * *
Он задремал, а когда проснулся, обе женщины, уже одевшись, щебетали в гостиной.
Он достал из бумажника пять сотенных, пять «пчелок», и протянул Чарли Браун.
Она поцеловала его и отбыла, оставив наедине с Кристин.
Калли сел на диван, обнял Кристин за плечи, нежно поцеловал.
— Я разорвал твои расписки. О них можешь не волноваться, и я прикажу в кассе выдать тебе фишек на пятьсот долларов, чтобы ты могла немного поиграть.
Кристин рассмеялась.
— Калли, я не могу в это поверить. Ты просто меня озолотил.
— Ерунда. Два года ты вела себя паинькой. Я хочу снять тебя с крючка.
Кристин прижалась к нему, а потом спросила:
— Калли, а почему ты называешь это «покувыркаться»? Я имею в виду — когда я занимаюсь этим с женщиной?
Калли рассмеялся.
— А разве вы не кувыркаетесь? Мне кажется, это слово достаточно точно отражает ваши телодвижения.
— Ты не презираешь меня за это, не так ли?
— Наоборот. Для меня это самое прекрасное зрелище на свете.
Кристин ушла, но Калли не смог заснуть. Спустился в казино. Увидел Кристин за столиком для блэкджека. Перед ней высилась горка стодолларовых фишек.
Она помахала ему рукой. Ослепительно улыбнулась.
— Калли, у меня счастливый вечер. Я выиграла двенадцать штук. — Она взяла пирамидку фишек, вложила в руку Калли. — Я хочу, чтобы ты их взял.
Калли сосчитал фишки. Десять. Тысяча долларов. Рассмеялся.
— Хорошо. Я придержу их у себя. Когда-нибудь тебе понадобятся деньги на игру.
В кабинете он бросил фишки в ящик стола. Вновь подумал о том, чтобы позвонить Мерлину, но решил, что не стоит.
Оглядел кабинет. Вроде бы никаких дел, но его не покидало ощущение, будто он что-то забыл. Словно просчитывал «башмак» и упустил какие-то важные карты. Но поезд уже ушел. Через несколько часов он будет в Лос-Анджелесе, где его ждал рейс в Токио.
* * *
В аэропорту Калли взял такси, которое и доставило его в офис Фуммиро. Как обычно, многие пешеходы закрывали лица хирургическими масками, защищая легкие от сильно загрязненного воздуха. Даже строительные рабочие в ярко-красных комбинезонах и белых касках носили маски. По какой-то причине маски эти наводили Калли на неприятные мысли. Но причину он знал: вся эта поездка была ему не по душе. Фуммиро встретил его крепким рукопожатием и широкой улыбкой.
— Очень рад вас видеть, мистер Кросс. Мы позаботимся о том, чтобы вы хорошо провели время в нашей стране. Только скажите моему помощнику, что вам нужно.
В кабинете Фуммиро они могли говорить свободно.
— Чемодан я оставил в номере отеля, и мне хотелось бы знать, когда я смогу привезти его сюда.
— В понедельник, — ответил Фуммиро. — На уик-энд ничего сделать нельзя. Но завтра вечером я устраиваю прием у себя дома и надеюсь, что вы будете моим гостем.
— Премного вам благодарен, но я хотел бы отдохнуть. Я неважно себя чувствую, а путешествие было долгим.
— Да, я понимаю, — покивал Фуммиро. — У меня есть идея. В Йогаваре есть отличная сельская гостиница. Ехать туда час. Я пришлю за вами свой лимузин. Это одно из самых прекрасных мест в Японии. Там тихо и Покойно. Девушки сделают вам массаж, и я позабочусь о том, чтобы вас встретили там и другие девушки. Еда превосходная. Разумеется, японская. Многие известные в Японии люди приезжают туда на уик-энд со своими любовницами. Лишних глаз там нет. Вы отлично отдохнете, а в понедельник приедете ко мне другим человеком. Деньги уже будут вас ждать.
Калли обдумал его слова. Пока нет денег, ему ничего не грозит, а идея расслабиться в сельской гостинице ему приглянулась.
— Буду вам очень признателен. Когда вы пришлете за мной лимузин?
— В пятницу вечером всюду жуткие пробки, — ответил Фуммиро. — Поезжайте завтра утром. Сегодня выспитесь в отеле, потом проведете два дня на природе, а в понедельник встретимся здесь.
Выказывая гостю особое уважение, Фуммиро проводил Калли до лифта.
* * *
Дорога до Йогавары заняла больше часа. Но, добравшись туда, Калли похвалил себя за то, что согласился на эту поездку. Здание гостиницы, построенное в японском стиле, отлично вписывалось в окружающий ландшафт.
Понравились Калли и отведенные ему комнаты. Слуги появлялись и исчезали, словно призраки. Других гостей он не заметил.
В одной из комнат стояла огромная ванна из красного дерева. Тут же имелся полный набор бритв, кремов для бритья, лосьонов и женской косметики. На все случаи жизни.
Две юные девушки наполнили ванну водой и обмыли его тело, прежде чем опустить в горячую ароматную воду. В ванне он мог чуть ли не плавать. И не доставал до дна. Он чувствовал, как снимается напряжение, как усталость уходит из тела. Наконец девушки помогли ему вылезти из ванны и отвели в другую комнату. Уложили на мат и начали массировать каждый палец, каждую мышцу. Такой качественный массаж ему еще никогда не делали.
Под голову Калли подложили футабу — маленькую жесткую квадратную подушку. И он тут же уснул. Проснулся чуть ли не на закате солнца и отправился в прогулку по окрестностям.
Гостиница стояла на холме, с которого открывался вид на зеленую долину. За долиной голубела бескрайняя гладь океана. Он обошел пруд с водяными лилиями, тропинка петляла между клумб с яркими экзотическими цветами. Цветы радовали глаз, свежий воздух пьянил. От недавней тревоги не осталось и следа. Конечно же, все будет хорошо. Он получит деньги у Фуммиро, привезет их в Гонконг, положит на счет в банке, Сантадио простит его, и он сможет вернуться в Вегас. Все образуется. Он станет президентом отеля «Ксанаду» и будет заботиться о Гронвелте, как сын — о престарелом отце.
Он вдруг пожалел о том, что не сможет до конца своих дней остаться в этом прекрасном месте, чтобы в полной мере насладиться тишиной и покоем. Ему вдруг почудилось, что он перенесся на пять столетий в прошлое. Калли никогда не хотелось быть самураем, но теперь он где-то им завидовал.
Начали сгущаться сумерки, по поверхности пруда забарабанили крошечные капельки дождя. Калли вернулся в свои апартаменты.
Нравился ему японский стиль жизни. Никакой мебели. Одни маты. Раздвижные двери-стены, при необходимости отгораживающие спальню. Все логично, все рационально.
Издалека донесся перезвон серебряных колокольцев. Через несколько минут двери раскрылись, и в комнату вошли две молодые девушки с огромным овальным блюдом длиной не меньше пяти футов. Блюдо вполне могло послужить столом. На нем разнообразные кушанья из рыбы, устрицы, крабы. Такого количества еды вполне хватило бы на пять человек.
Девушки поставили блюдо на низкий столик, устроили Калли на подушках. Сели по обе стороны и принялись кормить его.
Еще одна девушка принесла поднос с саке и стаканами. Она наливала водку и подносила стакан к губам Калли, чтобы он мог выпить.
Калли млел от восторга. После обеда он постоял у окна, любуясь долиной и океаном. Он слышал, как за его спиной девушки наводят порядок. По легкому шуршанию раздвижных дверей понял, что вновь остался один.
Мысли его перенеслись в недалекое будущее. В понедельник утром он получит деньги от Фуммиро, полетит на самолете в Гонконг, там доберется до банка. Попытался предугадать, какая ему может грозить опасность. Подумал о Гронвелте. Гронвелт мог предать его, или Сантадио, или даже Фуммиро. Почему предал его судья Бранки? Мог Гронвелт все это подстроить? И тут ему вспомнился один обед с Фуммиро и Гронвелтом. Чем-то им мешало его присутствие. Может, за этим что-то стояло? Не просчитанная им карта в «башмаке»? Но Гронвелт — больной старик, а длинная рука Сантадио не дотянется до Дальнего Востока. И Фуммиро — давний друг.
