Гуров взглянул на Крячко, тот все понял, быстро выскочил в соседнюю комнату и вернулся с бутылкой минералки. Лидия Андреевна выпила не меньше половины бутылки, после чего сказала:
– Ну, все, теперь идем.
– А вы сможете идти? – участливо спросил Стас. – А то, если вам тяжело, я могу вас понести.
– Нет, спасибо, я сама, – заявила она. Но когда попыталась встать, тут же пошатнулась. Так что ей все же пришлось опереться на руку Крячко.
Они вышли в первую комнату, где сержант Лазарев как раз заканчивал перевязывать Муравьева. Теперь повязка была наложена как надо.
– Здесь, конечно, надо произвести обыск, – произнес Гуров, оглядывая помещение, – но сделать это придется позже. Сейчас необходимо как можно быстрее доставить Лидию Андреевну и Сергея в больницу. Так что пока ограничимся тем, что опечатаем тут все. – И, повернувшись к Власову, спросил: – Где ключи от дома?
Тот спокойно, даже дерзко взглянул на него и ответил:
– В кармане куртки. В правом.
Гуров достал ключи от домика, и все вышли на крыльцо. Крячко кивнул на «Ленд Крузер», все так же стоявший посреди поляны, и сказал:
– А ведь нам надо будет этот гроб в порядок привести. У «Весты» все четыре колеса прострелены, а у этой махины – только два. Если быстро поставить запаску, на другое колесо наложить заплатку и подкачать – можно будет ехать.
– Давай, займитесь с сержантом этим делом, – ответил Гуров. – А я в таком случае проведу небольшой обыск в этом помещении.
Оставив Власова под присмотром сержанта Муравьева, он вернулся в домик. Осмотрел первую комнату, потом вторую и третью – обе служили спальнями. В дальней спальне он обнаружил в полу расшатанную доску. Вынул ее, и под ней обнаружился тайник. В нем лежали пистолет с запасом патронов, пачка долларов и документы на имя неких супругов Приходько. Как видно, все это должно было пригодиться сообщникам, если бы пришлось срочно скрываться.
Пока он проводил обыск, Крячко и Лазарев подготовили машины. Крячко сел за руль своего «Опеля», туда же усадили раненого Муравьева. Сержант Лазарев сел за руль «Ленд Крузера», рядом с ним устроилась Маслакова, а Гуров и Денис Власов заняли заднее сиденье. Когда думали, как рассаживаться, Лидия Андреевна дважды успела заявить, что ей все равно, где ехать, но только не в одной машине с Еленой Полубояриновой. И кавалькада двинулась в обратный путь.
Глава 27
В первую очередь они заехали в больницу – Гуров опасался за здоровье сержанта Муравьева. Там же, в больнице, он думал оставить и Лидию Маслакову. Однако она решительно этому воспротивилась:
– Ни в какую больницу я ложиться не собираюсь! Отвезите меня домой! Я хочу принять горячую ванну, смыть с себя всю эту грязь и переодеться. Потом займусь этими двумя фингалами, – указала она на лиловые синяки на своем лице, – может, удастся их как-то замаскировать. А если нет, надену черные очки и пойду на работу. Один Толстов без меня точно не справится.
– Неужели вы так любите свою работу? – удивился Гуров. – Мне кажется, банк мог бы без вас день-другой обойтись…
– Банк? – пожала плечами Маслакова. – Вы не понимаете главного. Этот банк основал Петр, он – его детище. И когда я нахожусь на работе, я словно разговариваю с Петром, веду с ним мысленный диалог. Наверное, все дело в этом.
– Хорошо, не буду настаивать, отвезем вас домой, – согласно кивнул Гуров.
И они поехали к дому, где жила руководительница кредитного отдела. Лев вышел вместе с ней из машины, довел ее до дверей подъезда и, прежде чем попрощаться, спросил:
– Сейчас, когда никто из преступников нас не слышит, скажите: кто в этой паре все-таки главный? Кто все задумывал, кто отдавал приказания?
– Я ведь вам уже говорила, – с некоторой досадой ответила Маслакова, – главная – она. Она вертит им как хочет. В ней, в Елене, весь корень зла.
– Хорошо, я вас понял. Еще раз простите меня за все, что вы пережили по моей вине, – сказал Гуров и, распрощавшись с Маслаковой, сел в машину. – А теперь давай в Управление, – обратился он к Лазареву. – Надо нам побеседовать с нашими любителями отдыха на природе.
Власов тут же откликнулся с заднего сиденья:
– Если вы меня имеете в виду, то я заявляю решительный протест. Я с вами ни о чем беседовать не собираюсь. Все допросы – только в присутствии моего адвоката и под протокол. Остальное – после того, как нам будет предъявлено обвинение.
– Ты, сержант, езжай, не слушай дяденьку, – усмехнулся Лев и повернулся назад, чтобы видеть лицо задержанного: – А вы не замечаете противоречия в собственных словах?
– Какое же здесь противоречие? – удивился Власов. – Я требую соблюдения норм закона, вот и все.
– Да, но вы сказали «когда нам будет предъявлено обвинение». Кому это «нам»? Может быть, вы имеете в виду женщину, которая едет в другой машине? Но тем самым вы признаете ее своей сообщницей, выдаете ее. Вы сделали сейчас признание в групповых действиях, а это значительно утяжеляет вашу вину. Я же хочу, чтобы каждый из вас понес наказание сообразно тяжести совершенных им преступлений. В сущности, я хочу вам помочь. И потом, кто вам сказал, что у нас предстоит допрос? Это будет просто знакомство, ознакомительный разговор. Я так долго вас искал – должен же я наконец с вами пообщаться…
– А я не собираюсь с вами общаться, – вскинул подбородок задержанный. Но теперь его слова звучали уже не столь решительно.
Машины подъехали к зданию Главного управления МВД. Прежде чем вывести Власова из машины, Гуров попрощался с Лазаревым и сказал:
– Ну, счастливо тебе, сержант. Спасибо за службу! Я напишу твоему руководству представление на тебя и на Муравьева, отмечу вашу отличную подготовку и проявленный героизм. Надеюсь, вас за сегодняшнюю операцию как-то поощрят.
Крячко, придерживая Елену Полубояринову, уже ждал его, стоя возле «Опеля».
