беседовал с каждым работником центра, со всеми, кто занимался в это время. И все достаточно дружно указали, что вы уехали из центра около одиннадцати часов. Куда? Может быть, на выставку или в магазин? Эти варианты я тоже проверил. Я проследил маршрут вашей машины по всем камерам наблюдения, от фитнес-центра до конечного пункта. И выяснил, что этим конечным пунктом был банк «Горизонт». Вы приехали в банк, захватили с собой сумку со спортивной одеждой и поднялись к кабинету мужа. Петра Петровича в это время, ровно в одиннадцать, в кабинете не было – он зашел к Лидии Маслаковой, посоветоваться с ней по одному вопросу. Об этом она мне рассказала. Сорокин, ваш сообщник, впустил вас в кабинет (в приемной в это время еще не было посетителей, и вас никто не видел), и вы укрылись в комнате отдыха. Там вы достали из сумки браунинг, который заранее выкрали из мужниного сейфа, и приготовились к стрельбе.
– Все вы лжете! Не так все было! – закричала Елена Аркадьевна. Теперь ее лицо, хотя и оставалось таким же злым, уже не выражало уверенности.
– Возможно, в каких-то деталях я могу ошибиться, – согласился Гуров. – Вы потом, в ходе допросов, сможете нас поправить. Но в главном все происходило именно так. Возвратимся к тому дню. Итак, ваш муж вернулся в кабинет. Конечно, он мог зачем-то зайти в комнату отдыха и обнаружить вас там. Но вам ничего не угрожало. Вы бы придумали какое-нибудь объяснение своего присутствия… Главное, что вам требовалось, – это потянуть время до момента, когда по радио начнут передавать сводку. Тогда можно было стрелять, не опасаясь, что выстрел будет услышан.
Но Полубояринов не вошел в комнату отдыха. Войдя в кабинет, он сразу сел за стол и продолжил работу. Прошло минут двадцать, из приемной донеслись звуки включенного радио, и вы вышли из своего укрытия. Муж увидел вас, встал вам навстречу. И тогда вы хладнокровно застрелили его. А потом спрятались за оконной шторой – они в кабинете длинные, свисают до самого пола – и стали ждать прихода полиции. А когда мы с Крячко вошли в кабинет, вы вторично покинули укрытие и изобразили свое внезапное появление…
– Ложь! Все это ваши выдумки! – снова выкрикнула Елена Аркадьевна. – Вы ничего никогда не докажете!
– Почему же? – ответил Гуров. – Все не все, но кое-что мы доказать сумеем. Например, деталь, о которой я забыл упомянуть, – то, как вы открывали окно. Вы с Сорокиным заранее обговорили, какую версию убийства подсунете следствию. Вы решили свалить вину на молодого человека, который залезет по стене. Видимо, вы читали в прессе сообщения о таких людях. И вам страшно повезло: в этот день по стене банка действительно поднимался такой скалолаз. Вы его увидели, когда открывали окно. Но ведь он вас тоже увидел! И я уверен, что на очной ставке он вас узнает… А еще вы оставили отпечатки пальцев на подоконнике.
– И это ложь! – воскликнула Полубояринова. Она вскочила с места, глаза ее сверкали. – Я все там тщательно вытерла! Не должно было остаться никаких отпечатков!
– Что ж, отпечатков, может, и не осталось, – сказал Крячко, который все это время молчал. – А вот запись этой беседы, вместе с вашим последним заявлением, у нас останется. Так что теперь мы располагаем хорошей доказательной базой.
Елена Аркадьевна злобно посмотрела на оперов и процедила сквозь зубы:
– Надо было вас обоих тогда же, в кабинете, застрелить.
– Ну да, а потом самой застрелиться, – кивнул Гуров. – Это был бы ваш самый разумный шаг.
