— Добрый день, Григорий, — произнесла я. — Это Вероника из Интернета.
— Доброе утро, Вероника. Я уже догадался. У вас потрясающий голос, именно таким я его себе и представлял.
— Спасибо. — Я невольно зарделась от смущения. — Ну, вы просили — я позвонила. Что дальше?
— Вы всегда так спешите или это от волнения? — В его голосе слышалась легкая ирония, впрочем, совсем не обидная.
— Нет, Григорий, просто мне не терпится посмотреть на идеального мужчину и убедиться, что вы на самом деле существуете, — ответила я.
— Что ж, я не вправе лишать вас такого удовольствия. Если вы сейчас не заняты, то мы могли бы встретиться через пару часов и посидеть где-нибудь. К примеру, «Славянский базар» вас устроит?
— Вполне. А как мы там встретимся?
— Очень просто: скажете метрдотелю, что у вас заказан столик на имя Романовского, он вас проводит. Я буду ждать вас там. Справитесь?
— Попытаюсь. Значит, через два часа?
— Да. Успеете?
— Главное, чтобы вы не опоздали.
— Тогда до встречи.
Я положила трубку и начала лихорадочно собираться. Перемерила все свои вечерние платья, прикидывая, в каком из них лучше предстать перед потенциальным избранником, чтобы не ударить лицом в грязь, потом вспомнила, что до вечера еще далеко и вечернее платье будет не совсем уместно, и стала выбирать нечто более подходящее случаю. В конце концов, когда весь мой гардероб был беспощадно выпотрошен из шкафов и в беспорядке валялся по всей спальне, я остановилась на серой шерстяной юбке чуть выше колен, белой шелковой блузке и серой жакетке. На это ушло минут сорок. Еще полчаса — на макияж и прическу. Затем я накинула плащ, взяла сумочку и зонтик, вышла из дома, поймала такси и поехала на первую в своей жизни встречу по объявлению. Настроение у меня было самое что ни на есть отменное.
* * *
Когда тучный метрдотель в черном фраке подвел меня к столику, Григорий встал со стула, а я чуть не упала от восхищения, ибо его внешность превосходила все мои самые смелые ожидания. Если вы когда-нибудь смотрели американский сериал «Скорая помощь» и видели исполнителя главной роли — Джоржа Клуни, — то вполне сможете понять мои ощущения. Сходство было почти стопроцентное: та же располагающая улыбка, тот же мягкий свет в красивых глазах, то же лицо, волосы, те же манеры — одним словом, ничего лишнего или портящего — сплошные достоинства. На нем отлично сидел синий двубортный пиджак, подчеркивающий ширину плеч, рубашка отливала белизной, оттеняя загорелое лицо, а из нагрудного кармана кокетливо выглядывал уголок носового платка. Ну чем не жених, спрашивается? Хоть сейчас бери и тащи его под венец.
— Вы ослепительны, Вероника, — проговорил он, не спуская с меня восторженного взгляда. Затем галантно наклонился и поцеловал мою руку.
Метрдотель придержал мне стул, и я села за столик, уже накрытый на две персоны. Посередине стояла хрустальная ваза с едва распустившейся алой розой, на лепестках ее поблескивали бусинки росы. Метрдотель тихо удалился, появился официант и открыл шампанское.
— Надеюсь, вы не откажетесь пригубить немного за нашу встречу? — поинтересовался мой кавалер, продолжая изучать мое лицо. — Я не знал, что вы предпочитаете, поэтому выбрал шампанское.
— Не смотрите на меня так — вы меня смущаете, — сказала я, комкая в руках салфетку.
— Не могу от вас глаз оторвать, — пояснил он с улыбкой, от которой у меня по спине побежали приятные мурашки. — Просто не верится, что такая красивая женщина страдает от одиночества и дает объявление в Интернете.
— О вас тоже не скажешь, что вы бобылем живете, — парировала я, поднимая наполненный бокал. — За знакомство?
— С удовольствием. Надеюсь, оно будет долгим и счастливым.
Мы выпили. Официант принес холодные закуски. Чтобы скрыть волнение за клубами дыма, я закурила.
— Вы курите? — В его голосе послышалось легкое разочарование.
— Нет, уже бросила. — Я быстро загасила сигарету в пепельнице. Не хватало еще из-за какой-то пагубной привычки потерять так нежданно свалившееся на мою голову счастье.
— Я тоже бросил, — с облегчением произнес он. — Правда, уже давно, когда мне было пятнадцать лет.
Мы помолчали, ковыряясь вилками в своих тарелках.
— Расскажите о себе, — попросила я, нарушая неловкую паузу.
— Вас интересует моя биография или внутренние качества?
— И то и другое.
— Собственно, я уже почти все рассказал в письме. — Он бросил на меня смущенный взгляд. — Работаю вице-президентом банка, живу один на Тверской, родители погибли в автокатастрофе восемь лет назад. Никогда не был женат, детей на стороне не имею, хотя очень люблю.
— Вы любите детей? — умиленно спросила я.
— Просто обожаю, — серьезно кивнул он. — И мечтаю о том дне, когда по утрам меня будут будить звонкие детские голоса. Давайте еще выпьем?
— С удовольствием. Кстати, в письме говорилось, что вы не пьете, — вспомнила я вдруг.
— Я и не пью, — он пожал плечами. — Это просто с вами за компанию, для приличия, так сказать.
— Понятно.
Мы снова выпили, в голове моей стали происходить плавные сдвиги, настроение поднималось все выше и выше.
— Теперь ваша очередь рассказывать, — сказал он. — Я ведь практически ничего о вас не знаю, кроме того, что вы неотразимы.
— Вы преувеличиваете, Григорий, — скромно потупилась я. — Я самая обыкновенная.
— Не оскорбляйте свою красоту, прошу вас, — умоляюще посмотрел он на меня, и стало понятно, что он не шутит. — Я до сих пор не верю, что такая женщина снизошла до моей скромной персоны и сидит рядом со мной.
— Прекратите немедленно, а то обижусь, — шутливо надула я губы. — Лучше слушайте. Я тоже живу одна, работаю директором туристической фирмы, в деньгах не нуждаюсь, родители переехали в Питер, замужем не была, детей на стороне также не имею. Виллы на острове нет, яхты тоже, люблю классическую музыку, в частности Баха и Чайковского, зачитываюсь Омаром Хайямом и Ахматовой, немного пишу акварелью пейзажи на даче, вожу машину, умею готовить без кулинарной книги и способна самостоятельно пришить пуговицу. У меня есть и существенные недостатки — я очень свободолюбива, патологически честна и губительно доверчива. Пожалуй, это все.
Я пытливо посмотрела на него. Он выслушал все с самым серьезным видом и сказал, заметно волнуясь:
— Вы оказались даже лучше, чем я предполагал, Вероника. Честное слово. Именно такой я хотел бы видеть свою будущую супругу, такой я представлял вас в своих мечтах и до сих пор не могу поверить, что вас встретил. Это просто фантастика, сказка, волшебство. Вы меня понимаете?
— Вам не кажется, что вы несколько торопитесь с выводами? — поспешила я уклониться от прямого ответа, ибо сама испытывала примерно то же, что и он. — Мы ведь совсем не знаем друг друга, еще не съели вместе два пуда соли, не ходили вдвоем в разведку и даже не провели ни одной ночи под одним одеялом. Кстати, должна сразу сказать, Григорий, что интимные отношения между супругами для меня тоже очень много значат. Как-никак почти половину своей совместной жизни они проводят в одной постели.
— Вы — чудо, Вероника, — заулыбался он. — Я хмелею от вашей непосредственности. Мне уже начинает казаться, что вы читаете мои мысли. Или же мы с вами думаем об одном и том же и хотим одного и того же. Так что, если вы еще раз пригрозите мне замужеством, я не стану долго сопротивляться. — Он замолчал, а потом тихо добавил: — Я это серьезно, Вероника. Выходите за меня замуж.
В горле у меня пересохло, и, чувствуя, что вся горю, как Жанна д‘Арк на костре, я стойко выдержала проницательный взгляд его лучистых глаз и хрипло спросила:
— Я правильно поняла: мне только что сделали предложение?
— Совершенно верно.
— Но ведь так не бывает.
— Бывает, как видите. Вас что-то смущает?
— Как вам сказать… — Мне вдруг остро захотелось встать и уйти подальше от этих глаз с их проникающим в самую душу взглядом. Почему — я сама не могла объяснить. Что-то было в их глубине непонятное, темное и пугающее, хотя и еле различимое.
— Вы только не поймите меня неправильно, — засуетился Григорий, смущенно поправляя узел на галстуке, — я совсем не то хотел сказать, вернее, не так, как хотел, потому что собирался сказать совсем другое, лучше, не в такой ситуации, впрочем, я даже не знаю, как это говорят, в общем… — Он запутался, запнулся и вконец смутился, отведя глаза в сторону. — В общем, я, наверное, все испортил, да? — И снова уставился на меня. В широко раскрытых глазах его стояли мольба и мука.
Повинуясь своей привычке не раздумывая, без оглядки спешить на помощь ближнему, я тут же забыла обо всех своих подозрениях, о пугающей глубине его глаз и, улыбнувшись, сказала:
— Успокойтесь, Григорий, ничего вы не испортили, вы все правильно говорили, по крайней мере искренне. Только и меня поймите, я не могу вот так сразу, с бухты-барахты, выйти замуж за первого встречного.
